Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— О, это просто наше хобби, мое и Тито, — объяснила она, улыбаясь. — Я люблю, когда воздух естественный, а не индустриальный. Где бы мы не останавливались, Тито всегда берет с собой свои инструменты. Резка стекла — его страсть. Он настоящий эксперт. Обожает. В спальне такое же окно. Меня он использует, как подмастерье. Может это и смешно, но мне нравится ему помогать. Видел бы ты его сегодня, когда он занимался окном — деловой, эффективный, давал мне указания, отмерял, резал, огрызался сердито. Он просто душка. Если бы я еще могла его убедить быть менее щедрым в употреблении одеколона, он вполне мог бы сойти за цивилизованного человека.

Роберт открыл, а затем закрыл временное окно. Открыл. Закрыл. Логично. Он вернулся к дивану.

— Я вот все думаю, — вдруг сказала она. — Если побег Финкелстайну устроили не федералы, то кто же?

— Кто-то, кому очень не нравился Франк, я думаю, — механически откликнулся Роб. Ему не хотелось говорить о делах.

— У него были разногласия с Уайтфилдом…

— С Уайтфилдом!

— Да. Со строителем. А что?

Возникла пауза.

— Нет ли у тебя сигареты, — спросил Роб.

Он вскочил на ноги. Закрыв глаза, он досчитал до десяти, чтобы предупредить неожиданную информационную перегрузку. Помедленнее, пожалуйста. Переключим скорости.

— При чем тут Уайтфилд? — спросил он.

— Если я тебе скажу, ты обещаешь мне его арестовать?

Он присел рядом с диваном на корточки.

— Слушай, — сказал он. — Ты не представляешь себе, как это важно.

— Важно? Для кого?

Он не ответил.

— Роб, дорогой мой, не будь таким смешным. Сперва ты подвергаешь опасности свою карьеру, и мою тоже, явившись ко мне в отель. А теперь ты хочешь, чтобы я помогла твоей карьере? Никакой логики. Дурной тон.

— Дело очень личное, Лора. Честно. Я не настаиваю, чтобы ты мне поверила, но было бы приятно.

— Тебе дадут повышение?

— Лора, я думал, ты меня хорошо знаешь.

— Я-то?

— Да, ты.

— Семь лет назад, — сказала она спокойно, не меняя позы, одну ногу подогнув под ягодицы и качая второй, — ты арестовал моего отца, чтобы расстроить нашу с тобой помолвку. Помнишь?

— Не я, так другой бы его арестовал.

— Но арестовал-то именно ты.

— У меня был приказ.

— Ты хотел его арестовать.

— Лора, Лора! — он чуть не взвыл. — У тебя в любовниках был психотерапевт, что ли? Что ты плетешь!

— Но ведь правда же! — она вытянула обе ноги, будто приглашая его ими полюбоваться, а затем положила ногу на ногу. — Мы оба знали. Мы не созданы друг для друга. Тебе не нужна женщина, которая видит тебя насквозь, и которой это нравится. А мне не нужен мужчина, которого нельзя контролировать. Моего отца я едва знала. Видела его два раза в год. Твое… участие… в его… э… падении, скажем так — было просто предлогом.

— Замечательно, — мрачно сказал Роб. Он пододвинул кресло к дивану и сел в него, глядя Лоре в лицо. — Давай не будем из-за этого ссориться сейчас. Столько лет прошло.

— Перестань двигать мебель и скакать по помещению, — сказала она. — Я просто напоминаю. Наши пути разошлись. Я уехала в Сейнт-Луис. Я встретила Тито. Как-то вечером он напился и попытался меня изнасиловать. Я показала ему несколько вещей, которым ты меня научил. Сломала ему запястье. Это произвело на него такое большое впечатление, что он тут же решил на мне жениться. А ты тем временем продолжал переделывать мир.

— Переделывать мир?

Он пожал плечами. Не стоит преувеличивать.

— Ты ведь в глубине души эпикуреец, Роб. Ты посмотрел вокруг и обнаружил, что в мире нет места эпикурейцу без дохода. Ты хотел, чтобы мир тебя принял. Мир отказался. Тогда ты решил, что переделаешь мир в соответствии с твоими вкусами. Ты принял участие в военных действиях. Дело не выгорело, получилось не то, чего ты ожидал. Ты присоединился к федералам. Вот, в общем, и все, переделыватель мира.

Она снова скрестила ноги. Инстинктивно, подумал он. Да, редкая женщина. Красивая, в средиземноморском стиле, самая чувственная женщина из всех, кого он встречал. Велик соблазн. Он любил ее когда-то, и даже теперь мог легко представить ее у себя в объятиях снова, мог вообразить, как вдыхает ее запах, ласкает, прикасается губами к уникальному существу, квинтэссенции сильной женщины. В ее окружении нежных любовников не было. Мужчины, к которым она привыкла, были все как один грубые, костные, мужланистые, с детства усвоившие простую истину — к женщинам следует относиться чуть презрительно, даже в постели. Некоторые женщины предпочитают такой подход, и живут себе счастливо, во всех смыслах. Лора в число таких женщин не входила. Ее сложная, утонченная, темного оттенка сексуальность не понималась и не принималась мужчинами ее круга — отсюда распутство, постоянный поиск и, кстати сказать, бурный роман с Робом тоже, тогда, семь лет назад. Связь их была очень несовершенной, часто извращенной и сочащейся убийственной враждебностью вне постели, и даже иногда в постели, но очень, очень полнокровной. Но поддаться сейчас импульсу было бы равносильно вторичному попаданию в ловушку. Они слишком хорошо друг друга знали, и, удовлетворенная, страсть их наверняка тут же превратилась бы в неприязнь. Он помнил их стычки по утрам, каждое утро, скандалы, крики, яростные споры, не нуждавшиеся в предлогах, и полуденные драки, дававшие всему району пищу для разговоров, и синяк у Лоры под глазом, и шрам у него, Роба, на предплечье, результат удара наотмашь мясницким ножом — нет уж. Хватит. Не надо такого.

Не говоря уж о том, что женщина, управляющая криминальным синдикатом из постели агента ФБР — абсурд.

— В одном ты права, — сказал он.

— В чем же?

— В данный момент в мире нет организации достаточно молодой и динамичной, чтобы мир этот изменить.

— ФБР не подходит? — спросила она участливо.

— ФБР совершенно точно не подходит, — сказал он.

Мы слишком хорошо натренированы, подумал он, ставя стакан на низкий столик и пряча руки в карманы. Обычные люди не нуждаются в чрезмерном трейнинге, или в тщательной промывке мозгов. Тупице говорят, что он борется за правое дело, что перспективы прекрасные, и что бывают и хуже работы, даже в области служения обществу, и тупица верит. Но элитные части состоят из людей сложных, а сложные нуждаются в психологической подготовке больше, чем остальные. Тот, кто выживает, становится сверхчеловеком — не в самом лучшем смысле. Мы приучены игнорировать все, что к нам непосредственно не относится. Можно у нас под носом намеренно и напоказ делать из человека кровавое месиво — мы и глазом не моргнем. Пропадают и продаются дети, преступность процветает и приносит выгоду несмотря на розовую статистику, большинство популяции ютится в жутких хибарах, влиятельные люди спокойно убивают ближних, и им это сходит с рук, родившиеся в неудачных обстоятельствах и плохо воспитанные убивают ближних просто от скуки, но пока у нас нет приказа, мы не двинемся. Будем сидеть в двух шагах на скамейке и спокойно наблюдать. Касательно же моей собственной личной ситуации — я не могу сейчас уйти в отставку.

— Я не могу уйти в отставку, — сказал он. — Когда-нибудь я, наверное, обзаведусь семьей, остепенюсь, просто чтобы узнать — а как это? Но не сейчас. Дело Уайтфилда существует, и оно не закончено.

Она кивнула.

— И никогда не будет закончено, — сказала она.

— Официально — может и не будет. Никаких улик, которые можно было бы предъявить на суде. Даже если бы я нашел улики, дело бы не открыли повторно. Слишком много важных людей замешано во все это, и все бы пострадали, и так далее. Но официальная часть меня меньше всего волнует.

— Ну, хорошо, — сказала она. — Теперь я запуталась. Вроде бы, дело, о котором ты говоришь, к Сейнт-Луису не имеет отношения. Что это такое — дело Уайтфилда? О каком деле речь?

Он подошел к портативному бару и налил себе еще.

IV.

— Ладно, — сказал он. — Секретная информация. Надеюсь, ты понимаешь и не разгласишь.

31
{"b":"97604","o":1}