– С моей помощью. – Граф улыбнулся, поднял руки и осторожно спустил ее на землю. Руки у него были сильные и крепко сжимали ее за талию, когда он опустил ее на мягкую траву.

– Как щиколотка? – осведомился он, и Камилла обратила внимание на то, что он так и не убрал рук с ее талии.

– Гораздо лучше, я уже почти не чувствую боли.

– Хорошо.

Он все еще не убирал рук с ее талии. Напротив, его объятия стали еще крепче, он старался притянуть ее поближе к себе. Камилла затрепетала, чувствуя опасную близость мужского тела. Его чистый, пряный запах привлекал ее; она инстинктивно уступила силе его рук, неотрывно глядя в смуглое, притягательное лицо, в глаза, так пристально всматривающиеся в нее.

– Милорд… – начала она совсем не таким твердым голосом, как хотела, но он лишь покачал головой и прижал ее к себе еще сильнее.

– Филип. Скажите это, Камилла.

– Филип – что это значит? Не думаю…

– Вот и хорошо, и не думайте. Я уже сам обо всем подумал. Гости скоро будут здесь, и мы должны разыграть перед ними небольшую любовную сцену.

Сердце Камиллы бешено забилось.

– Вот как вы это называете? – выдохнула она.

Граф рассмеялся низким, хриплым смехом, от которого в ее жилах вспыхнул огонь.

– Я хочу, – тихо продолжал он, – чтобы Бриттани застала нас в момент поцелуя. Ну же, это всего лишь часть нашей договоренности, клянусь вам. Но станет очень эффективным оружием, если правильно все сделать. Вы позволите?

Нет. Она должна ответить «нет». Это неприлично, глупо, даже опасно. Целоваться с мужчиной, чтобы заманить в ловушку другую женщину? Это безумие! И все же, когда она смотрела в эти сверкающие глаза, серые, как рассвет, нечто неподвластное ей дрогнуло и расцвело в ней пышным цветом. Сердце забилось от предвкушения, и она поймала себя на том, что смотрит на его чувственный рот. Камилла помнила тот поцелуй в беседке и, Боже правый, ей хотелось еще.

– Вы уверены, что это необходимо?

– Абсолютно уверен.

Внезапно послышался топот копыт, и, оглянувшись, они увидели группу всадников, скачущих к ним по парку.

– Бриттани, вы как раз вовремя, любовь моя, – пробормотал граф с коротким смешком и еще ближе привлек к себе Камиллу. Руки его скользнули по ее затылку, прижимая крепче. Он нагнул голову и поцеловал ее со всем пылом необузданной, пламенной страсти.

Он, наверное, воображает, что целует Бриттани, подумала Камилла, чувствуя, как его рот настойчиво ищет ее губы, а сильные руки крепко обнимают ее. Потом она уже ни о чем не думала. Его восхитительно пылкие губы слились с ее губами, и Камилла ощутила, как земля уходит у нее из-под ног.

Его руки сжимали ее все сильнее, скользили по ее плечам и спине, обжигая своими прикосновениями. Инстинктивно ее руки обвились вокруг его шеи, и Камилла страстно ответила на его поцелуи. Прошла тысяча лет или одно мгновение, – она не могла сказать, – когда рядом раздался небрежный, спокойный голос Бриттани:

– Марчфилд, кажется, у нас входит в привычку вторгаться в самый неподходящий момент. Покорно просим прощения, Филип.

Граф отпустил Камиллу и медленно поднял взгляд. Все еще ошеломленная после горячих, страстных поцелуев, девушка с восхищением отметила выражение удивления, которое так правдоподобно изобразил граф на своем лице. Без малейшего смущения он поздоровался с группой молодых людей, спешившихся неподалеку от них.

– Простите нас, Бриттани. Мы совершенно забылись. – Держа Камиллу за руку, учтивый и спокойный, как всегда, он повел ее к вновь прибывшим. – Шарлотта, у вас корзина с продуктами для пикника? Мы с Камиллой проголодались, пока ездили верхом.

– Миссис Уайет превзошла самое себя. У нас тут хватит еды на две недели, – рассмеялся Джеймс.

Пока Филип беседовал с мистером и мисс Фитцрой и с мисс Дру, Бриттани, ослепительная в костюме для верховой езды персикового цвета и шляпе с перьями, разглядывала Камиллу с насмешливой улыбкой.

– Ваша лошадь ушла далеко, – заметила она, и Камилла увидела, что Мармеладка, которую не привязали, забрела к кирпичной ограде. – Но, – рассмеялась Бриттани, обмениваясь взглядами с Марчфилдом, стоящим, как обычно, рядом с ней, – она выглядит слишком смирной, чтобы убежать. Бедная мисс Смит! Разве Филип не мог найти для вас в своей конюшне более достойного коня?

– Конечно, мог, но я выбрала Мармеладку. Она напомнила мне о моей собственной дорогой Гвиннет, лошади, на которой я училась ездить верхом, – объяснила она, находя тайное удовольствие в том, чтобы назвать лошадь именем своей старой мучительницы. – Боюсь, я слишком сентиментальна, но о своем выборе не жалею. У этой лошади самый добрый нрав, какой только можно себе вообразить.

– В этом нет сомнения, но ведь для верховой лошади это не самое главное! – И Бриттани похлопала свою серую кобылу, которая казалась столь же резвой, как и Сатана графа.

– Конечно, нет.

– Я немного разочарована, – призналась Бриттани, пристально глядя на спокойное лицо Камиллы. – Ведь я надеялась, что мы устроим сегодня скачки.

Марчфилд сардонически поднял брови.

– Бедная мисс Смит, – сказал он, повторяя слова Бриттани, что Камиллу несказанно разозлило. – Боюсь, верхом на этом животном у вас не много шансов на победу.

Лорд Кирби, услышав это замечание, подошел к ним и подмигнул Камилле.

– Если вы задумали скачки, Марчфилд, то держу пари, что победит Филип. Он всегда побеждает.

– Он ни разу не соревновался ни с Марчфилдом, ни со мной, – возразила Бриттани.

Кирби, который был еще более красив, чем обычно, в темно-желтом сюртуке и коричневых бриджах, с блестевшими на солнце светлыми волосами, запрокинул голову и рассмеялся.

– Прелестница, он соревновался со мной, и если уж я не смог его победить, то тем более никому из вас не удастся это сделать.

– Вы так легко признаете его превосходство над собой? – уколола Бриттани, ее тон был язвителен. – Как это не похоже на вас. Я полагала, что вы более высокого мнения о собственных способностях.

– Красавица ненаглядная, вы меня ранили в самое сердце. – Кирби покачал головой, глаза его смеялись. – Но правда должна восторжествовать, какой бы болезненной она ни была. Когда речь заходит о лошадях, или пистолетах, или о кулачном бое, Филипу нет равных. Никто не может его победить, в том числе и вы, Марчфилд. Даже Джеймс, со своей любовью к боксу, не смог бы победить его на ринге. Но когда дело касается фехтования, миледи, – прибавил он, холодно кланяясь Бриттани и улыбаясь Камилле, – то тут я непревзойденный мастер. Филип в детстве был искусным фехтовальщиком, но не выиграл у меня ни одного боя.

– Это правда. – Филип подошел к ним вместе с остальными и со смехом продолжал: – У тебя есть излюбленный неожиданный смертоносный выпад, который способен сразить любого противника. Но не забудем отдать должное Джеймсу. Он всегда был непревзойденным победителем в другом виде соревнований.

– Правда? – заинтересованно спросила Шарлотта. – В каком?

– Кто больше съест пирогов.

Все засмеялись, и Камилла почувствовала облегчение: Бриттани больше не заводила с ней разговора о Мармеладке. И все благодаря лорду Кирби. Догадавшись, какую игру затеял граф, и продолжая оставаться его соперником в борьбе за Бриттани, он тем не менее уже дважды помог Камилле выйти из неловкого положения, и она испытывала к нему самые теплые чувства. Внезапно Камилла почувствовала себя счастливее, чем когда-либо, оттого, что находится здесь, участвует в странном приключении вместе с этими неожиданно появившимися у нее новыми друзьями.

Участники пикника вышли на поляну и здесь, на ковре из сочной зеленой травы, разостлали цветное одеяло.

– Да, Джеймс мог съесть за четверть часа больше пирогов, чем любой из деревенских мальчишек, которые считали себя отличными едоками, – продолжал Кирби. И он похлопал ухмыляющегося Джеймса по спине. – Помню, один раз он проглотил пятнадцать пирогов с персиками, а мы всего по три каждый, – и выжил!

– Не напоминай, – простонал Джеймс. – Меня потом два дня тошнило!