– О моя сладкая, – прошептал он. – Я отчаянно жажду любить тебя. Хочу видеть тебя, касаться и чувствовать. Хочу войти в тебя и воздать должное этому чудесному телу, лелеять и ласкать его, отдать тебе всю свою душу.

Она потянулась за его рукой и поднесла ее к губам, поцеловала в середину ладони нежным и долгим поцелуем, не отрывая взгляда от его глаз. Они были теплыми и золотыми. Ее тело пронзила сладкая дрожь, а внизу возникла неожиданная тянущая боль. Нет, скорее не боль, а спазм желания.

– Так чего же ты тянешь, глупенький? – Она и сама не поверила в следующую секунду, что произнесла это. Но ее пальцы смело направили его руку к пуговкам на лифе. Она провела по его плечам, погладила затылок. Он расстегнул все до единой пуговички, раскрыл ворот платья и потянул за ленточку, стягивающую горловину рубашки.

На ее шее бешено запульсировала жилка, а его дикий пульс отдавался в пальцах, касавшихся ее груди. Прикосновение потрясло ее, она задрожала от восторга, но через секунду уже обмирала от новой волны желания, когда его теплая ладонь чашей накрыла ее напрягшуюся грудь.

Он тоже застонал от наслаждения:

– Ты прекрасна, любовь моя.

Кейн какое-то время не двигался. Его восхищенный взгляд ласкал коралловые соски ее грудей, гладкий шелк кожи.

Вслед за глазами тот же путь проделали его нежные пальцы, погладив упругие полушария ее груди и снова вернувшись к напрягшимся соскам. Ванесса едва отваживалась дышать, поэтому выдыхала, когда уже невозможно было терпеть, и судорожно заглатывала новый воздух, замирая. Снова восторгаясь невероятным ароматом ее кожи, он проложил губами влажную дорожку от ключицы до вздернутой вишенки соска.

– Кейн… – Она обхватила ладонями его лицо.

Их губы раскрылись навстречу друг другу. Поцелуй получился нежным и проникновенным, свежим и изысканным, как самое великолепное лакомство. Он обласкал розовую плоть ее мягких губ, отведав на вкус каждую бархатную губку.

– Никогда не подозревал, что целовать любимую – такое удовольствие, а если она еще и такая красавица, то вообще ощущаешь себя в раю, – прошептал Кейн и снова прижался к ее губам. – Это означает, что я люблю тебя. – Его губы передвинулись к ее глазам и поцелуем заставили их закрыться. – И это значит, что я люблю тебя. – Голос его немного удалился, он скользнул лицом вниз и уткнулся во впадинку на ее груди. – Ну а это означает, что я совсем без ума от тебя.

– Мой самый нежный и ласковый, – прошептала Ванесса, гладя его волосы. – Я – твоя, сейчас и навсегда. Покажи мне, что надо делать. Я хочу отдать тебе все, но и в ответ хочу того же. Всего. Тебя.

Он поднял на нее глаза, не смея надеяться, что она жаждет его так же яростно, как и он.

– Я могу подождать…

– А я не хочу ждать, любимый. Я не хочу тратить впустую ни минуты, пока мы вместе.

– Хочешь, я задую лампу? – выдохнул он.

– Нет.

– Слава Всевышнему! – пылко воскликнул он. – Благодарю тебя, Господи, что сотворил мою любовь такой, какая она есть!

Он соскользнул с кровати и встал на колени. Расшнуровал ее ботиночки и осторожно снял их. Медленно стянул с нее черные чулки, ласково коснувшись восхитительно круглых коленок и тонких лодыжек.

Он прошептал ее имя и протянул к ней руки. Она встала, покоряясь его зову, и платье свободно соскользнуло с ее плеч и растеклось у ее ног. Она стояла гордо выпрямившись, не отводя взгляда от его лица, хотя единственной ее одеждой оставалась полупрозрачная рубашка, едва прикрывавшая бедра. Его дрожащие пальцы стали вытаскивать шпильки из ее волос, и наконец роскошная медная грива медленно растеклась по белым плечам и прикрыла коралловые соски.

Его глаза жадно впитывали в себя эту потрясающую картину, а тело Ванессы горело от радостного предвкушения. Да-а, Кейн заставил ее испытать уйму неведомого ранее. Он притянул ее к себе, зарылся лицом в восхитительные волосы и замер от восторга, словно держал в своих объятиях нечто драгоценное. Сокровище, его сокровище. Прошла целая вечность, как показалось Ванессе, прежде чем Кейн отпустил ее и отступил на шаг.

Он быстро стащил рубашку и вдруг замер, словно заколебался. Ведь эту невинность так легко напугать! Не торопись, предостерег себя Кейн. Он снова обнял ее, и она с готовностью откликнулась на его объятия. Ее мягкая грудь коснулась его тела, и он подумал, что, пожалуй, долго не выдержит.

– Скажи мне, чего ты хочешь, радость моя. Я не хочу испугать тебя, – пробормотал он.

Она посмотрела на него и мгновенно поняла его сомнения. В его глазах читалась нежная озабоченность.

– Не бойся, глупенький. Ты никогда и ничем не сможешь испугать меня. Мне все в тебе дорого, любимый.

– Я мог бы задуть лампу.

– Нет. Я хочу видеть тебя.

Он отпустил ее и сделал шаг назад. Сердце его колотилось с такой силой, что он едва мог дышать. Он выпрямился. По контрасту с белоснежными повязками тело его казалось темным. Широкие плечи, на талии ни унции лишнего жира.

Она глядела на него словно загипнотизированная, затем ее губы разжались, и прозвучало изумленное «а-ах!».

Со свободой и легкостью, которая поразила и ее самое, она скинула с себя рубашку и осталась стоять перед ним, чтобы дать его глазам насладиться чудесным зрелищем: гордо поднятой головой в обрамлении огненных кудрей, нежно-коралловыми сосками на великолепной упругой груди, гладким животом и потрясающе длинными и стройными ногами.

Она неуверенно улыбнулась и шагнула к нему. Ее руки взлетели к гладким мускулистым плечам и двинулись вдоль тела к узкой талии.

– Я однажды видела в книжке иллюстрацию, на ней была статуя, называемая Давид. Ты прекрасен так же, как и тот мужчина. Наверное, я когда-то угодила Господу, и он устроил так, чтобы я повстречала тебя.

Он застонал и пробормотал:

– Я никогда раньше не благодарил Всевышнего. Теперь я буду делать это каждый час, пока дышу. За то, что в моей жизни появилась ты.

Они опустились на кровать, все еще держась за руки. Если Кейн и ожидал чего-то необычного, то никак не этой пронзительной чистоты и открытости, с которыми Ванесса предлагала ему себя. У него, по правде говоря, совсем не было опыта отношений с добропорядочными женщинами. Те, с кем он обычно имел дело, так себя не вели. Он не ожидал от Ванессы столь откровенного проявления этой сводящей с ума жажды. Страстность, дремавшая под маской неприступности, конечно, иногда давала о себе знать вспышками темперамента, но теперь, вырвавшись на волю, просто поражала и завораживала.

Ее губы с такой жаждой льнули к нему, что он застонал. Он нежно уложил ее на спину. Ее, казалось, ничто не пугало. Каждое ее ответное касание было исполнено обещания.

– Я люблю тебя, Ванесса Кавано. – Слова сами собой вырвались из его губ, а вслед за ними мягкий стон.

Она что-то пробормотала в ответ, но что, так и осталось неясным, поскольку он закрыл ей рот поцелуем.

Все еще не веря, что это не сон, после которого она снова проснется одна в своей постели, Ванесса выразила свою готовность принять его. Его налитая плоть коснулась влажной пещерки. Это так потрясло ее, что она даже рванулась навстречу любимому в порыве невероятного и неведомого ранее наслаждения. Она приняла Кейна в себя и почувствовала, что пустота внутри наполнилась им, и поняла, что ее тело умоляло именно об этом.

В вихре переживаемых эмоций она лишь слегка отметила быстро прошедшую боль. И начала двигаться, словно ее тело исполняло древний, но почему-то известный ей танец. Ее бедра встречали его на лету, словно стремились помочь ему погрузиться в нее как можно глубже, ее руки скользили по его талии. Она потянула его на себя, даже не пытаясь подавить рвущиеся из горла стоны. Она то поднималась вверх, то откидывалась на подушку, не понимая, как такое может быть, но безумно счастливая, что испытала это именно с Кейном.

Поняв, что больше можно не сдерживаться, Кейн рванулся в сладкий омут ее тела, в его бесконечное тепло. Его словно окутало пламя, и каждый нерв в его теле запел и возликовал. Больше не надо ни о чем думать, надо лишь дать волю чувствам. И он словно взмыл к небесам, чтобы затем погрузиться в теплые воды и утонуть. Горячий поток хлынул из его тела, даря наслаждение и счастье.