Она отпустила цветущую ветку боярышника, осторожно, чтобы не задеть острые колючки. Хватит об этом! Все, что осталось ей от прошлой жизни, это Элспет. Да еще пророчество, которое обещало ей вознаграждение в будущем. Это пророчество горело в ее груди как постоянное напоминание, как единственная цель. Цель, которая должна была быть достигнута! И этот рыцарь с грифонами на груди будет ее спасителем, ее защитником, как обещано в пророчестве.

«Свирепый воитель явится перед тобой в лесу. Грифон — наполовину лев, наполовину орел. И он вернет тебе все, что было утрачено».

Конечно, это Рональд! Джина заставит его сдержать клятву, и все будет так, как предсказано.

Рональд покачал головой и негромко выругался. Что за черт! Ничего не получалось у него как следует, с тех пор как он вернулся в Англию. Наверное, лучше было остаться с Ричардом в Палестине, рискуя каждый день головой, чем погрязнуть в этом омуте забот и тревог. Только что ему донесли, что люди которых он нанял в Лондоне, чтобы усилить свой отряд, попали в засаду на пути в Гленлайон.

— Прошу прощения, милорд… — сказал сэр Роберт, с горестным видом приближаясь к нему. — Но вы наверняка уже и сами все знаете.

— Да. Сколько там убитых и раненых?

— Не менее двух десятков. Гонец ждет в трактире; вы, должно быть, захотите расспросить его. Он очень ослабел, и я велел подать ему мяса и вина.

Голова все еще болела, настроение было скверное. Но не Роберта же винить в том, что Рон так глупо напился вчера ночью!

— Я сам разыщу его в трактире, сэр Роберт. Иди отдохни. Ты выглядишь неважно. И я не хочу, чтобы ты так же расклеился, как и все остальные.

Честное слово, поневоле начнешь верить в колдовство! Будь он суеверен, как Брайен, то наверняка надел бы на себя зуб какого-нибудь святого или берцовую кость папы, чтобы отвести злые чары. Но каждая из неудач, которые свалились на него, была сама по себе слишком обыкновенна, чтобы можно было винить кого-нибудь, кроме судьбы. Шайки наемников не редкость на английских дорогах, нет ничего сверхъестественного в том, что захромал его конь, а та болезнь, что поразила в деревне его людей, была тоже обычным делом. Но взятые вместе, эти неудачи наводили на грустные мысли…

— Милорд, — неловко вскакивая на ноги, пробормотал гонец с набитым ртом, когда Рон подошел к его столу. — Прошу прощения…

Рональд махнул рукой.

— Садись. Ты примчался издалека и сначала должен поесть. Времени, чтобы выслушать плохие новости, у нас достаточно.

Да, спешить ему явно некуда. С хромым конем и больными солдатами он мало что может предпринять — если даже беда нагрянет прямо сюда, в Вайтем.

Наскоро поев, гонец вытер рот рукавом и сделал пару глотков эля.

— Это не просто случайное столкновение, милорд. Здесь замешаны принц Дегебарт и законы Марчера. Все это из-за земель Гленлайона! И этот спор дошел уже и до принца Джона.

Не сдержавшись, Рональд в бешенстве ударил кулаком по столу. Гонец вздрогнул и слегка побледнел, замолчав на полуслове. Мгновение Рон смотрел на беднягу, стараясь успокоиться, потом сказал:

— Расскажи мне подробнее.

Слегка откашлявшись, гонец глотнул еще эля и продолжал:

— Спор этот касается вашего права на отцовские земли, милорд. Поскольку вы не жили последние двадцать лет в Уэльсе, была предпринята попытка доказать, что вы незаконный владелец…

Сказав это, он испуганно замолчал: Рон смотрел сквозь него, точно вглядывался в какую-то туманную мглу. Да, Уэльс он покинул давно и не думал, что когда-нибудь унаследует замок и земли. Если бы не внезапная смерть отца и братьев, этого бы и не произошло. Но теперь все переменилось. И в политике, и в его роду/Борьба кланов привела к тому, что прежнее чувство единения уэльсцев с бриттами при короле Генрихе Втором сменилось почти враждебностью. Сами уэльсцы тоже были разобщены, а их родовые владения незаметно переходили к более крупным лордам. Стычки шли постоянно: лорды боролись друг с другом за земли, за скот и родовые замки. Но уже возникало и новое движение: движение за объединение. Сложилось хрупкое равновесие, и малейший сдвиг в любую сторону мог бы ввергнуть Англию и Уэльс в настоящую гражданскую войну.

Но в таком случае на чью сторону встать ему?

Рональд глубоко вздохнул.

— Значит, сэр Никлас Рэглан заявил права на мои земли? Но на каком основании?

Покачав головой, гонец беспокойно огляделся кругом, словно боялся, что их подслушают.

— Нет, милорд. Это не сэр Никлас.

— Нет? Тогда кто же? Мне сказали, что сэр Никлас осадил Гленлайон…

— Да, это так. Но прошение на право владения Гленлайоном подал Гэвин Глейморган. Он заявил, что у замка нет владельца, поскольку вы постоянно в отсутствии.

Гэвин?! Гэвин… Губы Рональда плотно сжались, образовав узкую линию. Неужели Гэвин, его собственный кузен, приберет к рукам Гленлайон, прежде чем он сам доберется до Уэльса, чтобы заявить свои права на него?

— Есть что-нибудь еще? — спросил он через минуту, но гонец покачал головой.

— Нет, милорд. Принц пока рассматривает этот вопрос.

Рывком встав со скамьи, Рон вышел из трактира и зашагал по направлению к конюшням. Если в ближайшие дни он не доберется до Гленлайона, тот скорее всего перейдет в чужие руки! Казалось, он только теперь осознал, как нужны ему замок и земли…

— Все в порядке, — доложил Брайен, которого он нашел в конюшне. — К завтрашнему утру наши люди будут в состоянии сесть на коней.

— А где Морган? Мне бы очень не хотелось оставлять здесь Турка, но я не могу задерживаться дольше завтрашнего дня. — Рон встретил удивленный взгляд Брайена и пояснил: — Там дела хуже, чем ты думаешь. Мой кузен обратился с прошением к принцу Дегебарту о присвоении ему титула сеньора Гленлайона. Промедлив, я могу потерять все.

Уныние затуманило зеленые глаза Брайена, и он горестно покачал головой.

— Значит, Гэвин в союзе с сэром Никласом Рэгланом? Похоже, что он послал Рэглана осадить твой замок, а может, и напасть на наших людей по дороге в Гленлайон.

— Вполне вероятно. — Рон ударил кулаком по столбу между стойлами, испугав мирно жующих овес лошадей. — Но если Гэвин думает перехватить мое наследство, он будет иметь дело со мной! Я помню его с детства. Лисья физиономия с бегающими глазками, лицо проныры с загребущими руками, всегда готового стянуть что-то у других…

— Ты хорошо знал его, Рон? — спросил Брайен, прислонясь плечом к толстому дубовому столбу.

Рональд кивнул.

— Да. В те дни уэльские кланы кочевали с одного летнего пастбища на другое и жили в летних хижинах, построенных там. На зиму мы возвращались в селения, а скот наш пасся на общих пастбищах. И члены рода проводили много времени вместе.

Он помолчал, вспоминая залитые солнцем зеленые луга, шумные ребячьи ватаги и шутливые схватки на деревянных мечах со своими братьями и кузенами, Как давно это было! Другое время. Другая жизнь… Маленький Рон жил счастливо и безмятежно — до того самого дня, когда отец позвал его к себе и сообщил о своем решении отослать его в Англию.

Рон был сыном главы рода и потому даже в свои мальчишеские восемь лет не стал плакать и протестовать. Он просто стоял перед отцом, оцепенев, не веря, что все это всерьез, чувствуя, что все рушится вокруг него. Не было времени на долгие прощания, на объяснения; он запомнил только тихий плач матери и серьезные глаза старших братьев. И на другой день рано поутру он уехал с королевским гонцом, который должен был сопровождать его. И больше никогда не видел никого из родных. Мать умерла от лихорадки через год, а отец и братья недавно были убиты.

Если отъезд из Уэльса оказался труден для него, то приезд ко двору Генриха был еще хуже. Его уэльские манеры и платье вызвали всеобщие насмешки. При дворе его прозвали дикарем и варваром; сам стыдясь своих простоватых манер, Рон вел себя дерзко и вызывающе. Он потом часто спрашивал себя, как бы сложилась его жизнь, если бы один добросердечный английский барон не взял его под свое покровительство. Но теперь-то он знал, что за этим стоял король Генрих, который, предвидя будущее Уэльса, решил превратить уэльских заложников в английских рыцарей.