Как-то раз, в бане, Ионов и Шурик отдыхая после парилки, болтали о песне поп - группы "Куин" - "Радио - га - га". Шурик, которому эта песня нравилась, знал ее текст наизусть. Макс, присутствовавший при разговоре, вдруг оживился и предложил:

- Алле! Давайте устроим фестиваль английской поп - музыки!

Шурик и Ионов уставились на Макса с непониманием:

- Крыша едет? - с издевкой спросил Ионов.

- Едет. С явным скрипом, - подтвердил Шурик.

- Ай, какие же вы дураки! - загорячился Макс, - ни капли фантазии и ничего не понимаете! Давайте, сделаем так: Шурик выставляет кого-нибудь из молодых из своего взвода с английской песней, Серега - кого-нибудь из своих молодых, я, естественно, - из своих кого-нибудь. И посмотрим, что из этого получится. А?

Ионов и Шурик молча переваривали предложение Макса.

- А что, можно, - согласился Шурик, - Все равно, делать нечего. Только давай, для интереса, возьмем экземпляры поплужнее. Таких уж явных плугов.

- Да? А сам ты кого возьмешь, к примеру? - спросил Шурика Ионов.

- Я? Ну хотя бы вот Миронова. Годится?

- Это которого? Ах, это вон того плужину с совиными глазами и носом, похожим на член Макса? Годится, это классный плуг.

- На мой член? - взвыл Макс. Не обращая на него внимания Шурик спросил Ионова:

- А ты, Серый, кого возьмешь?

- Да кого предложите, того и возьму.

- Да ну?! Ну-ка, кто там у тебя поколоритней? О, давай-ка Африкановича.

- Африканыча? Ладно, пусть будет Африканыч.

- А я возьму Пилюгина, - вставил Макс.

- Ты че, Макс, его ж загребли со второго курса какого-то там университета.

Договаривались же, чтоб поплужнее были экземпляры.

- Да вы представьте, в том-то самый и смак! Ваши два плуга и мой университетец! Это же будет великолепный фестиваль! И еще, сделайте скидку на то, что я знаю английский совсем не так как вы. Тут уж университетцу самому придется подбирать репертуар.

- Макс! Какие могут быть тебе скидки?! Тебя ж самого призвали из мореходного училища имени Макарова! Ты, ты ж почти капитан! Моряк! А моряки, по моему, должны знать гораздо больше, чем просто один язык.

Макс подавил стон:

- Я же просил, не бередить мои раны!

Макс был вынужден уйти в академический отпуск по причине своей неуспеваемости. Бдительные сотрудники военкомата тут же не замедлили загрести его в армию. Макс был полон надежд на то, что восстановится в училище на второй курс, справедливо полагая, что к нему, после того как он отслужит срочную, отношение у преподавательского состава будет другим. Тем не менее, любое упоминание об училище и о морской теме Макс переживал болезненно.

- Ну ладно, Макс, - согласился Ионов, - давай, выставляй своего университетца. Как, кстати, правильно называть тех, кто учится в университете?

- Девушек - университетки, а молодых людей - универсидядьки, - быстро вставил Шурик.

- Остряк, - кисло улыбнулся Ионов, - Ну, ладно, значит: Миронов, Африканыч, и этот Максов универсидядька. Какой назначаем срок?

- А давай тут же, в бане, через неделю.

- Заметано.

Вечером Шурик, проходя мимо курящих молодых, хлопнул Миронова по плечу:

- Миронов, за мной.

Миронов торопливо сунув недокуренную сигарету другому солдату, заспешил за Шуриком, теряясь в догадках, зачем же он мог ему понадобиться.

В кабинете замполита Шурик кивнул Миронову на стул:[Image: Миронов.jpg (28398 bytes)] - Садись.

Миронов сел, с опаской поглядывая на пристально рассматривающего его Шурика.

- Ты откуда, Миронов?

- Из под Кирова. Вятский.

- Из Кирова?

- Нет, из деревни. Из района.

- Ну ладно. Какой язык изучал в школе?

- Чтой - то?

- Какой язык иностранный знаешь, спрашиваю?

- А! Я много знаю.

- Много? Как же это понимать?

- Два класса учил французский язык. Один год - английский. Остальное - немецкий.

- Да? Это почему же так?

- Да уж так вышло. Пришлют в деревню на отработку кого из молодых учителок, они отмотают свой срок, и сразу уезжают.

- А почему ж тогда англичанка только год у вас продержалась? Ведь им, кажется, по три года нужно было бы оттрубить.

- В декрет ушла. Огуляли ее.

"Хреново, - подумал Шурик, - не вовремя огуляли." - А ты что-нибудь по английски помнишь?

- Ага.

- Что?

- ЙЭС. И еще это - ОФ КОС.

- Хм. А почему именно это?

Миронов улыбнулся:

- Да это у нас такая программа была. Она нас что-нибудь спросит по английски, а мы ей -"ЙЕС, ОФ КОС!" Она нам всем за это четверки и ставит.

- Так значит, ты - четверошник?

- Нет, - вздохнул Миронов, - я - троешник.

- То есть - не знаешь -… -…ничего, - заключил Миронов. И жалобно посмотрел на Шурика.

Шурик погрыз конец ручки и задал следующий вопрос:

- Записная книжка есть?

- Есть. У кого - ж ее нету?

- Доставай. Бери свою книжку, открывай свободную страницу, пиши печатными буквами.

Миронов беспрекословно подчинился.

Шурик с отвращением диктовал Мирону текст песни. Произношение английских слов с вятским акцентом его угнетало и веселило одновременно. В конце концов это нелегкое дело было завершено и вспотевший Миронов с облегчением выдохнул:

- Все!

- Да нет, не все, - холодно поправил его Шурик.

- А что еще? - испуганно вскинул на Шурика глаза Миронов.

- Учить теперь все это будем, - безжалостно вымолвил Шурик, внимательно наблюдая за реакцией Миронова.

Миронов напугался еще больше. Он сглотнул, ошарашенно шаря глазами по написанным непонятным словам, и искоса взглянул на Шурика.

- Вот это все - учить?!

- Учить.

- Наизусть?!

- Точно.

- Зачем?! - этот вопрос вырвался у Миронова из самой глубины его вятской души.

- А хочется так, - спокойно сказал Шурик, увлеченно вертя в руках ручку, - А не выучишь - заморю. Кроме шуток.

Миронов кивнул. Упрямство и настырность Шурика давно уже стали на Кроне ходячим анекдотом, а его эпопея ругани с Замполитом и самим Папой сделали его попросту легендарной личностью.

- Я тебя проверять буду, - ядовито сказал Шурик, - Перед сном. Как ляжем в постель, так и буду проверять. Ты, давай, ложись теперь на соседнюю койку. Голова к голове. Я тебе честно говорю: Я с тебя не слезу. Учи лучше сам по себе. К вечеру, чтобы первые восемь строк знал. Или если что не по моему - будешь полночи отжиматься. Все, никуда до отбоя не уходи - сиди учи.

В тот вечер Миронов конечно же не выучил восьми строк, и добрых полчаса отжимался от пола возле постели. Но самым страшным для него оказалось другое. Получив наказание по физической части, он упал в постель, и Шурик, лежавший, как и было сказано, голова к голове, заставил его долго и упорно повторять за ним слова песни. В конце концов сон сморил обоих.

Подобная картинка теперь стала повторяться из вечера в вечер, и к исходу уже первой недели Миронов выучил всю песню наизусть. Следующая неделя была посвящена отработке произношения и попыткам придать речитативу Миронова хоть мало - мальски музыкальное звучание. Миронов, пообуркавшись в общении с Шуриком, ни в чем тому не перечил, но и не стеснялся высказывать свое мнение вслух.

- Ненавижу английский, - откровенно сказал он Шурику в четверг первой недели.

- Имеешь право.

- И тебе, Шура, тоже.

- Ха! А я и не рассчитываю на твою любовь.

- Толку взять не могу, Шур. Ну на хрена тебе это?

Шурик без утайки рассказал Мирону об идее фестиваля английской музыки.

Миронов покачал головой.

- Ну-у, Шура. Делать вам нечего…

- Да, согласился Шурик, - нечего. Предлагаешь пить вино и ездить к проституткам в Дружбу? Не проходит. Я предпочитаю совершенствовать собственное знание английского языка. И считаю, что делаю благое дело, приобщая тебя, так сказать, к этому в высшей степени благому занятию. Я прав?

Миронов жалостно поглядел на Шурика.

- Я тебе другое скажу, Шура. Вот ты уволишься, придет новый солдат, ляжет на твое место, и тогда - Ух, как я на нем оторвусь.