– Еду я, значит, в университет, – начал он рассказ.- Впереди меня машина, вся обклеенная стикерами "Шалом ахшав", "Хавер, ата хосер", "Дор шалем дореш шалом"* и подобными. Заметил, что за рулём женщина. Сразу представил себе очередную кикимору. Среди этой породы я ещё ни разу не встречал достойной внимания. А когда на экране телевизора появляется Шуламит Алони, я немедленно смотрю на жену, чтобы не стать гомосексуалистом. Машина все время впереди до самой университетской стоянки. Остановились. Ожидаю, какое чудовище сейчас вывалится. Но тут! Убей меня – такой красивой бабы я ещё не встречал. Что лицо, что фигура – совершенство! Представляю себе мой обалделый вид.

Она с удивлением посмотрела на меня. Я опомнился и рассказал, о чём думал всю дорогу, следуя за ней, о результате моего многолетнего наблюдения. Она рассмеялась и спросила, за кого я голосовал. "За Натаниягу" – ответил я. "А я – за Ганди". "За Ганди? Так чего же у тебя такие стикеры?". "Во-первых, это машина моего хавера. Во-вторых, он ещё правее меня. В-третьих, он только позавчера купил этот автомобиль у кретина, у профессора-историка и не успел отодрать всю эту пакость". Понимаешь, мало того, что такая внешность, так ещё и мировоззрение – бальзам на мою душу. И я ей сказал: "Знаешь, о чём я сейчас искренне жалею? Что я не выше на тридцать сантиметров и не моложе на тридцать лет". Тут она улыбнулась, – посмотрел бы ты, как она улыбнулась! – и, показав на мое пузо, добавила: "И не легче на тридцать килограммов". "Дорогая, – сказал я, – так, где бы у меня осталась сила, чтобы тебя удовлетворить?". Она рассмеялась: "Ладно, на двадцать килограммов". Сошлись на пятнадцати. Мы тепло пожали друг другу руки и разошлись. Какая баба! Так что в моей статистике пока нет исключений.

___________________

* (иврит) "Мир сейчас", "Товарищ, тебя недостаёт", "Целое поколение требует мира" – лозунги леволиберальных и пацифистских движений.