― Я надеюсь на твою память.

Харви что-то пробурчал и потянулся за чашкой, из которой свисал хвостик с этикеткой от пакетика чая.

― Она уже не та, что раньше, ― сказал он.

Я не совсем понял, что он имел в виду.

― Кто-то играет со мной в игры, Харви. Точнее, с нами.

― Я люблю игры. ― Он нажал кнопку серой клавиатуры. ― А не люблю твою Мелани Себастьян, которая размахивает у меня перед носом виртуальной конфетой.

Компьютер издал мелодичный звук и проснулся.

― Когда мы закончим, я угощу тебя обедом в любом ресторане по твоему выбору.

― У меня скромные вкусы, Льюис... Хотя это не всегда было так.

― Хорошо. Я позвоню тебе попозже. Ты будешь на месте?

― Я всегда на месте.

― От тебя можно позвонить?

Вторая из подсказок Джеффри Грина состояла из одного имени: Кэролайн Уилкерсон.

Ее номер вместе со всеми остальными номерами и обрывками записей, которые я теперь с трудом мог разобрать, был у меня в маленькой записной книжке в заднем кармане. В трубке раздался ее голос: автоответчик. Я оставил сообщение, сказал, что по-прежнему хочу встретиться с ней еще раз и что я перезвоню.

Затем я набрал рабочий номер Салли. Было довольно поздно, но я представлял себе ее расписание. Она говорила по другой линии, и мне пришлось подождать минуты три.

Харви не обращал на меня внимания. Он отхлебывал чай, смотрел на дисплей, нажимал на клавиши и беседовал со своим компьютером.

Когда Салли наконец подошла, я спросил:

― Как Адель?

― Я поговорила со старшим инспектором. У нас достаточно материалов, чтобы направить ее в колонию для несовершеннолетних. ― Голос у Салли был усталый. ― Боюсь, иначе она сбежит. Я объяснила это Адели. Она и расстроилась, и обрадовалась одновременно. Колония ― место надежное, но там ее долго не продержат. Мы ведь не будем заявлять о нарушениях закона. Изолируем ее, попробуем найти приемных родителей. Будем надеяться, что она не убежит опять и что судья не отправит ее обратно к отцу. Она рассказала мне, что произошло.

― Рассказала?

― Про Спилца, ― сказала Салли. ― Сейчас я пишу отчет. У меня нет выбора, Льюис. Может быть, я потеряю работу или попаду под суд за вмешательство в деле следствия.

― Вы рассказали инспектору?

― Рассказала.

― Я могу пригласить вас на ужин?

― Я не знаю, когда закончу.

― Я не тороплюсь.

― Я обещала детям, что буду ужинать дома, ― сказала она. ― Куплю жареную курицу. Хотите присоединиться?

― Вы думаете, Майклу и Сьюзан это понравится?

― Они нашли вас интересным. ― Она наконец повеселела.

― Дайте мне немного времени, ― сказал я. ― Я приеду и привезу курицу.

― В восемь. Это будет наверняка. Вы случайно не знаете кого-нибудь, кто хотел бы удочерить девочку? Кого-нибудь, кто бы мог и хотел справиться с Аделью? Для этого нужен святой. Нет никого на примете?

― Как будто бы нет.

Харви громко фыркнул. Чаще всего это слово употребляется фигурально, но Харви фыркнул по-настоящему. Перед ним на экране плыл список телефонных номеров.

― Хотя на самом деле, ― добавил я, ― я, кажется, знаю человека, который не отказался бы взять это на себя.

― Назовите мне имя, ― сказала Салли. ― Я передам в отдел, который занимается усыновлением.

― Сначала я должен поговорить с ней, ― сказал я. ― Увидимся в восемь часов.

Я повесил трубку.

Я медлил, уклонялся, тянул время. Теперь, когда я почувствовал, что, кажется, начинаю оживать, во мне стали просыпаться человеческие желания. Например, купить корзину жареной курятины и съесть ее вместе с Салли и ее детьми. Когда Пираннес приказал мне надеть плавки, я вдруг обнаружил, что я уже не тот самоубийца, каким был еще несколько дней назад.

Энн Горовиц несомненно была бы довольна. Я снова чувствовал страх, боль, волнение и тревогу. Похоже, мы одолели тебя, депрессия.

Мне не хотелось сейчас отправляться разговаривать с Дуайтом Хэндфордом. Но встретиться с ним было необходимо.

― Еще пару звонков, ― сказал я, стараясь придумать способ избежать Дуайта.

― Сколько хочешь. ― Перед Харви на экране продолжали скользить какие-то телефонные номера. ― Тым-дым-дым... О-оп-ля!..

― Ты о чем? ― спросил я, нажимая кнопки на телефоне.

― Не твое дело. То есть я хочу сказать, вряд ли тебе это может быть интересно. Но когда я вскрываю такую штучку, это, доложу я вам, почище самого кристального напитка.

― Отлично.

Харви, кажется, менял свою застарелую привычку на другую, более здоровую.

― Чем могу помочь? ― раздался в трубке голос Фло.

В отличие от Харви она не нашла чем восполнить утрату мужа и по-прежнему заливала боль дорогим виски. Сейчас это было слышно по ее голосу.

― Это я, Лью, ― сказал я.

― Ты нашел девчонку?

― Она в полном порядке.

― Это я все просрала, Льюис. Я упустила Берил, из-за меня ее убили. Я бы хотела найти этого-ублюдка и прострелить ему башку, но ведь этим ее все равно не вернешь.

― Извини меня, Фло, ― сказал я, ― я очень жалею, что впутал тебя в это дело.

― Я и не такое видала.

― Можно заехать к тебе сегодня попозже, часов в одиннадцать?

― Разумеется. Ты что-то придумал?

― Придумал, ― ответил я. ― А теперь я должен сказать кое-что обидное.

― Валяй.

― Пожалуйста, перекуси что-нибудь, прими душ и...

― ...и протрезвей, ― закончила она. ― Ладно, но это уговор, а не обещание. Я зареклась давать обещания.

― До встречи в одиннадцать, если я не окажусь за решеткой.

― А можешь оказаться?

― Если это случится, я дам тебе знать.

Я повесил трубку.

Разглядывая цифры на экране, Харви пел им какую-то нежную песенку.

Время подходило к шести. Я набрал еще один номер. Мне ответили, что детектив Вивэз на месте, но он занят. Я попросил женщину, которая подошла к телефону, передать ему, что звонит Льюис Фонеска и хочет поговорить о Тоне Спилце.

― Одну минутку, ― ответила она.

Вивэз взял трубку через несколько секунд.

― Фонеска? Вы хотите прийти и сознаться в двух убийствах? Вы что, убиваете по человеку в день? Бросьте, пожалуйста. Я сейчас занят другим. Вы что-то знаете об убийстве Спилца? Или подождите... Оно что, связано с убийством Берил Три?