Идея пикника возникла у Джилли, решившей, что они отлично проведут время вдвоем. Со дня свадьбы Рейф дважды возил ее на балы в ближайший городок Дерран, где представил местному обществу. Пару раз они побывали на нескольких обедах у соседей, включая ранчо Монтенегро. Дон Себастьян и его семья оказали им самый радушный прием.

Джилли до сих пор не забыла своего удивления, когда их с Рейфом проводили в отведенную им спальню, где стояла лишь одна большая кровать. Эта была единственная ночь за время их совместной жизни, которую они провели в одной постели, но и тогда Рейф поступил, как истинный джентльмен, уступив кровать жене, сам же улегся на полу. Конечно, ни одному из них в ту ночь заснуть не удалось: слишком остро ощущали они присутствие друг друга.

Сегодня у супругов маленькая годовщина: со дня свадьбы прошел ровно месяц, месячных у Джилли так и не было. Разве можно было придумать лучший подарок, чем сообщить мужу, что ребенок зачат в день рождения отца. Но Джилли не спешила говорить ему о приятной новости, она должна сначала убедиться в этом сама.

Рейф обрадовался, когда жена предложила прогулку. Он хорошо помнил, какой сегодня день. Ему все труднее и труднее не обращать внимания на то, как вскипала в его жилах кровь в те минуты, когда они с Джилли оставались наедине. Он все лучше узнавал женщину, которую любил, с каждым днем его чувство к ней крепло. К своему удивлению, ему нравилось часами сидеть и наблюдать за женой, когда та читала, не произнося при этом ни слова. Рейф отмечал едва заметные, но приятные изменения в доме, происходившие благодаря стараниям Джилли; он видел, как Фортрис превращается в настоящий дом.

Рейф сознавал, что жена стала частью его самого, занимая самое большое место в сердце.

Джилли умела находить к нему такой подход, как он – к диким необъезженным лошадям. Ее любовь, терпение и уважение заставили его, наконец, освободиться от кошмаров прошлого, так долго преследовавшего его.

Рейф выбрал превосходное место для пикника: примерно в миле от его бани вверх по течению ручья. Огромный крепкий дуб, росший на берегу ручья, раскинулся зеленым импровизированным шатром, под которым можно было укрыться от палящих лучей солнца. День выдался прохладнее обычного, и Рейф решил постелить на траву одеяло, всегда привязанное к седлу.

– Не представляю, как тебе удалось не вывернуть содержимое корзины, – удивилась Джилли, спешившись и привязав лошадь к дереву, росшему неподалеку. Опустившись на пестрое одеяло, она принялась вынимать еду.

– Не двигайся! – крикнул вдруг Рейф. Джилли вздрогнула и замерла на месте. Позади она услышала какой-то странный шум. Девушка видела, как муж потянулся за кольтом, мгновенно выхватил его и выстрелил.

– Можешь перевести дыхание, – сказал Рейф жене, пряча револьвер в кобуру. Он нагнулся, поднял с травы обезглавленную змею и отбросил в сторону.

– Что это было? – спросила Джилли, широко раскрыв глаза.

– Гремучая змея.

– О, – только сумела произнести девушка в ответ и, сделав глубокий вздох, снова принялась за свое занятие. Она помнила, что укус этой змеи – смертелен. Однажды, когда она гостила в Энкантадоре, на одного из работников набросилась змея, и вскоре он скончался.

Джилли успокоилась, Рейф был рядом и в любую минуту защитит ее. На этой удивительной земле опасность подстерегала на каждом шагу, но девушку это мало беспокоило. Это родина Рейфа. Жизнь с ним в Техасе сопряжена с риском, зато нескучна.

Рейф восхитился присущим жене типично английским самообладанием. Ни один мускул не выдал ее даже тогда, когда опасность миновала. Она продолжала оставаться спокойной, словно ничего особенного не произошло.

– Я спросила, как тебе удалось держать корзину и управлять лошадью одновременно, – напомнила Джилли, продолжая выкладывать еду.

Рейф запрокинул голову и рассмеялся.

Джилли с улыбкой наблюдала за мужем. Она никогда еще не слышала, чтобы он так весело, от души смеялся, ей понравился его смех, низкий и удивительно успокаивающий.

– Этому я научился у одного старика, работавшего в Энкантадоре. В его жилах текла кровь команчей, именно он научил меня ухаживать за лошадьми и скакать галопом, не пользуясь поводьями. Управляют здесь ногами. Рейф опустился на корточки и принялся помогать жене накрывать импровизированный стол. – Одна рука у меня была свободной, Паладину этого достаточно.

– Ой, совсем забыла! – воскликнула Джилли, вставая. Из кармана юбки она вытащила вымытую и нарезанную морковку и предложила своей кобыле, которая с удовольствием набросилась на угощение.

– Ты уже придумала ей имя? – спросил Рейф, наблюдая за женой и ее лошадью. Он оказался прав, они идеально подходили друг другу.

– Принимая во внимание то, как зовут твоего жеребца, свою кобылу я назову Возлюбленной Рыцаря.

Рейф улыбнулся.

– Согласен. Пусть будет Возлюбленной Рыцаря. – Он снял шляпу и положил ее на край одеяла. Растянувшись, Рейф сквозь опущенные веки наблюдал за тем, как грациозно Джилли опустилась на колени и прикусила нижнюю губу, как бы раздумывая, с чего начать обед.

– Все так аппетитно, что не знаю, чему отдать предпочтение, – пожаловалась она.

– Попробуй цыпленка, – посоветовал Рейф и взял кусочек.

Джилли выбрала ножку цыпленка, запеченного в тесте со всевозможными специями, и с наслаждением откусила.

– Как вкусно!

Рейф тем временем открыл бутылку белого вина и заглянул в корзинку, пытаясь найти бокалы.

– В чем дело?

– Где бокалы?

– О, – простонала Джилли, сдерживая смех. – Забыла на ранчо. – Она вспомнила, как тщательно просматривала содержимое большого сундука, подаренного Тори. В нем хранилась самая разная утварь, необходимая в хозяйстве, в том числе и два хрустальных бокала, завернутых в полотняные салфетки, отороченные кружевами, которые Джилли и собиралась взять с собой на пикник.

– Придется обойтись без них, – заключила она, вопросительно глядя на мужа.

Рейф встретился с женой взглядом.

– Ты когда-нибудь пила из горлышка? Джилли пожала плечами.

– Нет, но не прочь научиться.

Рейф передал жене бутылку. Она поднесла ее к губам и сделал несколько глотков, потом вернула мужу, их руки встретились и задержались, пока Рейф не проделал то же самое. Взяв салфетку, он вытер губы, ни на секунду не отводя глаз от жены.

Джилли пыталась сосредоточиться на еде, боясь, что не сдержится и начнет признаваться в любви или, хуже того, пытаться соблазнить его.

Некоторое время супруги молча ели и по очереди прикладывались к бутылке.

– Хочешь попробовать знаменитого пирога Бесси из сладкого картофеля? – предложил Рейф, разворачивая вощеную бумагу. Эти же самые руки, умеющие обращаться с револьвером и, когда нужно, выхватить нож, могли нежно ласкать ее. Воспоминания об этом горячей волной окатили девушку с ног до головы. Ей захотелось вновь ощутить его ласки.

Господи, взмолилась Джилли, как долго мне еще терпеть одиночество? Поначалу она беспокоилась было, что разочаровала Рейфа или наскучила ему.

Однако, неустанное внимание, которое изо дня в день уделял муж, изменило ее мнение. Внимательное, заботливое отношение Рейфа напомнило ей ухаживание, но как долго оно может продолжаться?

Рейборн мучился той же мыслью. Сидя рядом с женой и обедая, он раздумывал, не пора ли кончить со слишком затянувшимися официальными отношениями? Ему страстно хотелось сжать жену в объятиях и сказать, как сильно он ее любит. А вдруг слишком рано? Ведь он хотел показать Джилли, что может жить по тем правилам, которые сам предложил, давая ей время привыкнуть.

Природные инстинкты с каждым днем все сильнее давали о себе знать, и он начинал уже бояться, что в конце концов не справится с ними.

Рейф основательно запутался в паутине своих планов и не знал, как отказаться от них. Порой, ему как будто слышался голос Тони, предупреждавший:

– Смотри, не пострадай от собственных козней, старина.

Проклятье! Не самец же он, готовый удовлетворять свои потребности с любой самкой. Долгое время ему удавалось обходиться без женщин, не испытывая ни к одной из них того, что чувствует к Джилли. Рейф желал только ее. Ему не давали покоя сильные волнующие воспоминания о той единственной ночи, приукрашенные собственной фантазией. Они часто мешали ему уснуть в одинокой супружеской постели.