– Кто это там идет?

– Кто ж его знает. Похоже, наш.

– Ну да, спешит, прям, как братьев увидел.

– Побегал бы ты один – тоже бы заспешил… Нам-то все половчей выжить, чем ему одному.

– Да уж.

Расстояние быстро сокращалось.

Нартанг уже входил в боевой азарт и лишь расплывчато видел силуэты, он продолжал стремительно идти вперед, предвкушая битву, словно нуждался в ней, как больной в лекарстве.

А хистанцы, разглядев, наконец, приближающегося мужчину начали немного нервничать, потому что все в нем было настораживающе-опасное. Но скорее не глазами, а нутром вояки почувствовали подвох:

– Ну и рожа, что-то я таких не припомню…

– Да уж…

– Что-то не так в нем. Это точно…

– Зато я помню! Это тот из кифов, что нас крошил!

– Гаур! – вдруг точно опознал командира штурмовиков один из них.

Когда хистанцы выхватили свои мечи, а в руке воина блеснул его, женщины, непроизвольно дошедшие за своим ночным гостем до ворот и теперь смотрящие на все происходящее с пригорка, синхронно вскрикнули и прижали руки к груди. Что и как происходило потом они так и не разобрали. Вот только скоро, совсем скоро, так что молитву Небесам вознести за солдатика даже не успели, весь шум от схватки стих сам собой. Прекратилось бешеное мельканье клинков, в один миг стихли крики и ругань хистанцев – мертвецы не кричат – и только страшный незнакомец стоял посреди них, убитых – неотвратимый палач.

– У меня десяток и еще восемь сверху! У кого сколько? – весело скалясь, вышел к общему костру Нартанг – после утренней резни настроение у него заметно улучшилось: перерезав встреченных хистанцев, он махнул рукой двум замершим у ворот женщинам и быстро вернулся в лагерь, где его встретили такие же веселые взгляды довольных подданных:

– У нас с Рысью – трое, -гордо улыбнулся Куница.

– Моя десятка стан нашла – два десятка и еще четверых положили, лошадей взяли и корову, -деловито доложил Халак.

– Уже есть начали, – гоготнул извечный весельчак Ригар.

Остальные разочарованно развели руками – «неудачная охота».

– Хорошо! Это только первый день! – ободрил их Нартанг и прошел к своему походному мешку – здесь, на лесной стоянке, у него уже не было своего шатра, как в кеменхифском лагере.

Пару раз им попадались сплоченные хистанские отряды, отделившиеся от основного войска еще на пике активных военных действий и потерявшие связь с ним, отрезанные растянувшимся кеменхифским войском, но в основном встречались напуганные до смерти сразу бросающие оружие на землю дезертиры – таких отправляли к Хадору.

– До границы было веселее, – вздыхал Ригар, – Третий день ползаем, ну хоть бы кого нарыли.

– Не ной. Если до завтра никого не найдем – отпросимся на зверя сходим – я вчера вот такенные следы видел! – растопырил свою бугристую широкую ладонь Валар, – Мальчиков с собой возьмем – быстро добудем.

Два друга сидели и жевали вяленое мясо, когда с разведки вернулся Рысь.

Карауливший Гаор негромко свистнул, ему свистнули в ответ, и вскоре показался вернувшийся разведчик:

– Там отряд лучников. Три десятка насчитал. Луки только у пятерых, а у остальных – арбалеты. Да и сели так, что неоткуда не подобраться – как на ладони будешь, – отрывисто докладывал Рысь, весь измазанный грязью и насквозь промокший после своей вылазки, в которой ему пришлось по-пластунски проделать весь свой путь туда и обратно, чтобы раздобыть важные сведения.

Нартанг кивнул, принимая его доклад, и задумался: можно пойти железным кулаком, понадеявшись на крепость щитов, но кеменхифские щиты были коротки для медленного наступления и неизменно передние точно получили бы в итоге ранения в ноги; быстрый же штурмовой бросок, даже и сплоченной массой, для хороших стрелков все равно делал бегущих уязвимыми – тяжелые арбалетные болты прошивают кольчуги и сочленения, отскакивая лишь от монолитных панцирей, которых не было ни у кого из непривыкших к слитным доспехам воинов; оставалось еще также подобраться и ударить неожиданно, но местность делала вылазку нескольких воинов сразу приметной… Что и говорить – оставалось только возвращаться и просто докладывать о факте засады. Король Данерата не собирался подставлять под стрелы своих воинов – потери в сложившейся обстановке были неизбежны, но смерть даже одного из них была для него недопустимой. Однако упрямая и горделивая натура Нартанга всячески продолжала упорствовать такой быстрой сдаче.

– Да, здесь бы десяток собак, а так… – после короткого взгляда и приглашающего к высказыванию своего мнения кивка короля пробормотал Халдок, пожимая плечами, – Полягут наши…

Нартанг посуровел еще больше – он и сам это прекрасно понимал…

– Я сам пойду. Один, – отрывисто и зло рыкнул он, поворачиваясь и начиная быстро застегивать распущенные замки пластин дополнительного панциря. Не так давно приобретенная броня стала сейчас как нельзя кстати. Кольчуга у него тоже была хорошая – двойного плетения, так что, если Удача будет с ним, то все пойдет хорошо, главное подобраться поближе.

– Мой король! Их там три десятка, и пойдешь, как по блюду – у всех на виду! – по-отечески встревожено, небезосновательно, пробовал вразумить молодого горячего предводителя седой воин.

– Я сказал – пойду! – упрямо рыкнул Нартанг, накидывая поверх своего военного облачения плащ, чтобы сталь не сверкнула в случайном луче солнца и не выдала его раньше времени.

Воины провожали короля мрачным молчанием, даже обычное пожелание Удачи, как-то было опущено, – в их лицах читались плохо скрываемые тревога и неодобрение – каждый из них готов был пойти вместо короля и хотел этого, но никто не смел высказаться вслух – Закон запрещал это. На отряд Данерата напал какой-то нервный паралич. Они, конечно же знали и верили в силу своего предводителя, но уж очень сложной была задача… Даже для несокрушимого Нартанга.

Нартанг же, похоже, неосознанно уже даже стремился к смерти, но казалось, сама смерть убегает от него в панике – бросаясь в каждом бою в самую гущу схватки, Нартанг ни разу не получил и царапины… Выходя со стоянки, он испытывал смешанные чувства – он и сомневался в правильности принятого решения, и нервничал, понимая, что ему не удастся осуществить свою дерзкую и отчаянную затею без вреда для себя; однако немного отдалившись от оставшихся ожидать его возвращения воинов, все это ушло, как наваждение и осталась какая-то бесшабашная веселость и мальчишеский азарт, словно он был сейчас тем подростком-принцем, которому задали сложное, совсем взрослое задание, но он точно должен был его исполнить – назло и удивленье всем! Так всегда было с малых лет его жизни! Правда сейчас сложное, почти невыполнимое задание задал себе он сам, явно уже заскучав по сосущему чувству напряжения от серьезной, смертельной опасности, которого давно уже не испытывал и явно нуждаясь в нем.

С этой вылазки Нартанг возвращался медленно. Словно в наказание за его самонадеянность, впервые за долгое время битв после своего юношеского поражения, навсегда изуродовавшего его, он получил ранения: два арбалетных болта прошло навылет, едва чиркнув по телу, однако третий пропущенный, не отбитый выстрел оставил в теле вражеский наконечник, засевший в бедре гадкой сосущей болью, не позволяющей твердо наступать на ногу. Его мальчишеская бравада была наказана реалию жизнью – даже небывалых военных способностей не хватило на исполнение сказочных планов: хоть и перебив всех врагов, он все равно получил в бою непривычные для себя и болезненные раны, но непокорность его бытия не позволяла ему показать их остальным, и сейчас он шел, тренируясь скрывать хромоту.

Превозмогать пронизывающую при каждом шаге боль было тяжело, но это не было для него новым испытанием.

Нартанг вошел на стоянку прямым уверенным шагом, предварительно замаскировав кровавые потеки на облачении и победно скалясь, видимо и не расходившимся после его ухода воинам: