Эта мысль была для нее невыносима. Она собрала волю в кулак, сдерживая навернувшиеся на глаза слезы. Проклиная ветер и солнце, Джиллиан пустилась в обратный путь. Спустя какое-то время верблюд пал, и она побрела, пошатываясь, под невыносимо палящим солнцем.

Грэм сходил с ума от беспокойства и не переставая вглядывался в даль. Записка Джиллиан только усилила его беспокойство. Значит, пока он был без сознания, она отправилась на поиски караванной тропы, чтобы оставить знак.

Он оседлал было несчастного раненого верблюда и попытался поехать по ее следам, но животное слишком ослабло и сильно хромало. К тому же следы с трудом просматривались, а если он собьется со следа, то так и будет вечно блуждать кругами без шансов найти ее.

Прошло много часов, и на горизонте показалась одиноко бредущая фигура. Грэм заставил верблюда перейти в галоп и помчался к ней, вздымая пыль. Добравшись до нее, он соскочил с седла, хватая свой бурдюк с водой. Джиллиан без сил лежала на обжигающе горячем песке. Он бросился к ней, хрипло дыша. Смерть от жажды надвигалась неумолимо, и взять воды было негде.

Он смотрел на лежащую жену, и тут ветер откинул уголок ее белого шарфа. Выбившийся рыжий локон реял, подобно флагу. Все было точно как в его кошмаре.

Джиллиан с усилием подняла дрожащие веки. В ее изумрудно-зеленых глазах не было презрительного вызова, наоборот, в них читалась покорность судьбе. Потом она закрыла глаза, будто держать их открытыми было превыше ее сил. Она умирала.

– Нет, Джилли. Не покидай меня, – умолял он. Но безжалостное солнце продолжало светить, будто насмехаясь над его болью.

Грэм запрокинул голову и закричал. Ветер понес его крик прочь, смешивая с пылью.