Черная Гора Суббота, десятое ноября

Полная любви и дружелюбия, Элинор приехала, нагруженная сандвичами, супом и другой снедью. То была просьба Чейза. Он сам готовил для Кассандры и пытался кормить ее, однако…

– Она дичится меня, Элинор. Хоуп приедет сегодня днем, но вы лучше разбираетесь в этих вещах.

Элинор различила в его тоне то самое тихое отчаяние, которое когда-то, много лет назад, звучало и в ее голосе: тогда ее любимого Эндрю у нее отнимала эта чертова болезнь Альцгеймера, и она не могла достучаться до него, несмотря на всю свою любовь и преданность.

– Не падайте духом, Чейз. Мы обязательно что-нибудь придумаем.

Комната, в которой теперь жила Кассандра, раньше предназначалась для гостей, а Чейз теперь спал на первом этаже, поблизости от нее, на случай, если ей что-нибудь понадобится.

Элинор застала Кассандру сидящей у огромного, от потолка до пола, французского окна. Она смотрела на пышные розы в хрустальной вазе и, по-видимому, зябла, потому что была закутана в несколько одеял.

– Тук-тук! – весело пропела Элинор, стараясь не замечать, насколько изможденной и усталой выглядела эта молодая женщина, к которой она когда-то привязалась всей душой. – Не вставайте ни в коем случае!

– О! Элинор! – одновременно смеясь и плача от неожиданности, прошептала Кассандра.

Эти слезы. То же случилось и когда в ее больничную палату вошла Хоуп. Они обе плакали тогда.

– Хоуп мне говорила, что ваши первые слова, обращенные к ней, были словами гордости и восхищения. И мы все гордимся вами, Кассандра…

– Право же, я этого не заслужила.

– Разве? А как же все эти академические награды?

– Только номинации, Элинор.

– Во-первых, одну премию вы уже получили, а во-вторых, можете называть меня старомодной, можете даже сказать, что я ископаемое, но я ценю вашу отвагу, вашу способность рисковать. – Элинор улыбнулась и посмотрела на Кассандру мудрым взглядом сказочной крестной. – Как вы, дорогая?

– Не знаю, что делать со слезами – они словно сами текут из глаз…

– Ну, в слезах нет совершенно ничего дурного.

И все же с вами, Кассандра, творится что-то неладное.

Хоуп предупреждала ее о том, что прежней Кассандры больше нет, но перемена оказалась столь разительной, что Элинор было трудно свыкнуться с ней.

Без сомнения, на то были веские причины. Кассандра послала всем своим подругам прощальные письма в день, когда покинула Черную Гору, – благодарственные письма, полные нежных слов… и уверенности, что никто не будет скучать по ней.

Элинор видела, что Кассандра отчаянно борется, старается одолеть свою немощь и отчаяние, – она нежно улыбалась, отвечая на вопросы Элинор, а когда ее исхудавшие пальцы раздвинули слоеный пирог из одеял, в которые она была укутана, из-под него показался пушистый купальный халат.

– Хоуп накупила мне уйму цветных купальных халатов с начесом и фланелевых ночных рубашек, да еще домашние туфли всех мыслимых и немыслимых цветов, так что теперь мне очень тепло и уютно.

– О, это так чудесно!

Внезапно Кассандра нахмурилась:

– Но у меня нет больше никакой одежды. Правда, сейчас мне больше ничего и не нужно – ведь я в основном лежу в постели.

– Конечно, дорогая. А когда вы будете готовы к выходу на улицу, Джейн, Хоуп и я доставим вам все, что необходимо. Мы будем счастливы совершить набег на магазины и порадуемся своей вакханалии.

Боже, только не Джейн.

Мысль Кассандры столь ясно и отчетливо передалась в выражении ее лица, что Элинор не могла этого не заметить.

– В чем дело, Кэсс?

– Я не могу видеть Джейн.

И не хочу, чтобы она что-нибудь покупала или делала для меня .

Теперь уж смутилась Элинор:

– Не можете видеть Джейн?

– Нет, и даже не знаю почему. Ведь в этом нет никакого смысла, правда? И все же не могли бы вы…

Элинор улыбнулась:

– Сделать так, чтобы ее здесь не было, не задев при этом ее чувств? Конечно, смогу. Вы не увидите Джейн Периш до тех пор, пока сами не будете готовы с ней встретиться.

Элинор замолчала, и на лице ее появилось выражение той самой сказочной крестной, которая когда-то убедила Кассандру провести лето в имении. Это был веселый и невинный, но вполне решительный взгляд миссис Санта-Клаус.

– Как чудесно, что вы снова здесь, ведь скоро Рождество. Я его уже чувствую. Это будет замечательное, изумительное Рождество. Для всех нас.

«Чейз даст шанс и вам тоже, Кассандра» – таков был смысл речи Элинор восемь лет назад. И тогда она была права – Чейз дал ей этот шанс.

Теперь же веселая миссис Санта-Клаус обещала ей то, чего она не могла принять. Кассандра знала, что к Рождеству ее здесь уже не будет: ей неминуемо придется уехать.

– Я думаю, Рождество всегда было чем-то тягостным для Чейза и Хоуп, по крайней мере начиная со смерти гран-пера. До этого семья Тесье всегда встречала Рождество в имении.

– А потом Виктор уже не хотел возвращаться в Напа-Вэлли на Рождество?

– Верно, – подтвердила Элинор. – Как вы догадались?

– Я смотрела видеокассету, на которой был снят сорок второй день рождения Френсис, и она что-то говорила Виктору насчет рождественских празднеств, возможно, предлагала ему провести Рождество в долине. По крайней мере мне кажется, что так я об этом и узнала. Но, помнится, я узнала кое-что еще… что-то гораздо более важное.

– Возможно, Виктор сказал вам это? Хоуп говорила, вы были рады видеть его, когда он навестил вас в больнице.

– Да, верно.

Но неужели она была рада видеть человека, заставившего Чейза разделить имение? Должно быть так, но причины она не помнила.

– Вы дружили с Виктором и прежде?

– Ну что вы, нет. Я даже никогда не видела его до того вечера перед праздником Хэллоуин, на котором мы впервые встретились. Он пришел ко мне домой на следующий день и… Это было так необычно и странно.

– Что, дорогая?

– Кажется, это все так не похоже на Виктора. Мы с ним говорили о чем-то важном.

– Но что это было?

– Не помню.

Конечно, он был у нее, Виктор. Неясная тень в ее неслушающейся памяти. Он спрашивал, почему она не хотела разговаривать с ним на вечере, удивлялся тому, что Чейз питает к нему отвращение, и недоумевал, пытаясь понять причину…