О некоем «вольном городе» повествует катрен 4—16:
La cite tranche de liberte fait serve:
Des profliges & resveurs faict asyle.
Le roy change a eux non si proterve:
De cent seront devenus plus de mille.
Вольный город, ставший рабом свободы,
Станет убежищем изгнанников и бродяг.
Король переменится, [отныне] не столь заносчив по отношению к ним.
Из ста [их] станет более тысячи.
Статус вольного города предусматривал целый ряд значительных привилегий, в том числе финансовых, наподобие освобождения от налогов. Крупнейшими и самыми известными вольными городами во Франции были Бордо и Ла-Рошель. С началом реформационного движения в этих городах начали собираться гугеноты и вообще лица, враждебные королевской власти. Франциск I вел медленное наступление на права и привилегии Ла-Рошели; ответом на его централизаторскую политику стало восстание 1543 года. Мятеж был подавлен, и в январе следующего года король простил ларошельцев, лишив, впрочем, город всех привилегий. При Генрихе II, однако, город начал вновь набирать силу. Ла-Рошель при поддержке из-за границы стала укрепленной базой гугенотов и полностью вернулась под контроль короны лишь в 1628 году после войны, сопровождавшейся знаменитой длительной осадой.
В катрене 4—31 описан один из духовных лидеров Реформации:
La lune au plain de nuit sus le haut mont,
Le nouveau sophe d'un seul cerveau la veu:
Par ses disciples estre immortel semond
Yeux au mydi. En seins mains, corps au feu.
Луна посреди ночи на высоком холме;
Новый мудрец узреет ее одиноким умом, —
Призванный своими учениками к бессмертию,
Глаза на юг, руки на груди, тело в огне.
Связь ума «нового мудреца» с Луной содержит намек на его психическую неадекватность; Луна – покровительница лунатиков и безумцев, в традиционной астрологии она представляет инстинкт, неконтролируемые порывы души, в противовес Солнцу, символизирующему осознанный дух человека. Кроме того, слово sophe (буквально «софист») носит презрительный оттенок, в среднефранцузском языке оно имело значение «резонерствующий обманщик». Итак, перед нами – полоумный лжепророк, обративший лицо, подобно языческому авгуру, на юг, надменно скрестивший руки на груди и обожествляемый последователями. Последние слова катрена указывают либо на горячий энтузиазм этого лжепророка, либо на гибель его на костре (возможно, даже самосожжение во славу своего учения).
В катрене 2—67 описано реальное событие из истории противоборства Франциска I и Карла V:
Le blonde au nez forche viendra commetre
Par le duelle & chassera dehors:
Les exiles dedans fera remetre,
Aux lieux marins commetants les plus forts.
Блондин вызовет [человека] с раздвоенным носом
На поединок и изгонит его наружу.
Он вновь поместит изгнанников вовнутрь,
Поручая самым сильным [охрану] морских мест.
«Человек с раздвоенным носом» – Франциск I (мужчины из рода Валуа гордились своими фамильными длинными «ястребиными» носами, считавшимися признаком благородного происхождения). «Блондин» же – император Карл V, происходивший от светловолосых Габсбургов. Раздосадованный отказом Франциска от навязанных в плену обязательств Карл предложил ему сразиться лично, поставив на кон Бургундию и Неаполитанское королевство; кто выиграет – забирает и то и другое. Франциск в ответ высмеял императора, напомнив, что король не может сражаться на дуэли.
В третьей строке катрена звучит тема политических эмигрантов. Дворяне, лишенные на родине привилегий и собственности, во множестве наводняли Европу XVI века, сеяли семена войны и ненависти, желая вернуть себе власть и блага с помощью военной силы давших им приют монархов: «Изгнанники, которых именовали fuorusciti, приносили в советы и в окружение короля бациллы войны, производимые ненавистью и злобой. Во время приливов и отливов Итальянских войн потоки королевской армии приносили из-за гор элемент редкостной опасности. Альфьери говорит, что «человек-растение нигде не появляется на свет охотнее, чем в Италии». Fuoruscito представляет собой тип, обладающий неукротимой энергией. Как правило, это мятежник или банкрот, принц, солдат, авантюрист, жертва или же герой политических драм, каждодневно заливавших кровью [Апеннинский] полуостров, а зачастую и вовсе обычный преступник, отягощенный предательствами и убийствами».[151]
Нострадамус видел в изгнанниках серьезную угрозу миру и стабильности внутри страны: «Я весьма опасаюсь, что (если Господь не приложит к этому свою руку) очень значительное число людей изгнанных и высланных как добровольно, так и по принуждению, не имея возможности набраться терпения, как им было велено их принцами и суверенами, пожелают предпринять некий величайший заговор, как бы желая затмить Солнце, чего им не удастся никогда, если только подобно мелким мушкам» (Alm. 1566, PL octobre).
В катрене 4—69 изгнанники проявляют себя в полную силу:
La cite grande les exiles tiendront,
Les citadins mors, murtris, & chasses:
Ceulx d'Aquillee a Parme promettront,
Monstrer l'entree par les lieux non trasses.
Изгнанники возьмут большой город,
Горожане мертвы, убиты и изгнаны.
Люди Аквилеи пообещают Парме
Показать вход через не обозначенные [на карте] места.
Аквилея – город к западу от Триеста, на адриатическом побережье Италии. В эпоху Римской империи он был важным стратегическим пунктом, мостом между Италией и дунайскими землями. Однако в V веке его разграбили гунны и он утратил былое значение. Пармское герцогство было создано папой Павлом III в 1545 году для своего внебрачного сына Пьера Луиджи Фарнезе; в 1547 году он стал жертвой политического убийства, и в Парму вошла армия Карла V. Римский папа обратился за помощью к Генриху II, и в 1551 году началась так называемая Пармская война между Францией и империей.
В катрене 4—100 появляются нормандские сепаратисты:
De feu celeste au Royal edifice.
Quant la lumiere de Mars deffaillira:
Sept mois grand guerre, mort gent de malefice,
Rouan, Evreux au Roy ne faillira.
От небесного огня на королевском здании,
Когда угаснет свет Марса,
Семь месяцев [продлится] большая война, народ умирает от несчастий.
Руан, Эвре не уступят королю.
В первой строке возникает продигия: удар молнии во дворец. Нечто подобное описано Нострадамусом и в альманахах: «С неба низойдет огонь, который появится в нескольких странах и сожжет некий дворец: [этот] огонь будет велик» (PPI, 366). Светоний (Гай Калигула, 57) сообщает о такой трактовке этого знамения: «В Капуе в иды марта молния ударила в капитолий… и нашлись толкователи, уверявшие, что… знаменье возвещало опасность господину от слуг».
