Представление Вонлярлярского о переносе Охотска в 1847 году. – Причины посълки торговой экспедиции из Аяна на реку Тугур и южный берег Охотского моря. – Сведения, доставленные академиком Миддендорфом. – Действия правительства относительно Китая до 1847 года. – Мнение правительства о Приамурском крае вследствие донесений барона Врангеля и графа Нессельроде. – Решение правительства в 1848 году снарядить экспедицию Ахте для проведения границы с Китаем. – Окончательное решение правительства, в том же году, об отдаче всего Приамурского бассейна Китаю

Начальник Охотского порта капитан Н. Вонлярлярский представил о необходимости перенести Охотский порт в усмотренный в 1844 году Миддендорфом на Сенекинском полуострове залив, названный при описи его капитаном По-клонским заливом «Великий князь Константин». Этот залив, по мнению его, представлял все удобства для основания в нем порта гораздо лучшего, чем Охотский и Аянский. Дело об этом предмете по ходатайству директора инспекторского департамента М. Н. Лермонтова в исходе 1847 года со стороны Морского министерства было решено в том смысле, чтобы перенести в этот залив Охотский порт, и испрашивалось уже для этого 250 000 рублей; но ожидалось только заключение генерал-губернатора Восточной Сибири о том, что будет стоить перевести дорогу из этого залива по южному склону

Яблонового хребта в Забайкальскую область, по пути Миддендорфа.

В то же самое время, с другой стороны, председатель Главного правления Компании Ф. П. Врангель и начальник Аянского порта и фактории В. С. Завойко докладывали генерал-губернатору Восточной Сибири об удобствах соединить в Аяне и правительственный порт, как в пункте, который вместе с тем посредством вьючной дороги от Нелькана до Аяна и далее по рекам Мае, Алдану и Лене представляет удобное сообщение с Якутском. Для совершенного обеспечения этого пути Завойко предлагал между Аяном и Нельканом и по берегам реки Маи образовать селения из крестьян, для чего, говорил он, имеются на этом пространстве хорошие и удобные места.

В 1845 году академик Миддендорф писал, между прочим, генерал-квартирмейстеру Бергу, что, следуя вместе с топографом Вагановым от Тугурской губы с юго-западного берега Охотского моря в Забайкальскую область по южному склону Станового хребта, тянувшегося к западу, он находил несколько каменных столбов в виде пирамидальных груд, которые поставлены маньчжурами и китайцами как пограничные знаки. Так как по Нерчинскому трактату 1689 года граница наша с Китаем в этих местах должна была идти не по южному склону этих гор, а по вершинам оных, то на этом основании китайцы отдалили границу к югу и уступили добровольно России огромное пространство земли, в которой он нашел несомненные богатства золотых россыпей. России этим бы и следовало воспользоваться, то есть провести границу с Китаем по направлению столбов. Эти известия генералом Бергом были доведены до сведения военного министра графа Чернышева и министра иностранных дел графа Нессельроде. Затем тот же академик Миддендорф писал, что полезно было бы с гиляками, обитающими на юго-западном берегу Охотского моря, вступить в торговые сношения как с народом, по собранным им сведениям, независимым и для удобства торговли приобрести от них клочок земли для устройства зимовья.[53] Вследствие этого обстоятельства, а равно и для уничтожения кулачества якутских торгашей, с разрешения Главного правления в 1847 году В. С. Завойко послал из Аяна для торговли по стойбищам тунгусов, живших между Нельканом и Тугуром, и служившего в Компании Д. И. Орлова. В 1848 году Орлов встретился в урочище Бурукан с нейдальцами,[54] прибывшими туда с реки Амгуни. Нейдальцы просили Орлова ехать с ними на реку Амгунь, но Орлов, зная, что места эти считаются китайскими, не решился на это.[55] Здесь Орлов встретился также и с гиляками, обитавшими на юго-западном берегу Охотского моря, к северу от Амурского лимана, и вступил с ними в торговые сношения. Главное правление Компании, получив от Завойко донесение о вступлении Орлова на Бурукане в торговые сношения с гиляками юго-западного берега Охотского моря и имея в виду сведения и мнение академика Миддендорфа, в 1849 году ходатайствовало через графа Нессельроде о дозволении продолжать эту расторжку с гиляками и построить у них зимовье. Для этого оно просило командировать из Охотска 10 человек мастеровых и 10 казаков в распоряжение опытного в этом деле прапорщика Орлова, подчинив его начальнику Аянской фактории Завойко, а экспедицию эту назвать торговой экспедицией Аянской фактории.

Отвечая на ходатайство, граф Нессельроде от 25 февраля 1849 года уведомил Главное правление Компании, что государь одобрил это представление. В заключение он объяснил, что цель этой торговой экспедиции должна единственно состоять в том, чтобы вступить в расторжку с гиляками, обитающими на юго-западном берегу Охотского моря, к северу от Амурского лимана, но отнюдь не касаться устья реки Амур, тем более Амурского бассейна.

Таково происхождение этой ничтожной по цели торговой экспедиции, возникшей по инициативе Российско-Американской компании. Это обстоятельство еще более уясняет то заблуждение, какое царствовало тогда по вопросу о границе нашей с Китаем. До 1847 года, то есть до представления Врангелем и графом Нессельроде доклада о результатах посылки в Амурский лиман Гаврилова, правительство наше постоянно отклоняло предложение китайцев о разграничении земель, лежащих к востоку от верховьев реки Уды до моря и оставленных по Нерчинскому трактату неразграниченными. Правительство не теряло надежды утвердиться в Приамурском бассейне, если по исследованиям устье реки Амур и его лиман окажутся доступными для входа судов с моря. Оно ждало только благоприятных обстоятельств, чтобы привести в исполнение мысли Петра Великого и Екатерины II; но, убедившись, по донесениям барона Врангеля и графа Нессельроде, в недоступности устья реки Амура и его лимана и имея в виду: а) представление о важном значении Аяна; б) мнение о Петропавловском порте, долженствовавшем быть главным нашим портом на Восточном океане, и, наконец, в) сведения о пути академика Миддендорфа от Тугурской губы по южному склону Станового хребта, а также о найденных им по этому пути каких-то китайских пограничных знаках, – правительство в 1847 году окончательно решилось установить границу с Китаем на отдаленном Востоке и тем прекратить весьма часто повторявшуюся неприятную переписку об этом предмете с Китаем. Вместе с тем рушились и все надежды сибиряков на реку Амур; мы предоставили как эту реку, так и весь ее бассейн навсегда Китаю, в сознании, что по недоступности ее устья и лимана для судов с моря она бесполезна для России.

Для определения границы с Китаем в 1848 году положено было воспользоваться упомянутыми сведениями о столбах или пограничных знаках и о пути от Тугурской губы, сообщенных Миддендорфом генералу Бергу, военному министру графу Чернышеву и министру иностранных дел графу Нессельроде – лицам, весьма сочувствовавшим тогда предложению этого академика установить границу по его пути, от Тугурской губы к Забайкалью. В том же 1848 году на ходатайство упомянутых лиц последовало высочайшее повеление о снаряжении экспедиции под начальством подполковника генерального штаба Ахте в составе горных инженеров Меглицкого и Кованько, астронома Шварца, нескольких топографов, штейгеров и с особою при экспедиции командою для разведок. Губернатору Восточной Сибири высочайше пове-лено было содействовать этой экспедиции всеми средствами в видах скорейшего окончания возложенного на нее поручения, состоявшего в том, чтобы окончательно определить нашу границу с Китаем по направлению столбов, найденных Миддендорфом. Эта экспедиция в июне 1849 года прибыла из Петербурга в Иркутск, где, по распоряжению генерал-губернатора Н. Н. Муравьева, оставшимся вместо него Иркутским губернатором Владимиром Николаевичем Зориным была оставлена впредь до возвращения Н. Н. Муравьева из Камчатки.