Йен невольно вздрогнул: кажется, это немного слишком.

– Оставим в стороне ужасный запах, – Фиона, видимо, даже не подозревала о его страданиях, – но вам следует знать, что, если вы будете ходить под себя и сидеть во всем этом, ваша кожа покроется язвами и начнется инфекция, от которой вы можете умереть мучительной смертью.

Кажется, эта мысль застала Шарлотту врасплох. Заметив это, Йен расправил плечи и тут заметил, что Шарлотта легко развернула кресло в его сторону.

– Вы не можете позволить мне умереть! – В ее глазах сверкнул злобный вызов.

Йену тут же захотелось сказать, что он еще как сможет, но он быстро понял: таким путем проблему не решить.

– Врач не Бог, Шарлотта. – Он надеялся, что говорит так же спокойно, как и Фиона. – Мы не можем спасти людей от них самих. Если вы хотите уничтожить себя, то в конечном счете преуспеете, сколько бы я ни вмешивался и ни убеждал вас вести себя достойно. Позвольте только обратить ваше внимание на то, что приходит время, когда любой нормальный человек перестает биться головой о стену и понимает необходимость принять реальность такой, какова она есть.

Нахмурив брови и сжав губы в тонкую ниточку, Шарлотта развернула свое кресло. Воспользовавшись передышкой, Йен быстро взглянул на Фиону, но она только ободряюще улыбнулась ему, после чего ее взгляд переместился на спину Шарлотты.

– Хотите, вам принесут горячей воды, чтобы помыться? – доброжелательно спросила Фиона у девочки. – Мы будем рады немного отложить завтрак, чтобы дать вам возможность привести себя в порядок и переодеться.

– Нет!

– Это ваше решение. А наше – позволить вам это. – Фиона повернулась и плавной походкой прошла через комнату. – Если вы перемените свое решение до ленча, шнур звонка у двери. Пожалуйста, не забудьте, что слугам дано указание принести вам только воду для мытья.

– Я хочу, чтобы вымыли пол!

– Не сомневаюсь, что хотите, – бодро ответила Фиона, даже не оглянувшись. – Ну что, – как ни в чем не бывало обратилась она к Йену, – идем завтракать? Я просто умираю от голода.

– Разумеется, миледи.

Подождав, пока Фиона окажется в холле, Йен негромко произнес:

– Надеюсь, вы все же согласитесь помыться и потом присоединитесь к нам, Шарлотта.

Девочка молчала: ее поза не изменилась. Чувствуя себя побежденным, Йен шагнул в холл и осторожно закрыл за собой дверь. Фиона с нетерпением ждала его.

– Надеюсь, вы не считаете меня слишком жестокой…

Йену захотелось обнять ее, притянуть к себе, запрокинуть ее лицо и медленно и нежно целовать, пока все тревоги не покинут эту маленькую головку.

– Я считаю, что вы прекрасно разобрались в ситуации. – Йен демонстративно засунул руки в карманы. – Гораздо лучше, чем это удавалось мне. Шарлотте просто необходимо было услышать столь решительное мнение…

Что-то громко стукнуло за дверью, через секунду еще, потом еще…

Заслышав дикие выкрики, означающие, что за дверью происходит нечто ужасное, Йен повернулся, намереваясь броситься в комнату, но Фиона преградила ему дорогу.

– Что ж, хорошо, – сказала она и взглянула на дверь. – Теперь мы знаем, что Шарлотта вполне в состоянии подъехать на кресле к тазику для умывания, и это уже прогресс.

Только прирожденный оптимист, подумал Йен, может увидеть нечто хорошее в припадке бешенства и учиненном разгроме. Однако на этот раз он предпочел оставить свое мнение при себе.

– Когда не останется ничего, что можно разбить, – продолжила Фиона, – Шарлотта поймет, что никто к ней не придет, никто не принесет новые предметы, чтобы она снова могла швырять их и крушить. Только после этого к ней придет осознание реального положения вещей.

«Или не придет». Йен обреченно вздохнул.

– Если допустить, что чудеса все же существуют, сколько, по вашему мнению, на это потребуется времени?

– Не знаю, это зависит от того, насколько она упрямая и чего ей удавалось добиваться прежде таким поведением. Полагаю, родители исполняли все ее капризы?

– Родители Шарлоты по большей части просто не замечали ее. – Йен предложил Фионе руку, и она взяла ее без колебаний. Ему оставалось только удивляться тому, как этот невинный жест мог быть таким возбуждающим…

С сильно бьющимся сердцем, разгоряченный, Йен повел Фиону к лестнице.

– Доктор Мастерз был замкнутым, холодным человеком, интересующимся только медицинской практикой и своими любовницами, – продолжил он, чтобы отвлечься. – Аманда полностью погрузилась в суету светской жизни и в отместку тоже заводила романы, а Шарлотту они оставляли на попечение слуг.

Фиона с огорчением вздохнула:

– Тогда, полагаю, преображение Шарлотты займет достаточно долгое время.

Судя по спокойствию, с которым это было сказано, вероятность повторения безобразных сцен нисколько не обескураживала Фиону. В своей жизни Йен встречал не многих женщин, которые отличались бы столь непоколебимой выдержкой. Если Фиона окажется хотя бы наполовину такой же восхитительной в постели…

Йен поспешно отогнал от себя эту греховную мысль, но, заглянув в ее ищущие зеленые глаза, вдруг подумал, что, когда он коснется ее губ, она закроет глаза и пролепечет что-то в знак согласия, а потом растает, прильнув к нему. Потом ее лепет перейдет в нежный стон наслаждения, и он начнет…

Незаметно ущипнув себя, Йен поднял голову.

– Разумеется, я жалею Шарлотту, – сказал он первое, что пришло ему в голову. – У нее было такое трудное детство… Теперь она на всю жизнь останется калекой.

Когда они дошли до лестницы и Йен выпустил руку Фионы, она тихо сказала:

– Шарлотта будет чувствовать себя калекой настолько, насколько позволит несчастному детству овладеть своим сознанием.

Повернувшись, Фиона стала подниматься по лестнице; и Йен пошел за ней, не переставая изумляться тому, что его сердце не перестает учащенно биться. И еще ему было неловко оттого, что Фиона беспокоилась о Шарлотте, тогда как он думал о том, как замечательно было бы держать ее в своих руках, слышать ее задыхающийся шепот, медленно занимаясь с ней любовью.

Единственной надеждой противостоять искушению зеленоглазой красавицы оставалось одно – держаться от нее на расстоянии. Если же нет… Ему страшно было даже подумать о том, как низко он упадет в ее глазах.

– Между прочим, Бипс уже запрыгивает на кровать и спрыгивает с нее, когда захочет, – услышал он голос Фионы и, оглядевшись, удивился, что они уже миновали зал и теперь направляются к столовой. – Прошлым вечером я даже рискнула снять повязку…

– Интересно, вас хоть когда-нибудь посещает уныние? – поинтересовался Йен, подходя к столу и отодвигая для Фионы стул.

– Иногда случается. А вам приходилось терять присутствие духа, Йен?

– Приходилось и приходится, причем очень часто. – Йен взял колокольчик и позвонил.

– И что же приводит вас в уныние?

– Ну, причин много. – Йен пожал плечами.

– Например?

– Например, состояние здоровья английских бедняков, состояние моей матери и Шарлотты, светские обязанности… Да мало ли что еще!

В этот момент в дверях появился лакей, и Йен кивнул ему.

– Можете подавать завтрак. Да, пожалуйста, передайте миссис Питтман и повару: если мисс Шарлотта дернет за шнур звонка, ей следует принести только воду для мытья, и ничего больше. Пусть наполнят ванну, это все. Ни в коем случае не надо ничего убирать, также не надо помогать ей мыться и одеваться.

– Слушаюсь, ваша светлость. – Лакей поклонился и вышел, а Йен взялся за кофейник.

– Еще кофе?

– Да, пожалуйста. – Фиона пододвинула ему свою чашку.

– Что вы будете делать дальше, если Шарлотта откажется выходить из комнаты?

– Делиться с ней соображениями, как можно обновить декор Солнечной комнаты, дружелюбно болтать, спрашивать ее мнение, интересоваться, какие ткани ей нравятся, и все такое. Она или будет увлечена моим энтузиазмом, или начнет реагировать в своей обычной манере.

– Она может предпочесть просто сидеть и зло смотреть на вас.