С другой стороны, можно сделать выбор в пользу полюса воли внутри человека и пожелать заниматься лишь тем, что связано с действием и достижением практических целей. Можно, разумеется, избрать для себя и в той или иной мере активный образ жизни, но какой ценой! Ценой этому неизбежно станет узость мышления. «Что толку занимать свои мысли эскимосами, к которым я не имею никакого отношения, если я знаю далеко не всех своих соседей по улице или сослуживцев?» — говорит тот, кто предпочел действие знанию. Если же это верующий, то он спросит: «Что толку во всех этих якобы духовных занятиях — философиях, науках и социальных и политических доктринах, — если здравых заповедей Евангелия (или Библии, Корана, Дхаммапады и т. д.) вполне достаточно для моего спасения и спасения человечества?» Действие требует концентрации, а это неизбежно влечет за собой ограничение духа одними лишь срезами актуальной жизни и утрату общей перспективы.

Итак, благоразумие, которому учит Аркан «Отшельник», может также дать и решение практической антиномии «знание — воля».

Отшельник не погружен в глубокую медитацию или научные занятия, но и не занят никакой работой или действием. Он в пути. Это означает, что он олицетворяет третье состояние помимо созерцания и действия. Он символизирует — по отношению к бинеру «знание — воля» или «созерцание — действие» или, наконец, «голова — конечности» — элемент синтеза, точнее элемент сердца. Ибо именно в сердце объединяются созерцание и действие, именно здесь знание становится волей и воля становится знанием. Сердцу нет нужды забывать обо всяком созерцании, чтобы начать действовать, как не нужно подавлять и всякое действие, чтобы углубиться в созерцание. Сердце в одно и то же время и активно, и созерцательно — неутомимо и непрестанно. Оно в пути. В пути днем и ночью, а мы днем и ночью вслушиваемся в шаги этой бесконечной поступи. Вот почему если мы хотим представить человека, живущего по закону сердца, сосредоточенного в сердце и являющегося его зримым выражением — «мудрого и доброго пастыря», или Отшельника, — мы представляем его ровно и неспешно идущим.

Отшельник девятой карты — это человек сердца, одинокий путник. Стало быть, это человек, осознавший в себе антиномию «знание — воля» или «созерцание — действие», ибо разрешение этой антиномии — в его сердце.

Сердце, о котором здесь речь, — это не сердце эмоций и не та способность к страстным переживаниям, которая обычно понимается под этим словом. Это средоточие всех семи центров физической и психической конституции человека. Это «двенадцатилепестковый лотос», — анахата в индийском эзотеризме. Из всех центров-«цветов лотоса» этот — наиболее человеческий. Ибо если восьмилепестковый лотос, или теменной центр, — это центр откровения мудрости, двухлепестковый лотос — центр интеллектуальной инициативы, шестнадцатилепестковый лотос (центр гортани) — это центр созидательного слова, десятилепестковый лотос — центр науки, шестилепестковый лотос — центр гармонии и здоровья, а четырехлепестковый лотос — центр созидательной силы, то двенадцатилепестковый лотос (сердечный) — это центр любви. Вот почему из всех центров это самый человеческий, — наивысший критерий не того, чем обладает человек — на что он способен и что знает, — но того, каков он есть. Ибо человек, в сущности, таков, каково его сердце. Именно здесь обитает и раскрывается его человечность. Сердце — это солнце микрокосма.

По этой причине христианский герметизм — как и все христианство в целом — «гелиоцентричен», т. е. отводит сердцу центральное место во всей своей практике. «Великиое Делание» духовной алхимии или «этического герметизма» — это трансмутация субстанций («металлов») всех прочих лотосов в субстанцию сердца («золото»). «Этический герметизм» имеет целью преобразование всей системы лотосов в систему семи сердец, т. е. полную трансформацию человека в сердце. На практике это означает гуманизацию всего человеческого существа и трансформацию системы лотосов в систему, действующую посредством любви и во имя любви. Таким образом мудрость, открытая восьмилепестковым лотосом, перестанет быть абстрактной и трансцендентной: она наполнится теплом, подобным огню Пятидесятницы (Деян. 2: 3). Интеллектуальная инициатива двухлепесткового лотоса станет «интуицией, преисполненной сострадания» к миру. Созидательное слово шестнадцатилепесткового лотоса станет магическим, обретя способность просветлять, утешать и исцелять.

Само же сердце, или двенадцатилепестковый лотос, которое одно лишь из всех центров не привязано к организму и может покидать его и жить — путем «экстериоризации» своих направленных наружу «лепестков» — с другими и в других людях, станет странником, гостем, безымянным сотоварищем тех, кто в неволе, кто в изгнании, кто несет тяжкое брямя ответственности. Оно станет странствующим Отшельником, который мерит землю различными путями из конца в конец и ступает по путям всех сфер духовного мира — от чистилища к самым стопам Отца. Ибо нет непреодолимых расстояний для любви и нет двери, которая помешала бы ему войти — согласно данному обещанию: «и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16:18). Сердце — это замечательный орган, призванный своей работой служить любви. Строение сердца — будучи одновременно человеческим и Божественным, строением любви — может путем аналогии привести нас к пониманию всей значимости следующих слов Христа: «и се, Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28:20).

Наука десятилепесткового лотоса станет тогда сознанием, т. е. слугой Богу и ближним. Шестилепестковый лотос, центр здоровья, станет центром святости, т. е. гармонией духа, души и тела. Творческая сила четырехлепесткового лотоса станет тогда источником энергии и неистощимого порыва к долгому пути странствующего отшельника, человека сердца, т. е. человека, вновь обретшего свою человечность.

В школах индийской Йоги или Тантры ученик медитирует либо повторяет про себя ту или иную «мантру-семя» (биджа-мантра), чтобы пробудить и активизировать развитие этих центров или чакр. Он внутренне звучно произносит слог ОМ для центра между бровями (двухлепестковый лотос), слог ХАМ для центра гортани (шестнадцатилепестковый лотос), слог ЙАМ для сердечного центра (двенадцатилепестковый лотос), слог РАМ для пупочного центра (десятилепестковый лотос), слог ВАМ для тазового центра (шестилепестковый лотос) и слог ЛАМ для основания позвоночника (четырехлепестковый лотос). Для теменного центра (восьмилепестковый лотос) нет своей биджа-мантры, ибо этот центр является не средством, но целью йогического развития. Это центр освобождения.

Так вот, с упомянутыми выше центрами соотносятся следующие «мантры» или христианские формулы:

«Я есмь воскресение и жизнь» — восьмилепестковый лотос;

«Я есмь свет миру» — двухлепестковый лотос;

«Я есмь пастырь добрый» — шестнадцатилепестковый лотос;

«Я есмь хлеб жизни» — двенадцатилепестковый лотос;

«Я есмь дверь» — десятилепестковый лотос;

«Я есмь путь, и истина и жизнь» — шестилепестковый лотос;

«Я есмь истинная виноградная лоза» — четырехлепестковый лотос.

В этом все различие в выборе метода. Здесь, дорогой неизвестный друг, речь идет о выборе между методом вибрации отдельных силлабических звуков — Ом, Хам, Ям, Рам, Вам и Лам — и методом, направленным на духовное приобщение к семи лучам «Я есмь» или к семи аспектам совершенной СУЩНОСТИ, каковой является Иисус Христос. Первый метод нацелен на пробуждение центров таких, какими они есть; второй нацелен на христианизацию всех центров, т. е. их трансформацию в соответствии с их Божественно-человеческими прототипами. Речь здесь идет о претворении в жизнь слов апостола Павла: «Итак, кто во Христе, тот новая тварь» (2 Кор. 5:17).

Процесс христианизации всего органического тела человека, т. е. трансформации человеческого существа в человека сердца, совершается в его духовной жизни, а цветки лотоса остаются лишь сферой, в которой проявляются результаты этой чисто духовной работы. Так вот, область, где непосредственно сказывается эта трансформация, состоит из трех пар противоположностей (практических «антиномий») и трех «нейтрализации бинеров» — т. е. всего из девяти факторов — следующим образом: