Как и его современники Франсуа Рабле, Амбруаз Паре, Леонардо да Винчи и многие другие деятели науки и искусства позднего Возрождения, Мишель Нострадамус был одиночкой. Он не примыкал ни к каким группировкам, кружкам и партиям; он также воздерживался от критики и тем более агрессивных выпадов по адресу таких же одиночек, как он. Критики Нострадамуса, напротив, выступали не от своего имени. Примечательно, что эти «герои» нострадамической контроверзы обвиняли провансальского астролога во многих грехах – дерзости, самоуверенности, слабых астрологических познаниях, ереси, еврейском происхождении и т. д. Однако никто из них не обвинил Нострадамуса в том, что его пророчества не сбывались.

Итак, перед нами – «Пророчества магистра Мишеля Нострадамуса», самая известная книга предсказаний в истории мировой литературы. Откроем ее и внимательно, но непредвзято всмотримся в ее страницы. Попытаемся понять книгу Нострадамуса в контексте эпохи ее написания.

При первом же знакомстве становится ясно, что перед нами – одно из самых «трудночитаемых» произведений в мировой литературе. Во-первых, жанр пророчества сам по себе предполагает двусмысленность и многозначность. Нострадамус великолепно усвоил уроки античных оракулов: язык его пророческих четверостиший, написанных «под старину», нередко допускает самые разные толкования. Во-вторых, стихотворная строфа – форма очень тесная для пророчества. Как известно, поэтом командуют рифма и ритм строки, что, конечно, придает пророчествам изящество, но с другой стороны вынуждает автора загонять свою мысль в прокрустово ложе строфы – нередко в ущерб ясности мысли.

Есть и объективные трудности. В XVI веке французский язык еще не сформировался окончательно; это эпоха активного словотворчества, поиска и утверждения оптимальных грамматических, лексических и синтаксических норм. «Пророчества» Нострадамуса переполнены латинизмами, словами греческого происхождения и старинными французскими словами, ныне забытыми или употребляющимися в ином, чем тогда, значении. «Пророчества» полны опечаток – даже прижизненные их издания заметно отличаются друг от друга. К тому же Нострадамус, видимо, диктовал свои катрены секретарю, и тот не всегда правильно понимал некоторые слова на слух; это приводило к искажениям на этапе подготовки рукописи. Неудивительно, что и типографские работники допускали опечатки – во-первых, не бывает книг без опечаток, а во-вторых, текст «Пророчеств» весьма сложен и ошибиться при его наборе несложно.

Следует особо оговорить проблему топонимов – названий населенных пунктов. В XVI веке они сильно отличались от современных, даже с учетом того, что Нострадамус часто использовал латинские (римские), а следовательно, стандартные, принятые среди ренессансных эрудитов топонимы.

Наконец, нельзя не упомянуть об образности поэтического языка Нострадамуса; поэзия диктовала ему свои правила. Прозвища и намеки (использование которых объясняется политической осторожностью автора) не всегда легко понять. Например, «красными» Нострадамус называл либо кардиналов (по цвету шапок и мантий), либо вообще католиков, либо испанских и имперских солдат (по цвету знамен). «Белыми» в его «Пророчествах» названы французы – по цвету белого флага Валуа. В катренах появляется персонаж по прозвищу Полумесяц, однако речь идет вовсе не о турецком султане (в то время мало кто в Европе знал, что на флаге Османской империи красуется полумесяц), а о французском короле Генрихе II, сделавшем полумесяц личной эмблемой в честь своей любовницы Дианы Пуатье (Диана – богиня Луны). «Варварами» в катренах названы берберийские (алжирские) корсары и т. д.

Но главное, что следует учитывать при чтении катренов, – это исторический контекст эпохи, в которую они были написаны. Ошибка многих сотен комментаторов и толкователей «Пророчеств магистра Мишеля Нострадамуса» в том, что они, как правило, во всех без исключения катренах видели описание будущих событий, вырывая их из контекста XVI века. В то же время, как мы увидим, адекватное понимание смысла «Пророчеств» невозможно без рассмотрения исторического фона, на котором они появились.

Именно в историческом контексте мы будем рассматривать катрены Нострадамуса. При внимательном изучении легко выявляются источники его пророческого вдохновения, та натура, с которой он писал свои знаменитые «Пророчества».

Начало сочинения описывает Нострадамуса за его «прикровенным трудом»:

Здесь поэт-пророк (то есть сам Нострадамус) приобщается к божественному духу для того, чтобы возвестить народу о грядущих событиях. Мишель Монтень, напрямую обращаясь к античному опыту, писал в эссе «О суетности»:

«Поэзии, и только поэзии должно принадлежать в искусстве речи первенство и главенство. Это – исконный язык богов. Поэт, по словам Платона, восседая на треножнике муз, охваченный вдохновением, изливает из себя все, что ни придет к нему на уста, словно струя родника; он не обдумывает и не взвешивает своих слов, и они истекают из него в бесконечном разнообразии красок, противоречивые по своей сущности и не плавно и ровно, а порывами. Сам он с головы до пят поэтичен, и, как утверждают ученые, древняя теогоническая поэзия – это и есть первая философия».[130]

Действительно, в диалоге «Ион» (534 b) Платон говорит: «Поэт – это существо легкое, крылатое и священное; и он может творить лишь тогда, когда сделается вдохновенным и исступленным и не будет в нем более рассудка; а пока у человека есть этот дар, он не способен творить и пророчествовать».[131]

Описание процесса пророчествования заимствовано Нострадамусом из книги флорентийского неоплатоника Петра Кринита «De honesta discipilina», где пересказывался трактат греческого философа IV века Ямвлиха Халкидского «Ответ учителя Абаммона на письмо Порфирия к Анебону и разрешение содержащихся в нем сомнений» (в латинском переводе Марсилио Фичино и под названием «De mysteriis АЕgyptiorum» – «О египетских мистериях» он появился в конце XV века). Там, в частности, говорится: «Женщина, дающая оракулы в Бранхидах, или исполняется божественным сиянием, держа в руках жезл (латинское virga означает не только «жезл», «посох», но и «ветвь». – А.П.), изначально предоставленный неким богом, или предрекает будущее, сидя на оси, или восприемлет бога, смачивая ноги или край одежды в воде или вдыхая исходящий от воды пар. Во всех этих случаях она, приготовляя необходимое для встречи бога, получает его частицу извне».[132]