Мейсон насторожился:

– Вот как?

– Вы не то подумали. – Епископ отрицательно качнул головой. – Поймите меня правильно: для себя я ничего не прошу. Мне очень хотелось бы, чтобы восторжествовала справедливость. Если я буду главным свидетелем на процессе, не снизится ли ценность моих показаний, если у членов жюри присяжных сложится впечатление, что я проявляю слишком большой интерес к одной из сторон?

– Вполне возможно, – сказал Мейсон.

Епископ вновь набил трубку табаком, сунул изогнутый черенок в рот, раскурил ее и, сделав пару затяжек, сказал:

– Я придерживаюсь того же мнения. Вот почему я бы хотел, чтобы никто не узнал, что я консультировался с вами. Само собой, я не стану лгать, если меня прямо спросят на суде, заинтересован ли я в благополучном исходе процесса. Однако было бы лучше, если бы подобных вопросов мне вообще не задавали. Так что слово за вами, мистер Мейсон. Я позвоню вам примерно через час и, если вы согласитесь взяться за дело, сообщу, куда вам приехать, дабы встретиться со мной и теми людьми, которые весьма заинтересованы в благополучном исходе. Их показания могут выглядеть неправдоподобными, но, заверяю, они правдивы до последнего слова. И еще раз повторяю: вы будете бороться против очень богатого человека, к тому же жестокого и безжалостного. А пока я должен исчезнуть из вашего поля зрения до тех пор, пока вы не вызовете меня в суд в качестве свидетеля. Но мне кажется, в этом вопросе я могу на вас положиться! – Епископ кивнул, и по его виду можно было предположить, что он весьма удовлетворен беседой. Затем он резко поднялся и, не говоря больше ни слова, двинулся к выходу.

Открыв дверь, он повернулся, попрощался кивком и вышел.

Делла Стрит, которая стенографировала беседу клиента с Мейсоном, находясь в смежной комнате, сразу же зашла к адвокату.

– Ну, и как тебе понравилась эта история, шеф? – спросила она.

Мейсон поднялся и, подойдя к окну, задумчиво уставился на поток автомобилей внизу.

– Даже не знаю, что и сказать, Делла, – наконец произнес он. – Что-то здесь не так.

– А какое впечатление произвел на тебя епископ Меллори?

– Весьма интересная личность. Но на самом ли деле он епископ? Свободный покрой одежды, трубка… Да и вообще он производит впечатление видавшего виды человека, весьма эрудированного, с широким кругозором, человека, не боящегося отстаивать собственное мнение. Заметила, как он подчеркнул, что не станет лгать, если противная сторона задаст определенные вопросы, так что мое дело заключается в том, чтобы не позволить это сделать?

– А что дает тебе основание полагать, что он не епископ?

Мейсон пожал плечами:

– Видишь ли, Делла, епископы обычно не заикаются.

– То есть?

– Епископы – это та категория людей, которым приходится очень много говорить. Это люди с даром красноречия, ежедневно выступающие перед аудиторией. Если человек заикается, он вряд ли станет министром – скорее, из него получится адвокат, – хотя ты сама понимаешь, насколько это неправдоподобно. Допустим, несмотря на свой недостаток, он все же пробился в министры, но вот епископом ему никак не стать.

– Я поняла, – сказала Делла. – Ты полагаешь…

Мейсон вновь пожал плечами:

– Этот человек может быть самозванцем, но не исключено, что он действительно епископ, недавно переживший какой-либо эмоциональный шок. Помнится, в учебниках по судебной медицине сказано, что одной из причин заикания у взрослых является неожиданное эмоциональное потрясение.

В голосе Деллы Стрит звучала неприкрытая тревога:

– Послушай, шеф, если ты намерен всерьез отнестись к словам этого человека и начать процесс против мультимиллионера Браунли, лучше с самого начала выяснить, в самом ли деле он епископ, а не самозванец. Думаю, это будет несложно сделать.

Мейсон кивнул:

– Я думаю так же. О'кей, Делла! Позвони-ка в Детективное агентство Дрейка и попроси Пола как можно быстрее прийти ко мне.

Пол Дрейк скользнул в удобное кресло для клиентов, оперся о подлокотники и выжидательно уставился на Перри Мейсона слегка выпуклыми глазами, напоминавшими стеклянные глаза манекенов в универсальных магазинах. Глаза придавали цветущему лицу Пола бесстрастное выражение. Кончики его губ приподнимались кверху, и можно было подумать, что он над кем-то посмеивается. Его внешность была настолько далека от общепринятого представления о детективах, что иногда давала Полу Дрейку возможность добиваться поразительных результатов.

Перри Мейсон, шагая взад-вперед по кабинету и засунув большие пальцы за отвороты пиджака, говорил:

– Ко мне явился для консультации человек, назвавшийся Уильямом Меллори из Сиднея, епископом англиканской церкви. Это не очень разговорчивый тип с манерами светского человека, и в то же время можно предположить, что он очень много времени проводит на воздухе. Понимаешь, что я имею в виду? Загорелое лицо, кожа, огрубевшая от ветра… Неизвестно, как давно он появился в наших краях. Он хочет знать, какое наказание грозит человеку, задавившему в пьяном виде кого-то черт знает где двадцать два года назад.

– Как он выглядит?

– Примерно пятидесяти трех – пятидесяти пяти лет, рост пять футов семь дюймов, глаза серые, темные густые волосы, начавшие седеть на висках, носит широкие одеяния священнослужителей с белым отложным воротником, предпочитает курить трубку, нежели сигареты… Производит впечатление человека компетентного, слегка заикается.

– Заикается? – недоверчиво переспросил Дрейк.

– Именно.

– Ты это серьезно?

– Серьезнее некуда.

– Епископы не заикаются, Перри, – нравоучительным тоном произнес Дрейк. – Это просто невозможно.

– В том-то все и дело. Заикание, по всей вероятности, проявилось недавно в результате какого-то эмоционального потрясения. Я хочу выяснить, какого именно.

– Как он воспринимает свое заикание? Я имею в виду его реакцию на этот недостаток речи.

– Точно такая же, как у игрока в гольф, допускающего обидные ошибки, в общем-то для него нехарактерные.

– Мне это не нравится, Перри. Очень уж подозрительно. Или ты поверил на слово этому человеку?

– Именно подозрительно, – согласился Мейсон.

– И ты решил поручить мне выяснить все об этом священнослужителе, не так ли?

– Ты догадлив. Именно этого я и жду от тебя, Пол. Епископ намерен через час связаться со мной. Практически сразу мне придется сказать, беру ли я это дело в производство. Как я понял, в деле будут фигурировать огромные деньги. Если этот епископ настоящий, я, скорее всего, отвечу положительно. Но если самозванец, мой ответ однозначен – нет.

– Какое конкретно дело?

– Что-то весьма конфиденциальное. Имеет непосредственное отношение к Ренуолду К. Браунли, и, если верить этому епископу, мой гонорар может составить от двухсот до трехсот тысяч.

Детектив присвистнул:

– Ничего себе!

– Помимо всего прочего, оно включает старое уголовное дело о дорожном происшествии, повлекшем за собой смерть. Обвиняемый якобы в нетрезвом состоянии сел за руль.

– И когда это произошло?

– Двадцать два года назад.

Брови детектива взметнулись кверху, демонстрируя крайнюю степень удивления.

– Убежден, двадцать два года назад такие происшествия были крайне редки, – продолжал Мейсон. – Более того, это случилось в каком-то провинциальном городке. Я хочу как можно скорее выяснить, что это за история. Подключи к расследованию всех своих людей. Начни с округов Окридж, Сан-Бернардино, Риверсайд. Вентч тоже не помешает проверить. Возможно, обвиняемой была женщина. По моим подсчетам, инцидент произошел около 1914 года, и дело так и не было закрыто. Далее свяжись со своим коллегой в Сиднее, и пусть он наведет все мыслимые справки о епископе Уильяме Меллори. В порту узнай, когда именно он прибыл в Калифорнию. Проверь отели, не останавливался ли там епископ Меллори. Подключи столько людей, сколько считаешь нужным, но помни, дело не терпит отлагательств.