Молли рассказывала, что была готова завопить — да и кто бы не завопил? — но он прижал палец к губам и опередил ее. Он сказал, что если она очень внимательно прислушается, то сможет услыхать шахтеров глубоко под землей. Сказал, что слышно, как они выкапывают уголь.

Ну, после этого она попросила снять ее с угольной работы. Сказала, что лучше уж она будет подметать каждое утро мавзолей, чем отважится еще раз пережить подобное.

Третье, что я никогда не забуду, и последнее, что мне хотелось бы здесь упомянуть, случилось не так уж давно, когда я шла с утра на работу, прямо на рассвете. Я уже подходила к дому и думала о том, как оживает природа и как пахнет весной, и тут вдруг вижу — на дереве болтается странная штука. Очень необычная. Я еще подумала, что она выглядит совсем как человек. Ну конечно, это и был человек. Сам Герцог, зацепившийся брюками. Висел себе на дереве.

Я подошла и окликнула его. Спросила, не нужно ли ему как-то помочь. И он объяснил, что разведывал обстановку с бутонами и, кажется, зацепился брюками за сучок, Я спросила, давно ли он там висит, а он сказал, что не очень, но что, если уж я собираюсь оказать какую-нибудь помощь, мне следует поторопиться, потому как неизвестно, сколько еще продержатся брюки. А падать было прилично.

Тогда я пошла и позвала Клемента, который тут же побежал к нему. Пришлось взять лестницу, чтобы его снять.

Да уж, такое захочешь — не забудешь. Его Светлость висит на дереве.

3 февраля

Должно быть, у меня переутомление или какое-нибудь нервное истощение. Что-то со мной определенно не так, ибо в последнее время я страдаю от явлений, которые могу описать только как «представляй™» — краткие смещения памяти. Все утро меня донимали воспоминания о шпилях из Эдинбурга, которые беспрестанно скребли мой череп изнутри. Позже, днем, пережил сущий кошмар с картинкой головы, которую дал мне Меллор, — френологическая схема, где человеческие свойства представлены таблицей крохотных фигурок.

Я пришпилил ее к стене над своим алтарем и стоял, созерцая различные комнаты в голове. Я медленно переходил от одной комнаты к другой, и все шло как по маслу, когда я вдруг увидел, что один из этих малюток ерзает на стуле. Ничего особенного, просто потягивается, как это делают, долго просидев в одной позе. Когда я взглянул на него еще раз, он снова был совершенно неподвижен, но теперь сидел, как мне показалось, немного более натянуто, словно задержав дыхание. Я ждал, не сводя с него глаз, пока, наконец, он едва заметно не вздохнул.

Потом я заметил пожилую леди в соседнем отделении, которая как ни в чем не бывало почесывала голову. Затем девушка из комнаты наверху наклонилась, чтобы поправить шнурок на ботинке. Тут я отступил от картинки и увидел, что все фигурки то и дело приходили в движение и что каждый из них занимался своим делом. «Как удивительно, — подумал я. — Какая гармония. Каждый жилец счастлив в своих четырех стенах».

Но на моих глазах угрюмый малый из комнаты, подписанной «Стяжательство» (скряга, подсчитывающий столбики монет), откинулся в кресле и принялся озираться вокруг, пока его взор не упал на девицу из Музыкальности, которая тихо бренчала на гитаре. Во взоре скряги теперь читалась откровенная похоть. Он поочередно оглянулся через плечи и поднялся на ноги. Затем безо всякого спросу ухватил свою трость и принялся разносить стену между ними, и вскоре предстал перед девицей, оглядывая ее с самым безнравственным видом.

Тем временем лиса в Скрытности неподалеку начала скрести стену, почуяв, что с другой стороны пухлая курица Осторожности высиживает свою кладку яиц. Вскоре лиса прорыла себе дыру, пролезла в нее и, ухватив птицу за горло, принялась мотать ее из стороны в сторону.

А теперь дюжие боксеры Воинственности услышали крики Музыкальности и на пару мгновений приостановили схватку, а поняв, что бедная девушка в беде, стали пробиваться к ней с голыми кулаками. Вскоре они проникли внутрь и накинулись на скрягу; один из них держал его, а второй бил по лицу, и тогда добрый самаритянин из Милосердия услышал стонущего скрягу и оставил своего больного, чтобы ввязаться в драку внизу.

Большая кошка Агрессивности унюхала сочный пласт мяса Прожорливости и бросилась на стену с когтями. Прекрасному семьянину из Чадолюбия, похоже, надоели жена и ребенок, и он стал с вожделением поглядывать на обнимающихся девушек Дружбы.

В другом месте я увидел, что херувимчик Влюбчивости вложил стрелу в свой лук и наводит ее на лису с курицей в зубах, а Совестливость упрямо воздевает свои весы и беспомощно смотрит вокруг.

Вся голова была во власти беззакония, повсюду рушились стены, и личина цивилизованности сползала, обнажая зверскую природу человека.

15 февраля

Я работаю над очень необычной теорией, в основном связанной с костями.

Первым делом должен заметить, что кости пока изучены совершенно недостаточно. Я считаю, что их слишком часто упускают из вида. Если поразмыслить о том, что каждая живая тварь на этой земле оставляет после себя целый набор ребер, бедер и берцовых костей, начинаешь понимать, сколько этого добра должно быть раскидано вокруг. Можно сказать, что весь мир — всего лишь огромное кладбище, куда мы заглянули на пикник.

Но мои мысли в основном сосредоточены на китовых костях — любому ясно, что они самые большие в мире. Сколько всего китов в море? Миллионы, не меньше. Таким образом, возникает вопрос: что происходит со всеми этими костями, когда их владельцы умирают? Не может быть, чтобы, обглоданные дочиста падалыциками, они оставались гнить на океанском дне. Иначе к этому времени они торчали бы из океана огромными кучами. Судоходство остановилось бы.

Нет. Дело в том, что их каким-то образом упорядочивают — выкладывают рядами, образуя в некотором роде Мировую Костяную Сеть. Кто стоит во главе этого предприятия? По-видимому, международный комитет. Несомненно, здесь замешаны французы. Насколько я могу судить, эта сеть состоит как из продольных, так и из поперечных перекрещенных линий, большинство которых скрыто под водой. На суше эта громадная сеть зарыта глубоко в землю.

Назначение этой костяной паутины? Я пока не уверен, но ограничил ответ следующими вариантами:

(i) нечто вроде «скрепы». Способ поддержать Землю, не дать ей треснуть и развалиться от старости;

(ii) некий действенный способ связи между правительствами, при посредстве колебаний;

(iii) прутья решетки. Этот мир — просто клетка.

Записываю вышеизложенное, чтобы оно не кануло в Лету, но вместе с тем, чтобы подойти к другой аспект всей этой истории, на который я недавно обратил внимание...

Сегодня в четыре пополудни мне пришло в голову, что миссис Пледжер на самом деле — корабль и что именно юбки ее, наполненные порывами и дуновениями этого дома, несут ее из комнаты в комнату. Лишь сегодня за обедом, когда я, увидев, как она вплывает в мою комнату с миской овощного супа в руках, я, наконец, догадался об этой мореходной связи. Она лавировала вокруг дивана, ориентируясь по голове Фаулера на камине на севере и по бюро на востоке. Глядя, как она приближается, я подумал: «Должно быть, в ней спрятано немало такелажа, раз она такая управляемая и подтянутая».

Я с интересом наблюдал, как она бросила якорь на коврике у камина и поставила суп на стол рядом со мной. Когда она наклонилась, моему взору открылся ее пышный груз, великолепно уложенный и обвязанный, и, увидев, что я подглядываю за ней, она окатила меня своим ледяным взглядом. Теперь все сходилось как нельзя точнее, и я бесцеремонно подмигнул ей. Я как бы говорил этим: «Все кончено, миссис Пледжер!» Но она не собиралась выкладывать карты. О, нет. Она только поджала губы, этакая цаца. Я понял, что мне придется вытягивать из нее правду.