УАЙТФИЛД. Навели?

КИНГ. Выждал время и навел.

УАЙТФИЛД. И нашли, к огромному своему сожалению, что никаких подтасовок не было.

КИНГ. Нашел, что у пилота была большая семья. Также я нашел, что у него были большие долги, и что он был должен долговой акуле из мафии. Ему уже угрожали.

УАЙТФИЛД. Правда?

КИНГ. Да. Не грустите. Более того, он застраховал свою жизнь на три миллиона долларов в пользу своей супруги.

УАЙТФИЛД. Действительно так?

КИНГ. О да. Также, я нашел упоминание в его контракте с вертолетной компанией, что в случае его гибели в результате аварии, семья его будет получать триста тысяч долларов ежегодно в течении двадцати пяти лет. И гарантию дали вы. Там стоит ваша подпись.

УАЙТФИЛД. Моя подпись?

КИНГ. У меня есть копия.

УАЙТФИЛД. Где вы взяли эту копию?

КИНГ. У вас в столе лежала. В офисе.

УАЙТФИЛД. В каком офисе?

КИНГ. В том, что этажом выше.

УАЙТФИЛД. А ведь это криминал, Инспектор.

КИНГ. Безусловно. Но за все эти годы я научился подходить к таким вещам без предубеждения.

УАЙТФИЛД. А не позвонить ли мне вашему начальству?

КИНГ. Я бы не рекомендовал вам поступить так, Уайтфилд.

УАЙТФИЛД. Почему нет?

КИНГ. Потому что в таком случае мне пришлось бы… хмм… применить давление.

УАЙТФИЛД. Давление? Что вы имеете в виду?

КИНГ. Физическое.

УАЙТФИЛД. Ну да? Не думаю, что вы осмелились бы применить физическое давление к своему начальнику.

КИНГ. К вам, Уайтфилд.

УАЙТФИЛД. Ко мне. Вы думаете, это вам удалось бы? Трудности не возникли бы?

Уайтфилд был уверен в себе. Как многие люди с хорошим доходом, он имел много свободного времени, и значительную часть этого времени посвящал физическому самосовершенствованию. В сорок шесть он был крепок, мышцы имел округлые и очень сильные, тренированные. Черный пояс — карате и айкидо. Он не курил. Пищу употреблял в основном здоровую, а в тех случаях, когда приходилось есть неправильно (в основном на деловых встречах), мощная иммунная система и прекрасный метаболизм легко нейтрализовали все негативные эффекты. Он был по крайней мере на тридцать фунтов тяжелее Кинга (худого, долговязого, заядлого курильщика). Уайтфилд был уверен что, по крайней мере в данный момент, ему нечего бояться. Он ошибался.

Инспектора тренировали эксперты — учили, как следует правильно уродовать людей просто чтобы донести до их сознания свою точку зрения, и как ломать почти все кости в теле противника за три секунды, не оставляя при этом царапин и синяков на коже.

Уайтфилд не был готов. Он сидел себе удобно и небрежно в своем любимом антикварном кресле, беседуя остроумно и получая от беседы удовольствие, глядя спокойно на инспектора, сидевшего напротив, через стол. В следующий момент он лежал на полу, лицом вниз, рука завернута за спину, с утонченной болью в шее, плече, и позвоночнике.

— Я хочу, чтобы ты сказал — тихо и отчетливо, — услышал он голос Кинга за собой и над собой, — следующие слова. Я подлый хамоватый [непеч. ]; я плохо воспитан и не умею себя вести в обществе приличных людей. Говори.

Боль усилилась. Невольный выкрик выскочил у Уайтфилда изо рта и тут же затих — Кинг вдвинул лицо своего супостата в ковер. Убрав руку с головы Уайтфилда, он спокойно сказал:

— Я слушаю.

— Я хамоватый подонок…

— [непеч.]. Подлый хамоватый [непеч.].

— Подлый… Ай! [непеч. ]!

Лицо ему снова вдавили в ковер, и снова боль завибрировала — на этот раз во всем теле. Он повторил, как мог, подсказанные Кингом слова. Кинг поднял его на ноги, бросил в кресло, и снова сел напротив — спокойный и любезный.

КИНГ. Мне хотелось бы, чтобы вы оценили один музыкальный опус и высказали бы свое мнение.

Он пододвигает кожаную папку Уайтфилду. Уайтфилд берет папку, открывает, бросает враждебный взгляд на инспектора, трет плечо, пытается сконцентрироваться.

УАЙТФИЛД. Что это?

КИНГ. Это я и хочу выяснить. Скажите мне все, что думаете. Мне нужна подробная оценка. Но сперва изучите внимательно. Не спешите.

УАЙТФИЛД. Вроде бы фортепианная музыка. Нет, скорее оркестровая пьеса в переложении для фортепиано.

КИНГ. Хорошее начало. Продолжайте.

УАЙТФИЛД. А что еще вы хотели бы услышать? Не понимаю.

КИНГ. Все, что вы посчитаете нужным сказать об этом опусе. Ну, например — как он вам? Хорошо, плохо, средне?

Уайтфилд смотрит на Кинга подозрительно, затем снова на ноты. Он вынимает манускрипт из папки, держит его на весу левой рукой, вглядывается. Он хмурится и какое-то мгновение выглядит удивленным. Он кладет пальцы правой руки на воображаемую клавиатуру, но тут же спохватывается и с ненавистью смотрит на Кинга.

КИНГ. Никаких проблем. Вон у вас рояль стоит. Попробуйте на рояле, я только за.

УАЙТФИЛД. Я не умею играть на рояле.

Инспектор откашливается и закатывает глаза. Уайтфилд злится.

КИНГ. Расскажите это ребятам в моем офисе. Они часы проверяют по вашим ежевечерним концертам.

УАЙТФИЛД. Простите, как?

КИНГ. Каждую ночь, когда вы дома. С одиннадцати до полуночи. Они слушают вас больше года. За это время они превратились в настоящих экспертов. Теперь они запросто отличают Листа от Скрябина, знают все о знаменитых пианистах, обожают Пеннарио и недолюбливают Ван Клайберна.

Болезненная пауза.

УАЙТФИЛД. Мой дом прослушивается?

Еще пауза. Инспектор думает.

КИНГ. Сделайте это для меня. И я уберу микрофоны.

Еще пауза.

УАЙТФИЛД. А когда вы… Зачем?…

КИНГ. Когда жучков наставили? Не помню. Кажется, года два назад. А что?

УАЙТФИЛД. Что вам от меня нужно, Кинг?

КИНГ. Мне нужно, чтобы вы оценили эту музыку. После этого я уберу жучки и оставлю вас в покое. Честно сказать, мне ваше общество надоело… С условием, конечно же, что вы будете вести себя хорошо. Никаких убийств больше. Ни одного. Сделайте мне одолжение, Уайтфилд. Ублажите меня. Если вы откажетесь меня ублажить, вы пойдете в тюрьму. Неужели у вас жалости нет, совсем никакой?

Пауза.

УАЙТФИЛД. Жалости? (сердито) К кому? (еще злее) Вот что, запомните раз и навсегда, я никого никогда не убивал…

КИНГ (перебивая). Ко мне. Жалости ко мне. Представьте себе, что будет, если я отправлю вас в тюрьму. Все строительные участки — брошены. Сколько людей без работы! Очереди за пособием, растянувшиеся на многие мили, безутешные дети ревут, инфаркты и разводы повсеместно. Вы хотите, чтобы все это было на моей совести? Вы жестоки, Джозеф. Вы бессердечная свинья. А теперь извольте концентрироваться на музыке, или, клянусь, я сверну вам шею здесь и сейчас, и наконец-то избавлюсь от вас, поскольку десять лет общения с вами — это очень много, Уайтфилд, честное слово.

Некоторое время Уайтфилд раздумывает, по всей видимости, над тем, что ему сказали. Он пожимает плечами, смотрит в ноты, но внезапно поднимается на ноги, и, опираясь на стол, смотрит Кингу в глаза.

УАЙТФИЛД. А где гарантия, что вы не нарушите обещание и в этот раз? А?

Пауза.

КИНГ. Слово чести.

Пауза. Уайтфилд снова берется за манускрипт. Изучая его, он медленно идет к кабинетному роялю в углу, открывает крышку и пробует клавишу. Играет пассаж правой рукой, сбивается, пытается сыграть еще раз. Хмурится, садиться на скамейку, ставит ноты на подставку, и играет весь пассаж всерьез. Берет манускрипт, переворачивает страницу.

КИНГ. Не беспокойтесь, время есть.

Уайтфилд не беспокоится. Он изучает манускрипт, пока Кинг молча курит, продолжая бросать пепел на ковер. Время от времени Уайтфилд пробует аккорд, или модуляцию, или играет еще один пассаж. Наконец он кладет манускрипт на крышку рояля.