Терри Клейн сидел в приемной прокурора округа и ждал вызова; он не имел ни малейшего представления о том, почему его заставляют ждать и зачем его вообще привезли сюда.

Память его живо воспроизвела цепочку последних событий: кто-то настойчиво постучал в дверь его квартиры, потом какие-то мужчины прошли в спальню, оттолкнув преградившего им путь слугу китайца Ят Тоя, подождали, пока Терри оденется, затолкнули в полицейскую машину, на которой — со включенной сиреной, чтобы было легче пробиться сквозь поток машин, — и доставили к прокурору округа.

Эти воспоминания были навязчивы и неприятны, а томительное ожидание только усиливало нервное напряжение: ему уже казалось, что настенные часы отбивают не время, а как бы некий приговор: виновен, виновен, виновен…

Время от времени молоденькая секретарша украдкой поглядывала на Терри Клейна.

Терри на нее не смотрел и все же ощущал, что она внимательно изучает его; странно, подумал Терри, почему она проявляет ко мне такой интерес: то ли прокурор попросил ее понаблюдать за мной и потом доложить о моем поведении, то ли это просто женское любопытство.

Было около десяти часов утра. Из дверей, располагавшихся по обеим сторонам длинного коридора, то и дело с важным видом выходили служащие суда, толкали вертушку и шли через холл, на ходу бросая короткие деловые реплики девушке, сидевшей за столиком с табличкой «Информация». Терри Клейн взирал на них с видом человека, которого все это совершенно не касается.

— Отдел пятый, дело против Тейлора, — скороговоркой пробормотал рыжеволосый мужчина и заспешил к выходу.

— Судья Белтер, предварительное слушание по делу Джексона, — гаркнул худой, нервического вида клерк, устремляясь вслед первому.

— Прения по ходатайству об отмене судебного приговора, дело Гейнца, — сухо проинформировал упитанный молодой человек, так цепко державший в руке свою кожаную папку, будто боялся, что кто-то может покуситься на нее.

Молодая женщина за информационной стойкой проставляла галочки и время против названных фамилий в длинном списке, убористо напечатанном на листе бумаги, который лежал перед ней на столе. Наконец часы пробили десять. От конторской суеты не осталось и следа. Не хлопали двери, не слышно было торопливых шагов по коридору.

Заинтересованный взгляд молодой женщины вновь остановился на Терри Клейне.

Клейн, чуть повернув голову, перехватил этот взгляд и удержал его.

— Как вы думаете, — спросил он, — такая спешка действительно повышает производительность здешнего труда?

— Конечно, — ответила она, потом, чуть помедлив, добавила: — Дух времени.

— Прямо как белки в кругу.

Она нахмурила брови.

— Извините, в кругу или в колесе?

— А как вам больше нравится? — вытаскивая из кармана выточенный из слоновой кости портсигар, поинтересовался Терри. И пока она переваривала этот вопрос, тут же задал другой, как бы невзначай, как бы для поддержания разговора: — А по какому делу хочет видеть меня прокурор?

Она инстинктивно ухватилась за более незамысловатый вопрос:

— Я думаю, это насчет… — но она замолчала, не закончив предложения.

Попытка получить информацию не удалась, но Клейн не выказал никаких признаков разочарования. Наоборот, стараясь удержать нить беседы в своих руках, он всем видом показал ей, что это вроде бы он сам помешал ей закончить фразу.

— Дух времени, — спокойно прокомментировал он, неторопливо доставая сигарету из портсигара, — палка о двух концах: публика требует, чтобы завтрашние газеты распродавались уже сегодня вечером, и, значит, сама лишает себя новостей о событиях, которые произойдут завтра утром; требует, чтобы плоды срывались зелеными и дозревали уже на полках, чтобы рождественские номера журналов лежали в киосках уже первого ноября… Скажите, не предпочли бы вы вкусить плодов действительно спелых?

Она кивнула, но как-то неопределенно.

— Меня пригласили в качестве свидетеля? — поинтересовался Клейн, потом спокойным, как бы безучастным тоном добавил: — Или, может, я совершил какое-нибудь серьезное преступление — убийство, например?

Девушка сконфузилась и попыталась что-то сказать в ответ, но тут раздался звонок. Ее проворные пальцы утопили клавишу на пульте. Она произнесла в микрофон:

— Хорошо, мистер Диксон, — и вновь нажала клавишу. Когда она подняла глаза и обратилась к Терри Клейну, в ее голосе прозвучало некоторое облегчение: — Прокурор ждет вас, мистер Клейн. Прямо через вертушку, потом по коридору, в самом конце.

Терри Клейн улыбнулся ей в знак благодарности, прошел по длинному коридору и распахнул дверь. Секретарша, сидевшая за столом гордой свечкой, кивком головы указала на дверь с табличкой «Без разрешения не входить».

— Сюда, пожалуйста, мистер Клейн.

Терри открыл дверь.

Паркер Диксон, сидя в массивном кожаном кресле, подписывал какие-то бумаги. Он поднял голову и сказал:

— Доброе утро, мистер Клейн. Присаживайтесь вон в то кресло, пожалуйста. — Не закончив фразы, он вновь обратил свой взор на бумаги, молниеносным росчерком пера поставив подпись; девушка с усталыми глазами механически промокнула ее, прокурор тем временем уже ставил следующую. Когда все бумаги были, наконец, подписаны, она аккуратно сложила их в плетеную корзинку и вышла из кабинета, стараясь ступать тихо, словно боялась потревожить сокровенные мысли прокурора.

Прокурор поднял голову.

Ему было чуть больше пятидесяти. Он улыбнулся отработанной улыбкой опытного политика. Глаза его были настороженными и не улыбались. Сердечность, запечатленная на его лице, была столь убедительной, что мало кто смог бы заметить, сколь холодны и бесстрастны эти глаза.

— Сожалею, что вынужден побеспокоить вас, мистер Клейн, — без всяких предисловий начал Паркер Диксон, — но обстоятельства исключительной важности заставляют меня задать вам несколько вопросов.

— Так в чем, собственно, суть этих ваших обстоятельств? — спросил Клейн. — К чему прикажете готовиться, к чему-то страшному или приятному?

Прокурор по-прежнему улыбался, однако его зеленоватые глаза были такими же пристально-внимательными, как глаза кота, изучающего птичку в клетке.

— Простите, но, может быть, первым начну задавать вопросы все-таки я? Не возражаете, если мы перейдем прямо к делу? Видите ли, я успел предварительно ознакомиться со всеми материалами, касающимися вашей жизни. Поэтому меня интересуют лишь конкретные события, которые имели место в последние несколько часов.

Клейн удивленно поднял брови и вежливо спросил:

— Вы располагаете полной информацией о моей жизни?

— Да.

— Позвольте узнать, когда ваш интерес ко мне достиг такой степени, что вам потребовалась информация?

Прокурор посмотрел на Терри испытующим взглядом, глаза его отразили лучи света от оконного стекла и, казалось, засверкали крохотными молниями.

— Приблизительно с четырех тридцати сегодняшнего утра. Это о чем-нибудь говорит вам, мистер Клейн?

— Лишь о том, что ваша информация — коль скоро обстоятельства именно таковы — грешит убогостью и несовершенством.

— Боюсь, что вы недооцениваете средства, которыми я располагаю.

Каким-то чуть ли не священнодействующим движением руки, на манер фокусника, извлекающего из цилиндра кролика, Диксон достал из своего стола несколько листов бумаги с убористо напечатанным текстом. Терри Клейн, сознавая, что сыграл на руку прокурору, когда сказал именно то, что от него ожидали услышать, на сей раз сдержался, чтобы не повторить ошибки.

Тихим монотонным голосом прокурор стал читать:

— «Терранс Клейн, возраст 29 лет, волосы темные, волнистые, кожа смуглая, глаза голубые, рост 5 футов 11 дюймов, вес 185 фунтов, окончил юридический факультет Калифорнийского университета и был принят в коллегию адвокатов штата Калифорния; уехал в Китай и там поступил на дипломатическую службу, проявив незаурядные способности при изучении китайского языка, философии и психологии; внезапно уволился со службы, исчез; согласно слухам, жил затворнической жизнью отшельника в компании с неким стариком китайцем.