Она убедилась, что любимый стал частью ее самой и не принадлежит никому, кроме нее.

Проехав вдоль границ своего ранчо, Рейф остановил стройного жеребца Паладина, чтобы дать ему напиться и отдохнуть. Спешившись, молодой человек снял черную широкополую шляпу и, опустившись на колени рядом с лошадью, освежил лицо пригоршней чистой воды, снова зачерпнул и напился.

Опустившись на камень, он смотрел вдаль невидящим взглядом, думая о чем-то своем.

Вспомнился город, куда ездил, чтобы встретиться с партнерами по карточным играм, оказанный ему теплый прием, радушие, улыбки и заигрывания. Две или три леди интересовались, приедет ли он на бал, который состоится в городе. Рейф обещал непременно быть, надеясь, что это облегчит поиски жены.

Мелькнула даже мысль, не начать ли поиски невесты по объявлениям в газетах, как это делал в свое время отец Тори, собираясь выдать дочь замуж. Виктория и Рис до сих пор подшучивают друг над другом, вспоминая эту историю. Нет, такой способ не для него.

Мысль жениться на нелюбимой женщине была невыносимой. Как тяжело видеть в своем доме не Джилли, а совершенно чужого человека! Он отлично понимал, что предпринял ремонт и отделку дома не для себя, а для любимой. Дом Рейфа заполняли вещи, напоминавшие о любимой: тонкие кружевные занавески на окнах спальни, британский кафель в ванной с изображением сцен из романов о короле Артуре, причем одна из героинь очень напоминала Джилли. Увидев его в ремесленной лавке, Рейф, не раздумывая, купил. Ни одна знакомая в городе не нравилась ему так, как Джиллиан. От одной ее улыбки сердце начинало учащенно биться; ни одна из них не могла сравниться с любимой по доброте, милосердию и нежности; мало у кого было столько страсти и огня, молодой человек обнаружил это во время мимолетного поцелуя в библиотеке. Все это прошлое, воспоминания, не дававшие покоя.

Рейф осознавал, что ему не написано на роду назвать Джилли своей женой. Хотя со дня последней встречи прошло уже несколько месяцев, ее образ не стирался из памяти. Девушка навсегда поселилась в его сердце.

Услышав тихое ржание Паладина, Рейф встал с камня и ласково потрепал жеребца по шее. Того что-то беспокоило. Молодой человек повернул голову в ту сторону, куда смотрел конь, и сразу понял причину беспокойства своего любимца. Примерно на расстоянии мили вверх по течению реки, на холме, виднелась небольшая серовато-коричневая лошадь, призывно ржавшая. Жеребец вторил ей.

– Спокойно, мальчик, – с некоторой завистью в голосе успокаивал жеребца Рейф, взбираясь в седло. – Я очень хорошо тебя понимаю. Тяжело желать то, что получить невозможно.

Паладин взвился на дыбы, а приглянувшаяся ему лошадь стремительно ускакала.

– Очень жаль, может быть, в другой раз, – молодой человек направил жеребца в сторону Энкантадоры. Ему не терпелось узнать, есть ли письма от Джилли. Всю дорогу его терзали сомнения, не глупо ли вести себя подобным образом. Написать ей Рейф не решался, поэтому единственным источником информации о любимой были Рис и Тори.

– И откуда у них берется столько энергии? – спросила Джилли невестку, входя в переднюю дома в Энкантадоре.

Аккуратно повесив шляпку на вешалку, девушка сняла перчатки и положила их на столик. Под столом она заметила старые кожаные ботинки, которые когда-то носил брат. Рядом лежали два зонтика, нуждавшихся в починке, а в углу стояла винтовка. Посмотревшись в зеркало, Джилли подумала, что это старье просто невозможно представить в строгом доме матери. Даже в загородном поместье в Дорсете поношенная обувь хранилась на чугунных распорках у черного входа и уж, конечно, винтовок в передней не было. В Энкантадоре все было иначе. Здесь ничто не могло испортить интерьера, напротив, эти мелочи придавали ему особую прелесть. В этом доме даже воздух был техасским. Услышав вопрос, Тори от души рассмеялась.

– Ты думаешь, я знаю? – ответила она вопросом на вопрос и, войдя в библиотеку, уселась за старый письменный стол, некогда принадлежавший ее отцу, Сэму Райтенауэру. Женщина распорядилась перенести стол сюда после его смерти, а для кабинета мужа купила новый.

Джилли удобно устроилась на диване. Ей нравился тот несколько эклектичный стиль, в котором была выдержана комната. Она находила особую прелесть в красивых стеганых одеялах, имевшихся здесь в великом множестве, в запахе хорошей кожи, исходившем от книг, в двух огромных разноцветных коврах, сотканных из шерсти ламы.

– Раньше их здесь не было, – произнесла девушка, погладив мягкий ворс ковра.

Тори кивнула.

– Это подарок Тио Себастьяна к годовщине нашей свадьбы. Правда, красивые?

– Очень, – согласилась Джилли.

И к тому же очень удобные, – лукаво заверила Тори золовку.

– Ты это серьезно? – недоверчиво переспросила Джилли.

– Вполне. Хотя понимаю, что не следует говорить такое младшей сестренке мужа.

– Не волнуйся, я прекрасно знаю, как вы с Рисом любите это. Не боитесь мальчиков, которые могут забежать сюда в любую минуту?

– А как ты думаешь, зачем к дверям библиотеки прибита вот эта щеколда? Раньше ее не было. – Тори не скрывала улыбки. – Пришлось поломать голову, как закрывать дверь понадежнее, когда Травис нашел запасной ключ от этой комнаты на столе Риса. Мальчишке понадобилась какая-то книга, и он решил ее найти. К счастью, когда Травис появился в библиотеке, мы еще не успели раздеться.

– Какова же была его реакция? – поинтересовалась Джилли.

Тори пожала плечами.

– Постоял какое-то время, недоуменно глядя на нас, потом извинился и вышел. Надо сказать, вел он себя вполне достойно. Но если бы на его месте оказались близнецы…

– Могу представить, – согласилась Джилли. – Им непременно захотелось бы все разузнать.

– Конечно, – сказала Тори.

– И они засыпали бы вас вопросами. В этом отношении Травис не такой дотошный, – заключила девушка, – и более сдержанный, чем Сэм или Себастьян.

– Ты права. Эти двое – самые настоящие бесенята и причиняют куда больше хлопот, чем в свое время их старший брат.

– А как у Трависа с учебой? Тори с гордостью улыбнулась.

– Мистер Сноу, домашний учитель Трависа, называет его отличным учеником и настаивает, чтобы он продолжил обучение в Оксфорде или Кембридже.

– А как на это смотрит Рис? Женщина ответила не сразу.

– Рис, как и я, хочет сыну только хорошего. Но я не знаю, стоит ли посылать его в Англию, совсем одного, на несколько лет.

Она внимательно посмотрела на стопку бумаг, лежащих на столе и, помолчав немного, сказала:

– Слава Богу, у нас еще есть время подумать. Травис – первенец, и ему по закону переходит титул Риса и английские земли. Мальчик любит эту землю, но, – вынуждена была признаться Тори, – он еще и наполовину англичанин. В один прекрасный день ему придется самому решать, кем быть и где жить.

Тори хотела добавить что-то еще, но в коридоре раздались взволнованные детские голоса. Дверь распахнулась.

– Мам, – ликующе воскликнул Сэм. – Посмотри, кого мы нашли. – Он подбежал к Тори с маленьким волчонком на руках.

– Я первый его увидел, – настаивал Себастьян, ни на шаг не отступая от брата.

Продолжая сидеть, Тори повернулась на вращающемся стуле лицом к детям и взяла из рук сына жалобно скулящего волчонка.

– А где его мама?

– Она умерла. Папа сказал, что кто-то застрелил ее, – объяснил Сэм.

– Можно оставить его у нас? – умоляюще произнес Себастьян.

Мать внимательно посмотрела на детей, стоявших перед ней с умоляющим выражением на лицах. Они так похожи на Риса, подумала Тори. Копии отца в миниатюре. Тот же цвет волос и оттенок серых глаз. Ее сердце наполнилось любовью к сыновьям. Невозможно отказать мальчикам в их просьбе. Рис не раз говорил, что нельзя потакать каждому их желанию. Трудно с этим не согласиться. Ей нравилось баловать детей, но только тогда, когда считала, что ничем им не навредит. И потом, Рис относится к Шарлотте так, что нетрудно догадаться, кого из детей они по-настоящему избалуют. Сэм, похожий из-за длинных черных ресниц на маленького ангелочка, решил повторить просьбу брата.