Поистине, так оно и есть. Земная гравитация, "плоть", подталкивает человечество к идеалу свертывания, т. е. к обладанию, власти и наслаждению, тогда как небесная гравитация, "дух", влечет человечество к идеалу излучения, т. е. к бедности, послушанию и целомудрию.
Так пусть же оккультисты, эзотеристы и герметисты примут во внимание это положение вещей и уразумеют, что единственный для них выбор, позволяющий сохранить верность герметической традиции, состоит в том, чтобы решительно и безоговорочно принять сторону излучения, т. е. сторону праведника, "Повешенного"! Да отрекутся они от призрачных мечтаний о "сверхчеловеке", который все еще преследует некоторые эзотерические братства и общества под личиной то ли "Великого Мастера", то ли "Великого Посвященного", то ли "Архимага"! Да будут наши сообщества содружествами людей, которые учатся друг у друга вместо того, чтобы поучать всех и каждого! Пусть они привлекают в свои ряды скорее людей, осознающих свою неправедность по отношению к Богу, ближнему и миру, нежели тех, кто считает себя во всем правым. Одним словом, да откроются они воздействию небесного притяжения, которое проявляется в пробуждении склонности и любви к бедности, послушанию и целомудрию!
Нам должна быть присуща не только ясность видения и мышления, но и ясность воли. Ибо невозможно служить одновременно двум хозяевам.
Я отклонился от нашей темы конкретного состояния человека, живущего по закону небесной гравитации. Вернемся же к ней. Состояние духовного человека характеризуется двумя особенностями: он подвешен, и он находится вниз головой. Вот что говорит Св.Тереза о первой особенности: "Мне кажется, что душа пребывает в этом состоянии, когда небо не посылает ей никакого утешения, и сама она не на небе; и когда она, ничего не желая от мира, не пребывает и в нем. Тогда она как бы распята между небом и землей, страдая и ниоткуда не получая помощи" (83: р. 140).
Душа подвешена между небом и землей; пребывает в полном одиночестве. Ибо речь здесь идет не об обычном одиночестве, когда человек один в мире, но о полном одиночестве, когда человек один, поскольку пребывает вне мира - как небесного, так и земного.
"Перенесенная в эту пустыню, душа, кажется, может с полной уверенностью и по всей правде сказать вместе с Царственным Пророком: "Я не сплю и сижу, как одинокая птица на кровле" (Пс. 101:8). Возможно, Царь Давид испытывал такое же одиночество, когда писал эти слова. Этот стих приходит мне на память в таких случаях, так что сказанное в нем как бы совершается во мне. Для меня немалое утешение знать, что и другие испытывали подобные наплывы одиночества, и еще больше утешает то, что это были люди таких выдающихся достоинств" (83: р. 140). Такова "нулевая точка" между полями земной и небесной гравитации. Отсюда душа либо возносится в созерцании Бога и небес, либо нисходит к деятельности в земной человеческой сфере, но в любом случае "нулевая точка" безусловно представляет собой место ее постоянного пребывания. Она возвращается сюда как после вознесения, так и после завершения того или иного земного деяния. Прибежищем ей служит пустынное одиночество между двумя мирами.
Другой характерной особенностью духовного человека является то, что он висит вниз головой. Это означает, во-первых, что "твердая почва" под его ногами находится вверху, тогда как земля внизу есть лишь предмет забот и восприятия его головы. Во-вторых, это означает, что его воля связана с небесами и находится в непосредственном контакте (не посредством мыслей и чувств) с духовным миром. Таким образом, его воля "знает" то, что его голова - его мышление - все еще не знает, и таким же образом через его волю действует не опыт и память прошлого, но будущее - небесное предначертание будущего. А посему он буквально является "человеком будущего", ибо волю его побуждает конечная причина. Он есть "человек желания" в том смысле, какой вкладывают в это понятие Книга пророка Даниила и Луи-Клод де Сен-Мартен, т. е. человек, чья воля устремлена ввысь, выше всего, чем наделена голова, - мышления, воображения, памяти.
Отметим, что обычная взаимосвязь между мышлением, чувством и волей у цивилизованного и образованного человека такова, что мышление пробуждает чувства и направляет волю. Мышление посредством воображения играет роль стимулятора по отношению к чувствам, а с помощью воображения и чувств - роль наставника, воспитывающего волю. При необходимости действия человек думает, воображает, чувствует и - наконец - желает и действует.
У "духовного человека" дело обстоит иначе. У него роль стимулятора и наставника по отношению к чувствам и мышлению играет воля. Вначале он действует, затем желает, а затем чувствует значимость своих действий и в конце концов понимает.
Авраам покинул край, где был рожден, и отправился - через пустыню - на чужбину, которая несколько столетий спустя станет отчизной для "семени Авраамова" - целого народа - и где еще через несколько столетий свершится великий труд спасения человечества. Знал ли он обо всем этом? И да, и нет. Да - в том смысле, что он действовал так, словно знал: его воля была пленена этими событиями будущего, их величием и значимостью. Нет - в том смысле, что ни в его мыслях, ни в воображении не было какого-либо плана или четкой программы того, как, когда и каким путем в точности все это будет осуществляться.
Уверенность, которая с самого начала завладевает волей и из которой исходит ее воздействие на чувства и мысли, и есть то самое, что апостол Павел понимал под словом "вера" (, fides). По его словам:
"Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом... Верою Авраам повиновался призванию идти в страну, которую имел получить в наследие; и пошел, не зная, куда идет" (Евр. 11: 1,8).
Таким образом, Авраам "осуществил ожидаемое" после того, как испытал "уверенность в невидимом", т. е. воля его знала, тогда как разум и воображение "не видели", что значит - не имели присущей им уверенности. И все же он повиновался и пошел, не зная, куда идет, т. е. совершил действие, прежде чем его мышление и воображение постигли все необъятное значение этого поступка. Следовательно, когда он отправился в путь, его голова последовала за ногами; его ноги оказались тогда "вверху", поскольку повиновались велению небес, а голова подчинилась им и оказалась "внизу", ибо не видела ничего, кроме лишений, опасностей и невзгод предпринятой затеи. Тем самым Авраам в точности оказался в положении "Повешенного".
"Верою Авраам повиновался призванию..." Вот ключ к тайне веры, или к знанию воли: "...повиновался призванию..."
Воля есть активная сила, не являющаяся, естественно, органом восприятия. Чтобы обрести способность воспринимать, ей не следует - даже нельзя - становиться пассивной, ибо в этом случае она уснет либо исчезнет, поскольку активность - это сама ее суть, и, переставая быть активной, она перестает быть волей. Нет, ей лишь следует сместить центр тяготения, т. е. преобразовать "мою волю" в "волю Твою". Одно лишь духовное проявление любви способно совершить смену того центра, который воля использует либо тяготеет к нему. Вместо тяготения к центру "я" она может подчинить себя велениям центра "ты". Это преображение, осуществляемое любовью, и есть то, что именуется "послушанием".
Итак, только через послушание воля обретает способность воспринимать. Воспринимать или вдохновляться откровением свыше, которое воодушевляет, направляет и укрепляет силы. Вот почему воля мученика способна все вытерпеть, а воля чудотворца способна все свершить.
Господень призыв Авраама был как раз таким проявлением вдохновляющего откровения. "И он повиновался", - говорит апостол. Тем не мен ее здесь необходимо добавить, что он повиновался еще до того, как отправился в путь. Ибо сам по себе Господень призыв предполагает повиновение - трансцентрализацию воли, которая дает ей возможность услышать зов свыше. Ведь воля уже должна быть в состоянии послушания, чтобы быть способной воспринять вдохновение или интуицию свыше и запечатлеть призыв Господа, т. е. дар веры.