Проклятый старый дурак! Как жаль, что она так и не узнала, написал он завещание в ее пользу или нет. Ведь когда-то он собирался разделить все между ней и Кейном. Позже, когда Кейн принял сторону Купера Парнелла и Гриффина, Адам сообщил ей, что Кейн не получит ни цента его денег и ни пяди его земли.

Она выглянула из окна. Что же делать? Есть только один выход – самой спросить у него! Она посмотрела в зеркало и проверила, в порядке ли ее прическа, затем еще раз подушила запястья и грудь, так и выпиравшую из тесного платья, и спустилась вниз.

В доме стояла тишина, лишь на кухне позвякивала посуда – это Джозеф и Цецилия пытались приготовить еду, Дэлла развела в стороны тяжелые бархатные шторы, закрывавшие дверь в кабинет Адама, и вошла. Адам сидел в том же положении, в каком она оставила его несколько часов назад. Ноги все так же вытянуты, голова откинута на спинку кресла.

– Папа, дорогой, ты не проголодался? Ты ведь не съел ни крошки с самого утра. Я велела Джозефу поджарить тебе яичницу с перцем, ты же любишь такую, да?

Дэлла склонилась над Адамом, заглянула ему в лицо и мило улыбнулась.

Адам взглянул на нее, затем снова уставился вдаль. Все больше раздражаясь, Дэлла подвинула стул и села так, чтобы он видел ее. Она наклонилась вперед, и ее платье соблазнительно приоткрыло грудь. Она накрыла его руку своей.

– Поговори со мной, Адам. Мне так одиноко.

Он снова поднял глаза. Слава Богу, он наконец-то задержал на ней взгляд. Она улыбнулась. Тут он выдернул руку из-под ее ладони и снова отвел глаза в сторону.

– В чем дело, дорогой? Выговорись, и тебе станет легче. Не бойся. Ты же знаешь, как я люблю тебя. Ты можешь поделиться со мной чем угодно, папа Адам. Я тебя пойму. Мы ведь одна семья.

Он даже виду не подал, что расслышал и понял ее слова, разве чуть дрогнули веки. Злость ярким пламенем разгоралась в Дэлле и вскоре полностью завладела ею. Да кто он такой, к дьяволу, чтобы сидеть истуканом и делать вид, что не слышит ее? Люди получше его платили по сто долларов за часок в ее обществе, да еще какие! А тут она вынуждена тратить свое драгоценное время на эту жалкую развалину, сидеть у его ног и умолять взглянуть на нее!

Она решительно встала. Не стоит заговаривать с ним, когда она прямо-таки кипит от злости. Злость – плохой помощник в таком щекотливом деле. Следует очень осторожно выбирать слова и тонко задать вопрос, на который необходимо получить ответ. Она постаралась успокоиться, начав буквально по пунктам выстраивать линию поведения. Затем вернулась к стулу и снова села.

– Дорогой, мне необходим совет, а ты единственный, кто сумеет подсказать мне, как поступить. Ты слышишь меня?

Его взгляд на мгновение задержался на ней и снова устремился куда-то в сторону. Она приободрилась и продолжила:

– Как ты знаешь, я довольно успешно вела дела все эти годы и сколотила значительное состояние. Я составила завещание, дорогой, по которому все оставляю тебе. И тут мне пришло в голову: вдруг Кейн, как самый близкий родственник, заявит свои права и после моей смерти отнимет у тебя все, что я тебе завещала. Я не хотела бы, чтобы в его руки попало хоть что-то из моего имущества, после того что он натворил.

Адам повернулся в ее сторону, и в его глазах затеплился огонек интереса. Наконец-то! Взгляд Адама впился в ее лицо, глаза сощурились и зло сверкнули. Похоже, его мозг снова заработал.

– И это все, что тебя волнует? – Голос его угрожающе зашипел, но Дэлле было плевать на это, лишь бы он и дальше говорил с ней.

– Нет, дорогой. Я хотела бы также узнать, не сможет ли Кейн каким-либо образом отнять у меня наследство?

– Какое наследство? – спокойно поинтересовался Адам.

– Ну вот это поместье. – Она взмахнула рукой. – То, что ты оставишь мне, если ты, конечно, сделаешь это.

Адам вскочил так неожиданно и с такой прытью, что она вскрикнула. В мгновение ока он оказался перед ней и так испугал ее, что она, откинувшись, чуть не опрокинулась вместе со стулом. Его кулаки замелькали в воздухе, словно он был на боксерском ринге, и лишь благодаря ее хорошей реакции безумец не попал ей в лицо. Она не понимала, хочет ли он ударить ее или она просто оказалась у него на пути, но на всякий случай вскочила и отбежала в сторону. Он заметался по комнате словно ужаленный, подбежал к стене и замолотил по ней кулаками. Когда приступ ярости прошел, он снова повернулся к Дэлле.

– Я знал, что тебя интересует только это! Сука! Все вы, женщины, скроены на один лад. Все, что тебе нужно от меня, это моя земля! Только когда она окажется в твоих загребущих руках, ты обретешь покой, да? Ты хочешь знать наверняка, написал ли я завещание? Ведь так, Дэлла? И оставил ли все тебе? Думаешь, старый дурень скоро помрет и преподнесет тебе на тарелочке с золотой каемочкой ранчо с отличными жеребчиками – целый конный завод и ковбоев, которые не прочь развлечь тебя в постели!

Адам помотал головой.

– Я прав, Дэлла? Я тебя раскусил, да? Тебе всегда было наплевать на все, кроме денег и жеребца в постели…

– Прекрати эти пошлые разговоры, Адам! Сплошные грубости! Я вежливо задала тебе простой вопрос.

– Заткнись! – рявкнул он. – Закрой свою пасть! Уж мне ли тебя не знать? Да каждый дурак знает, что ты собой представляешь, Дэлла! Ты шлюха! Сука!

– Да, я шлюха, и, надо сказать, отменная! И не закрою рот по твоему приказу! С тех пор как ты встретил ту бабенку в городе, ты ведешь себя словно спятивший от любви теленок, и мне это чертовски надоело. Я устала от постоянной ругани! – заорала она в ответ.

– Убирайся с моего ранчо! Слышишь? Вон отсюда! Я не желаю больше тебя видеть! – проревел он. Лицо его побагровело, жилы на шее напряглись и стали похожи на канаты. Он налетел на вешалку, отлетел к столу и смел на пол чернильницу.

Страх шевельнулся в груди Дэллы: наверное, она поторопилась и все испортила.

– Ну что ты, папа. Не стоит так горячиться…

– Хватит! Не смей больше звать меня «папа», а не то!.. Я тебе не отец! И даже не отчим! Я тебе никто! Я даже не был женат на твоей зашнурованной сверху донизу высокомерной сучке-матери!

Дэлла так и взвилась от этих слов.

– Как это понимать? – холодно поинтересовалась она. Он не ответил, развернулся и протопал в другой конец комнаты, раздвинул шторы и выглянул в окно. Затем развернулся и подошел к Дэлле.

– Я оставлю это ранчо Соединенным Штатам Америки, то есть правительству, с указанием устроить здесь парк. Они поставят в его центре статую – я на белом коне – монумент великому человеку, который отвоевал и уберег эту землю от краснозадых.

Он раскинул руки в стороны, а затем сжал кулаки и заколотил ими по своей груди.

– Это я, Адам Клейхилл, был первым белым, который возделал эти земли, привел их в порядок и не позволил раздробить на кусочки. Адам Клейхилл согнал с этих земель дикарей, Адам Клейхилл не позволил поселиться здесь всем этим одиночкам, которые толпами двинулись вслед за строителями дорог и начали захватывать куски земель. Все это заслуга Адама Клейхилла. Всемогущий Господь, да когда они услышат, что я собираюсь сделать с этим ранчо, они на коленях станут умолять меня стать новым губернатором Колорадо, иначе не получат и клочка моей земли!

– Сомневаюсь, чтобы твой адвокат согласился с подобным завещанием, – с наигранным равнодушием произнесла Дэлла, отчаянно желая узнать, издевается ли Адам или такая бумага уже существует.

– Да что ты, к дьяволу, понимаешь в таких вещах?

– Но ведь он уже составил предыдущее завещание, не так ли?

– Я еще ни разу в жизни не писал завещания! Но теперь сделаю именно так, как сказал! Можешь быть уверена в этом так же, как в том, что ты шлюха! Я войду в историю наряду с Джоном Фримонтом[1] и нашим великим всезнайкой Кастером, который полагает, что достаточно просто поселить краснокожих за забором. Я же считаю, что их надо убивать, и тогда не возникнет никаких хлопот и претензий. Это единственный способ, клянусь Богом!