Вот, пожалуй, исчерпывающая характеристика того, что мы назвали «деспотичной», или «персональной магией». Магия подобного рода не имеет доступа к той сфере, которая выше человека, — сфере божественного, — в ней, как и во всех иных практических науках, единственным хозяином является человек.
«Как правило, главным руководителем во всяком действии является человеческая водя; средством этого действия, его инструментом является астральный или природный флюид; а целью, которой надлежит достигнуть, является осуществление (обычно в физическом плане) предпринятого действия» (100: р. 69). «...Что же касается церемониальной магии и натурализма, то они заслуживают разве лишь осуждения как за бесполезность, так и за таящиеся в них грозные опасности, а главным образом — за состояние души, которое они предполагают... В сущности, под наименованием «церемониальная магия» понимается действие, в котором активно участвуют ТОЛЬКО человеческая воля и разум, без божественного содействия» (101: pp. 430-431).
«Грозные опасности», подстерегающие в деспотической, или персональной магии, описаны всеми, кто прибегал к ней или на себе испытал ее воздействие. В том, что деспотическая, или персональная магия чрезвычайно опасна, не остается сомнений после категорических высказываний Корнелия Агриппы («Об оккультной философии», том III), Элифаса Леви («Учение и ритуал высшей магии») и Папюса.
Напротив: священная, или божественная магия в худшем случае может вследствие какой-либо ошибки оказаться неэффективной, но она не таит в себе никакой опасности.
Прежде чем завершить здесь тему извращенной магии и того, чем она грозит, я хотел бы привести суждение Жана Эрбера в его предисловии к французскому изданию книги Артура Авалона «Змеиная сила». Эрбер предостерегает читателя против искушения применить на практике тантрический метод, имеющий целью, пробудив описываемую Авалоном «змеиную силу» (кундалини), поднять ее затем до макушки (сахасрары):
«Предпринявший такую попытку без руководства опытного учителя (которое на Западе почти исключено) окажется примерно в положении ребенка, которому позволили играть со всеми лекарствами в аптечке, или будет напоминать человека, разгуливающего с зажженным факелом по пороховому складу. Неизлечимые болезни сердца, медленное разрушение спинного мозга, сексуальные расстройства и помешательство ожидают тех, кто на это отважится».
Вот букет «цветов зла», уготованный начинающему без руководства опытного или под руководством неопытного наставника.
Однако вернемся к священной магии. Мы дали характеристику ее «короне», т.е. божественной легитимности — санкции свыше; теперь рассмотрим ее «скипетр», — ее могущество, ее власть.
Скипетр Императрицы состоит из трех частей: креста, державы и жезла, увенчанного небольшой чашей или полусферой. В верхней своей части, увенчанной шаром державы с укрепленным на ней крестом, жезл шире. чем в нижней, — той, где его держит Императрица. Шар разделен пополам поясом, или «экваториальной зоной». Таким образом, можно сказать, что он образован двумя чашами, из которых одна, поддерживающая крест, расположена дном вверх и обращена вниз; другая же дном опирается на жезл и открыта кверху.
Так вот, соединение чаши, увенчанной крестом, и чаши, укрепленной на жезле, что и составляет скипетр Императрицы, является символическим выражением метода реализации потенциальных возможностей, символизируемых короной. Это союз двух волеизъявлений, который потенциален в короне и актуализирован в скипетре. Чаша, увенчанная крестом и обращенная вниз, есть символ божественной воли, тогда как чаша, укрепленная на жезле и обращенная кверху, символизирует волю человеческую. Их действенный союз и есть скипетр — символ могущества и орудие священной магии. Это могущество является следствием исходящего от креста потока, который изливается из верхней чаши в нижнюю, а оттуда устремляется вдоль жезла, сгущаясь на его нижнем конце в виде «желудя», или капли. Иными словами: изливаемая свыше Священная Кровь скапливается в дольнем и становится «каплей» крови человеческой — по слову и деянию человека.
Здесь, я уверен, вы скажете: «Да ведь это Святой Грааль! Вы говорите о таинстве Евхаристии!»
Да, именно так. Именно здесь — источник могущества священной магии. Это могущество, в конечном счете, есть не что иное, как могущество двойной праведности — т. е. (в этимологическом смысле слова) искренности как таковой, — праведности божественной и праведности человеческой, когда они скреплены человеческим словом или деянием. Ибо ни одно слово или деяние не является истинно праведным, если оно не более чем рассудочно, а если оно только рассудочно, тогда нет и притока животворной крови. Чем больше искренности в человеческом слове или деянии, тем большей животворной силой обладает кровь. Когда такое случается, — и перед этим сами Ангелы склоняются в благоговении, — когда человеческое желание согласуется с божественной волей, тогда Святая Кровь соединяется с животворной силой крови человеческой, и вновь повторяется Таинство Богочеловека, неизменно являющее Его чудесное могущество. Это и есть могущество священной магии: ее скипетр.
Дорогой неизвестный друг, не подумайте, что я увлекся собственными домыслами, начитавшись книг о Святом Граале и мистико-теологическик трактатов о таинстве Евхаристии. Нет, я никогда не отважился бы говорить о таинстве крови как источнике священной магии, — даже если бы «знал» все это, — если бы однажды не оказался в часовне Святой Крови в Брюгге, которую позже неоднократно вновь посещал. Именно там я получил тревожное осознание реальности Святой Крови Богочеловека. Именно это сознание, сопровождаемое полным обновлением души, — да что я говорю? — не только обновлением, но даже воспарением ее в том смысле, в каком подействовали на Енея исцеляющие слова Св. Петра: «Встань с постели твоей!» — именно этот приобретенный мною опыт, говорю я, открыл мне таинство Святой Крови как источник могущества священной магии. Я не хотел бы, чтобы значение того, о чем я пишу, умалялось его личностным характером. Я безымянный автор — к моему удовлетворению, ибо это-то и дает мне возможность быть более откровенным и искренним, чем это обычно дозволено автору.
Цель священной магии, как уже было сказано, символизирована щитом, который держит Императрица, — в отличие от книги, которую мы видим в руках Верховной Жрицы. Сакральный гнозис имеет своей целью доступное пониманию сообщение (или «книгу») мистического откровения, тогда как задачей сакральной, или священной магии является акт освобождения, т. е. возвращение свободы существам, которые ее утратили — частично или полностью. Парящий орел, изображенный на щите, и символизирует эту цель священной магии, которую можно было бы сформулировать следующим образом: «Освободи узника». Это и есть смысл деяний, описанных евангелистом:
«А в это время Он многих исцелил от болезней и недугов и от злых духов, и многим слепым даровал зрение. И сказал им Иисус в ответ: пойдите, скажите Иоанну, что вы видели и слышали: слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют» (Лк. 7:21 —22).
Именно в этом состоит задача священной магии: дать свободу видеть, слышать, ходить, жить, стремиться к идеалу и быть в истинном смысле самим собой, — т. е. возвращать зрение слепому, слух — глухому, способность ходить — хромому, жизнь — умершему, благую весть или идеалы — бедняку и свободную волю тем, кто одержим злыми духами. Такая магия никогда не посягает на свободу, напротив, возвращение свободы и есть ее прямая задача, ее прерогатива.
Иными словами, цель священной магии не сводится к одному лишь исцелению: это и возвращение свободы, в данном случае — включая освобождение от уз сомнений, страха, ненависти, уныния, отчаяния. «Злые духи», лишающие человека свободы, в указанном смысле не являются самостоятельными существами из так называемых «иерархий зла», или «падших иерархий». Ни Сатана, ни Велиал, ни Люцифер, ни Мефистофель никогда и никого не лишали свободы. Искушение — вот их единственное оружие, а это предполагает наличие свободной воли у искушаемого. Но одержимость «злым духом» не имеет никакого отношения к искушению; оно подобно случаю с чудовищем Франкенштейна. Тот, кто порождает элементальное существо, впоследствии становится рабом своего же создания. Упоминаемые в Новом Завете «злые духи», или «бесы», в современной психотерапии называются «неврозами навязчивых состояний», «неврозами страха», «навязчивыми идеями» и т. д. Они были открыты современными психиатрами и признаются реально существующими — т. е. как бы «паразитическими психическими организмами», которые не зависят от сознательной человеческой воли и стремятся подчинить ее себе. Мы, в свою очередь, можем сказать, что здесь не обходится и без дьявола, — хотя и не в смысле его прямого участия. Дьявол соблюдает закон, защищающий человеческую свободу и установленный в качестве нерушимого договора между «правыми» и «левыми» иерархиями, икам никогда его не нарушает, как это явствует из истории Иова. Следует остерегаться не столько дьявола, сколько своих собственных порочных наклонностей, — ибо как раз они могут лишить нас свободы и окончательно поработить, — хуже того, могут воспользоваться нашим воображением, нашим даром изобретательства, и привести нас к таким творениям, которые принесут неописумые беды всему человечеству. Яркий пример — изобретение ядерного оружия.
