Могу добавить, что в конечном счете речь идет не только о моральной опасности избежать чистилища и встречи с Вечностью, но и о подмене одного бессмертия другим, т. е, бессмертия, дарованного Богом, - бессмертием змея. Ибо существуют две смерти и два бессмертия.

"Смерть", о которой говорит отец в притче о блудном сыне - "сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся" (Лк. 15:24), - это отдаление от Отца и его дома, тогда как смерть физического тела означает отдаление от физической сферы и электрического поля земного тяготения (которое обсуждалось нами в двенадцатом письме, посвященном Аркану "Повешенный"). Итак, отказ идти по пути чистилища и небес сводится к отказу вернуться в дом Отца, т. е. к решению оставаться в отдалении от Него. Именно это и есть смерть в Божественном смысле. Таким образом, полная кристаллизация означает окончательную смерть с Божественной точки зрения, тогда как совершенная жизнь есть "излучение, подобное солнцу", т. е. полная декристаллизация. Таким образом, слова Господа "А от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь" попросту означают, что "в день, в который вы вкусите от дерева познания добра и зла, вы отдалитесь от Меня". А обещание змея - "Нет, не умрете" - означает: "Вы будете жить в отдалении от Бога, а я позабочусь о непрерывном течении вашей жизни по горизонтали, ибо восполню недостаток Божией любви и премудрости интеллектом и психофизическим электричеством, которые и станут источником вашей жизни". Таким образом, змей понимает под "жизнью" то, что Господь почитает "смертью" - и наоборот. Так вот, герметизм - христианский, равно как античный и дохристианский - всегда поддерживал основополагающий тезис всякого подлинного мистицизма, гнозиса и священной магии о том, что есть вертикальная Жизнъ и Смерть и есть горизонтальная жизнь и смерть. Для христианского герметизма Крест человечества - Крест Голгофы - это скрещение двух противоположных жизней и смертей. Воскресение - это не только триумф Жизни над Смертью, но еще и победа Жизни над жизнью.

Это победа вертикали над горизонталью, излучения над кристаллизацией. Вот почему когда жены пришли на рассвете ко гробу и не нашли в нем тела Иисуса Христа, явились им двое мужей в одеждах блистающих и сказали: "Что вы ищете живого между мертвыми?" {Пк. 24:5). Поэтому не станем более искать между мертвыми того, кто жив, и прежде всего не будем искать бессмертную Жизнь в царстве смерти - в сфере интеллекта, порожденного электричеством или, заимствуя образ из Каббалы, в царстве Самаэля, восседающего на драконе.

Не в фантомах и призраках таится источник уверенности в выживании или бессмертии. Источник этой уверенности находится в ином месте. Где же тогда?.. - В постижении человеком своей сокровенной сути и в его связи с дыханием, светом и теплом Господа.

Уверенность в бессмертии проистекает из сопричастности к тому, что по своей природе неуничтожимо и неувядаемо и потому бессмертно. Тот, кто постиг сокровенную суть своего существа, т. е. хотя бы один раз был поистине самим собой, проникнувшись Божественным дыханием, озарившись Божественным светом и воспылав Божественным теплом, - тот знает, что такое бессмертие, и что сам он бессмертен. Можно прекрасно объяснить ему "вторичную природу" сознания, т. е. что сознание является лишь функцией мозга и нервной системы и что оно подобно радуге - переливу цветов, возникающему в результате отражения и преломления солнечных лучей в облаках, - все это можно ему прекрасно описать, но у него не останется ни тени сомнения в том, что все это ложно, а истинно как раз обратное. Возможно, ему не удастся найти для вас веских аргументов против доктрины вторичности сознания, но ему они и не нужны. Ибо его уверенность основана не на аргументах, а на опыте.

Представим себе реакцию Сан Хуана де ла Крус или Св. Терезы Авильской на обращенную к ним попытку доказать, вооружившись всеми доводами современной науки, что душа - это всего лишь мираж, порожденный химическими и электрическими реакциями в организме! Доказать это им! Тем, кто множество раз покидал собственное тело, оставляя его в полном бесчувствии, и возвращался преисполненный жизни и света, почерпнутого не только за пределами всех химических и электрических реакций, но и за пределами всякого чувственного восприятия и всех возможностей разума! Они, пожалуй, посоветовали бы автору подобных утверждений обратиться к лекарю или к экзорцисту.

Таким образом, уверенность в бессмертии может быть абсолютной, т. е. никак не зависящей ни от обоснованности или необоснованности доказательств, ни от степени ее подтверждения объективными фактами. Она возникает при постижении человеком своей сокровенной сути и своей глубинной связи с Господом.

Я, надеюсь, достаточно знаком с логической, философской и психологической критикой картезианского принципа "cogito ergo sum" ("Я мыслю, следовательно я существую") и безоговорочно с ним согласен in foro scientiae. Однако уверенностью в своем трансцендентном "Я", в самой своей сокровенной сути наделила Рене Декарта не сила этого постулата перед судом науки, а опыт, апробированный судом сознания ("in foro conscientiae"), где, мысля с присущим ему блеском, он выходил за пределы дискурсивного мышления и внезапно обнаруживал себя мыслящим мысли! Стало быть, не логический аргумент, а реальный и сокровенный опыт мысли - в процессе мышления - наделил Декарта совершенной уверенностью в реальности "Я существую", которая проявляет себя посредством "Я мыслю".

Немецкий философ Иммануил Кант (человек с детски чистой душой, замечательно честный и добросовестный) превратил спонтанный опыт Декарта в новый метод духовного стремления к познанию, т. е. в трансцендентальный метод.

Этот метод представляет собою попытку превзойти пределы того мышления, в которое обычно погружен мыслящий, посредством выхода из него и возвышения над ним, с тем чтобы наблюдать мышление - или "мыслить о мышлении" - с позиции, занятой "над дискурсивным мышлением". Эпохальное открытие Канта заключается, прежде всего, в отделении мыслящего от "наивного мышления", т. е. от состояния, в котором мыслящий затерян в процессе мышления, будучи всецело в него погружен. Такое разграничение предполагает, что мыслящий занимает позицию над мышлением, откуда может со всем беспристрастием и неподкупностью дать оценку тому, что мыслится. Это и есть "трансцендентальная критика" Канта. Его сочинения "Критика чистого разума" и "Критика способности суждения" являются результатом применения этого метода для пересмотра всей совокупности нашего знания и всесторонней проверки притязаний интеллекта и органов чувств на право быть судьями в таких метафизических вопросах, как существование Бога, бессмертие души и нравственная свобода. В "Критике чистого разума" мы находим не только результаты критического взгляда мыслящего, направленного в сферу дискурсивного мышления и чувственного восприятия, в которую он был погружен прежде, но и то, что мыслящий, т. е. сокровенная суть человека, может сказать самому себе. Вкратце это можно выразить так:

"Мне пришлось бы изменить самые основы моего бытия либо полностью уничтожить себя, если бы я сказал, что Бога не существует, что я не свободен и что я не бессмертен. Сама структура моего бытия такова, что категорически постулирует существование Бога, или бесконечного совершенства, свободы, или морали как таковой, и бессмертия души, или возможности бесконечного совершенствования".

Нечего и говорить, что постулат Рене Декарта "Я мыслю, следовательно я существую" стал объектом уничтожающей критики со стороны логиков, философов и психологов. Впрочем, основные положения, выдвинутые Иммануилом Кантом в "Критике чистого разума", подверглись не менее жесткой - и научно не менее обоснованной -критике, нежели постулат Декарта. Но и здесь необходимо подчеркнуть, что к убежденности в существовании Бога, свободы и бессмертия привел Канта не логический вывод или доводы дискурсивного мышления, а реальный и сокровенный опыт, обретенный им в ходе применения своего трансцендентального метода. Этот последний оказался подлинным духовным упражнением, которое привело Канта к постижению своей сокровенной сути - к чему пришел и Декарт - из чего он извлек тройственную уверенность: в реальности Бога, в реальности нравственной свободы и, наконец, в реальности бессмертия души.