Харви сидел в своем кабинете без окон, пил содовую и что-то изучал на экране компьютера.
Харви больше похож на бывшую кинозвезду, чем на хакера. Окончил он, ни много ни мало, Мичиганский технологический, хотя, глядя на него, вы бы никогда об этом не догадались. Высокий, загорелый, он носит пиджачные костюмы и коротко стриженные золотые волосы.
― Харви, ― сказал я.
Он что-то пробормотал и попытался оторваться от экрана.
― Льюис Фонеска, ― проговорил он. ― Узнаю по бодрому голосу. Ты по делам или хочешь выведать спортивный прогноз на неделю? Если второе ― ставь на «Дьюк» против «Северной Каролины». Информация с экрана.
― По делам.
Я протянул Харви папку Мелани Себастьян. Он раскрыл ее и стал медленно читать документы.
― Кто это готовил?
― Ее муж.
― Хорошая работа.
― Она уехала и сняла деньги с их совместных счетов. Здесь номера счетов, список кредиток, номер телефонной карты GTE, все, что может тебе пригодиться. Муж хочет найти ее.
― Это займет около десяти минут, если не будет особенных препятствий. Ты подождешь?
Я ответил, что подожду, и сел, а Харви застучал по клавишам, заработал «мышью», потом перешел к другому компьютеру и забубнил что-то вроде «Ага, так-так, щас-щас-щас». Через пятнадцать минут он повернулся ко мне.
― За последнюю неделю она не пользовалась своими кредитками. В последние четыре дня не нанимала машин, не улетала на самолете из Сарасоты, Тампы, Форт-Майерса, Орландо, Сент-Пита, Майами ― по крайней мере под своим именем. Она приехала в Сарасоту из аэропорта Рэйли-Дарем в понедельник, рано утром. Не могу помочь, если она расплачивается наличными и называется чужим именем, но могу просмотреть все варианты ее имени или всех других, какими она может воспользоваться. Обычно люди пользуются теми именами, что приходят им на память.
― Второе имя ― Леннелл.
― Именно, вот оно. Девичья фамилия матери ― Фолмонт. Посмотрим... Масса информации, лучше не торопиться. Банковские счета очищены, других на свое имя она не открывала.
― Сколько она сняла?
Он обернулся к экрану, поводил «мышью», нажал на какую-то клавишу и заключил:
― Сорок три тысячи шестьсот пятьдесят. Снято наличными. На этом счете оставлен один доллар. С другого: двести восемьдесят две тысячи наличными, оставлено пятьдесят долларов десять центов.
― Ты прочел описание драгоценностей? ― спросил я.
― Интересное чтение.
― Не можешь сказать, не продавала ли она что-нибудь?
― Я могу прикинуться потенциальным покупателем и дать информацию в сеть, предложив больше, чем на рынке, хотя драгоценности ― штука хитрая... Трудно определить их рыночную цену. Правда, описания тут подробные. У меня есть номер ее социальной страховки. Я могу найти номера ее родственников, друзей, если ты дашь мне имена, и тогда...
― Не скажешь ли, не нанимал ли машину или не брал ли билет на самолет Джеффри Грин, психиатр?
― Ага, ― сказал Харви. ― Я встречался с Грином раза три-четыре, так сказать для поправки здоровья.
― И?..
Он пожал плечами.
― Мертвому припарки.
― Почему ты перестал к нему ходить? Припарки слишком дорогие?
― Обычно психоаналитики, которые много берут, знают толк в своем деле. Грин хороший специалист, но, по-моему, он начал ко мне подъезжать, ― сказал Харви. ― Черт его разберет. Я понимаю, о чем думают компьютеры, а с людьми мне сложнее. Он делал легкие заходы, я никак не реагировал. Возникла неловкая ситуация, можешь себе представить. Контакт невропатолога с невропатом не получился.
― Так ты можешь спросить у своего компьютера...
Харви кивнул.
― Использование кредитной карточки. Организации. Журналы, на которые он подписан. Мне, пожалуй, самому будет интересно.
Он отхлебнул содовой. Пузырьков в ней давно не было. То, что я просил его сделать, было даже не на границе дозволенного ― это было противозаконно. Но меня больше интересовала справедливость. Если я попадусь, я понесу положенное наказание. Энн Горовиц, которая брала гораздо меньше, чем Джефф Грин, поняла, что я хочу пострадать ― пострадать за правду. Маленький загорелый Ланселот в вываренных джинсах.
― Я тебе звякну, ― сказал Харви. ― Мне нужно кое-что закончить, это займет около часа, а потом я вернусь к прекрасной Мелани. Я буду копаться в ее жизни, пока ты не велишь мне остановиться.
― Спасибо, Харви, ― сказал я.
― Не за что. Это моя медитация, моя терапия. Моя работа. Ты еще что-то хотел?
― Правда, что, когда наступит двухтысячный год, все компьютеры выйдут из строя и случится мировая катастрофа?
― Ты этого хочешь или боишься? Что-то мне шепчет, старик, что ты не чужд суицидных настроений.
― Не знаю.
― Несколько небольших сбоев, и все, ― продолжал он. ― Самолеты не попадают с неба, электричество не отключится, ничего подобного. Если кто-нибудь из твоих друзей собирается запастись водой, бензином, оружием и укрыться в хижинах на горах Джорджии, не пытайся их разубедить: сеть говорит, что они все равно не послушают.
― Успокоил, ― сказал я. ― Мне пора. Харви уже снова отвернулся к экрану.
Через десять минут я подкатил к «Техас-бару».
Окна бара были выкрашены в черный цвет, на котором ярко сияли неоновые логотипы «Будвайзера». Название заведения было выведено белыми печатными буквами на одном из зачерненных окон. Внутри «Техас» освещался вделанными в потолок светильниками и матово-желтыми угловыми бра. На желтых стенах во множестве висели бычьи рога и старые ружья. За тяжелыми круглыми столами из толстого дуба сидели строительные рабочие в касках, мусорщики, копы, пожарные, люди неопределенных занятий и несколько местных бизнесменов и деловых женщин, которые знали, что лучшие в городе гамбургеры подают здесь.
Берил Три и Эймс устроились за столиком в глубине, возле стойки. Эймс смотрел на дверь, а Берил сражалась с огромным чили-бургером. Эд Фэйринг, владелец и шеф-повар, беседовал с Эймсом. Эд носит большие пушистые усы и узкие галстуки с бирюзовой заколкой. Хотя он родился и был воспитан в добропорядочном районе Сакраменто, в Калифорнии, он настолько вжился в свою роль, что даже научился говорить с техасским акцентом. Возможно, он получал бы еще большее удовольствие, выставляя на улицу буянов, если бы их ждала там публичная казнь.
