Шел ночной обстрел города с абхазских позиций. “Град” то там, то здесь крошил стены огненными зубками. Пожары.

И вот – горит в центре города здание Государственного архива Абхазии (до революции – костел). А вокруг… это удивило… охрана из военной полиции. Охраняют пожар? Но потом один из полицейских подошел к горке папок, лежавших на асфальте, поднял парочку и бросил в огонь. Удивление прошло. Подобное уже не удивляло. Архив горел двое суток – и двое суток стояло оцепление.

Говорили, что подобным образом сгорел и Институт абхазского языка, литературы и истории. Охранявшая пожар полиция даже избила приехавших пожарных, чтобы не лезли не в свое дело. (Пожарными в Сухуми служили в основном армяне. Они-то и попали под горячую руку.)

Примерно в те же дни (недели через две с начала войны) был разграблен и разгромлен Культурный Центр абхазов, помещавшийся в бывшем дворце князя Дадиани. Это уже не стали маскировать под последствия обстрела.

Поджигать начали в открытую. Сгорел лучший ресторан в городе – “Москва”. В середине зимы – вокзал, Институт субтропического хозяйства. Казалось, здесь никто не собирается больше жить – здесь поселилась война.

ИнгуриГЭС (крупнейшая в Закавказье) была разграблена, провода вывезены в Турцию на металлолом. Та же участь постигла все предприятия города.

Дома абхазов сжигались методично. В Сухуми чернели целые улицы – те, на которых компактно проживали абхазы. Абхазские села сжигались полностью. Когда настанет время бегства из города, поджигать будут все подряд… все, что успеют.

А потом, когда вернутся абхазы, они будут занимать дома и квартиры грузин… или сжигать их. Придет черед гореть грузинским селам.