Она грустно покачала головой.

– Наше брачное свидетельство наряду с копией записи в церковной книге и вашим портретом, сделанным в день нашей свадьбы, – отправлены в Денвер. Я записала для адвоката и имена всех свидетелей – священника, обвенчавшего нас (он все еще живет в Спрингфилде), банкира, которого вы навещали тогда, когда мы случайно встретились. Все записано, оформлено, мистер Клейхилл, и может выдержать любой суд. Так что вам на этот раз не отвертеться. Вам не удастся снова выбросить меня и сына из головы и из своей жизни, словно мы ненужный хлам. Мы здесь. И мы остаемся. Я намерена добиться, чтобы мой сын получил то, что ему причитается по закону. Вы задолжали нам за двадцать лет, мистер Клейхилл.

Хочу также, чтобы вы знали: я познакомилась и с другими вашими сыновьями – Логаном Хорном и Купером Парнеллом. Оба – замечательные люди, настоящие джентльмены. Я видела и вашего внука, малыша Генри, с тем же искривленным пальцем, которым вы наградили всех своих потомков. Моего сына тоже. Я повстречалась с Сильвией Хендерсон, матерью Купера. Вы причинили боль такому количеству людей, что воистину можно удивляться терпению Божьему, как это он не наслал на вас кару намного раньше.

Она долго разглядывала его, прежде чем заговорить снова. Веки почти совсем опустились, оставив лишь узкую щелочку, но все равно было видно, что глаза его зло поблескивают. Он понимал, что ему говорили. Отлично понимал. Элли с облегчением ощутила, что не чувствует ни капли жалости к мерзавцу, хотя обычно жалела даже самую завалящую дворняжку.

– Как я уже говорила, я прослежу, чтобы за вами ухаживали как полагается. Я сделала бы это по отношению к любой Божьей твари. Но не ожидайте от меня сочувствия или жалости. И от моего сына тоже. Вас будут кормить и мыть, содержать вашу постель в чистоте, давать вам лекарства, которые пропишет доктор. Судя по запаху вашего белья, за вами в последние несколько дней ухаживали из рук вон плохо. Я постараюсь это немедленно исправить, поскольку терпеть не могу неопрятности.

Да, кстати. Дэлла сейчас же покинет дом. И больше не появится здесь, несмотря на то что является сестрой Кейна. Цецилия остается, хотя вам уже не удастся воспользоваться ее услугами. Она сообщила мне, что и прачка, и помогавшая ей девушка ушли отсюда, когда вы избили их. Они вернутся, и вы будете хорошо платить им за стирку своего грязного постельного белья.

Элли открыла дверцу прикроватного шкафчика.

– И еще. Мне понадобятся деньги, чтобы заплатить доктору. И на расходы по дому. – Она закрыла дверцу. – Хм, тут пусто. Ничего, полагаю, ваш сейф находится в кабинете. Если он заперт, то я велю вытащить его на улицу и взорвать дверцу.

В дверь постучали.

– Ма? Ты здесь?

– Да, сынок. Заходи. Оставь дверь открытой. Здесь слишком неприятно пахнет.

Генри остановился на пороге, не собираясь входить.

– Войди, сын, и поздоровайся с мистером Клейхиллом.

– Мне этого вовсе не хочется. Мне здесь все не нравится, а уж он – в первую очередь. Не могли бы мы вернуться к Кейну?

– Нет, сынок. Теперь это наш дом. Мне тоже малоприятен его хозяин, но он все-таки твой отец. Из уважения к тому, кто дал тебе жизнь, ты должен проявить почтительность, даже если он ее и не заслужил.

Генри нехотя вошел.

– Здравствуйте, мистер Клейхилл, – буркнул он, так и не взглянув на кровать. – Ма, та женщина швырнула чем-то в маленького негра и поранила ему голову. У него жутко течет кровь. Ван приложила ему к ране холодный компресс, но говорит, что потребуется сделать шов.

– О Господи! Чем скорее она уберется отсюда, тем лучше. Я скоро вернусь, мистер Клейхилл, с Цецилией и Джозефом, если его, конечно, не прикончила эта злобная истеричка. Вместе мы успеем помыть вас к приезду доктора.

Она подошла к окну и слегка приоткрыла его, чтобы впустить свежего воздуха. Они с Генри вышли, даже не взглянув в сторону Адама.

Дэлла уехала, а доктор прибыл – и все это с разницей не больше чем в пять минут. Генри и Джеб стащили вниз багаж Дэллы и поставили чемоданы на телегу, в которую запрягли пару мулов. Кейн не мог скрыть довольной усмешки при виде лица Дэллы, узревшей, на чем ее отправляют в город.

Он успел перемолвиться с ковбоями и сообщить им, что Дэлла срочно покидает ранчо. Он спросил, есть ли добровольцы, которые могли бы отвезти ее. Мужчина средних лет с кривыми ногами наездника ответил, что ему нужно закупить в городе подводу зерна, так что мисс может подъехать вместе с ним, если ее не смутит простая телега. Кейн тут же заверил его, что она вовсе не возражает, так как очень спешит. На лицах ковбоев появились ухмылки, он и сам чуть не расхохотался, заметив их насмешливые переглядывания.

Дэлла чуть не лопнула от ярости, выйдя на веранду и увидев, как ее шикарные чемоданы из лучших магазинов Денвера рядком поставили на телегу, запряженную двумя плешивыми мулами. Возница сидел и флегматично жевал жвачку. Джеб предложил Дэлле помочь взобраться на телегу, но она лишь резко ударила его по руке зонтиком и влезла самостоятельно, разодрав юбку о неровный бортик.

– Я тебе это еще припомню, Кейн. Ты мне заплатишь за это.

– Ты попрощалась с… папочкой, Дэлла? – Кейн не смог удержаться от шпильки на прощание.

– Пропади он пропадом, старый ублюдок!

– Й-й-ю-х-х-хо! Йо-хо-хо-хо! – Ковбой хлопнул кнутом по спинам мулов, и они так резво тронулись, что телега сделала неожиданный рывок, и Дэлла опрокинулась на спину, задрав ноги. Со стороны конюшен раздался громкий хохот.

– Чтоб вы подохли! – Она приподнялась и уселась, выпрямившись, словно аршин проглотила. Так она и сидела, глядя прямо перед собой, пока телега не выехала за ворота.

Кейн молча смотрел, как уезжает сестра. Она была ему совершенно чужой. Между ними никогда не было близости. Такое поражение для женщины, которая привыкла только к победам! Но она переживет и не такое. Интересно, а стала бы она такой стервой, если бы мать не приехала с Адамом сюда, на Запад? Наверное, ничего бы не изменилось, поскольку это, видимо, было у нее в крови. Она рвалась к власти и деньгам доступным ей способом. Так что ее бордели появятся вскоре и в Нью-Йорке, а может, и в Париже. Люди становятся тем, кем суждено, независимо оттого, где им довелось родиться и вырасти.

Кейн поздоровался с доктором, въехавшим во двор в тот момент, когда укатила телега с Дэллой. По дороге он заезжал к Кейну, Джон сообщил ему, где они находятся. Мужчины вместе вошли в дом.

Элли с доктором поднялись наверх и задержались на какое-то время в комнате больного.

Когда они вышли, Элли проводила его в гостинную, где уже собралась вся семья.

– Я просто счастлив видеть, что за мистером Клейхиллом ухаживают надлежащим образом. Самое главное в лечении больных, перенесших апоплексию, это четкое соблюдение гигиены и выполнение назначенных процедур.

Когда кровь попадает в мозг, мы мало что можем сделать. Но чтобы снизить эффект последствий, голову лучше поддерживать подушками в приподнятом состоянии, причем на нее полагается класть холодные компрессы или менять холодные повязки. Пятки лучше согревать горчичниками, а к икрам класть теплые бутылки или согретые кирпичи, это способствует оттоку крови от мозга. Это помогает и циркуляции крови. И вот еще что, миссис Клейхилл, не помешает капнуть ему на язык немного масла, чтобы помочь освободить кишечник.

– Как вы думаете, ему угрожает повторный приступ?

– Вероятнее всего. Так что будьте к этому готовы. Вы можете выйти на минутку, а вернувшись, застать его уже мертвым. Вот как это бывает. Все, что мы можем сделать для него, это скрасить последние часы или дни. Давайте ему побольше жидкости и протертой пищи. Я принес вам стеклянную трубку. Она длинная, через нее удобно поить его.

– Спасибо, доктор. Вы не останетесь на обед?

– Буду счастлив еще раз побаловать свой желудок.

Прошло несколько дней. Элли с легкостью справлялась с ролью хозяйки огромного дома. Джозеф и Цецилия охотно бросались исполнять ее вежливые, отданные тихим голосом распоряжения. Прачка и ее помощница, поселившиеся у родственников, живущих неподалеку, с радостью вернулись к своим обязанностям, как только узнали, что Дэлла навсегда покинула ранчо.