— На что ты намекаешь? — спросил Крайл, хотя отлично понял, что хотела сказать Тесса.

— На завтра назначен старт нашего корабля. Пройдет совсем немного времени, и мы окажемся рядом с Ближней звездой. Если твои предположения оправдаются и у этой звезды окажется планета, на которой уже поселились роториане, нам не удастся запросто высадиться на ней и сказать: «Привет! Мы хотели вас увидеть!» Боюсь, как только Питт узнает о нашем приближении, он поздоровается с нами на свой лад: уничтожит наш корабль и нас вместе с ним.

Как и все обитатели станции на Эритро, Рэне д'Обиссон изредка летала на Ротор, В этом был свой резон: каждому человеку время от времени необходимо побывать дома, набраться новых сил. На этот раз, однако, д'Обиссон «подвилась» на Ротор (так жители станции обычно называли перелет от Эритро до Ротора) чуть раньше, чем следовало бы по плану. Дело в том, что ее срочно вызвал комиссар Питт. И вот она сидит в кабинете Джэйнуса Питта. Последний раз д'Обиссон видела комиссара несколько лет назад; понятно, что по характеру своей работы ей нечасто приходилось встречаться с ним. Наблюдательным взглядом медика д'Обиссон сразу отметила появившиеся у Питта признаки надвигающейся старости. Впрочем, голос Питта не ослабел, его взгляд был по-прежнему проницателен; не заметила д'Обиссон и снижения остроты мышления.

— Я получил ваш доклад об инциденте на Эритро, — начал Питт. — Мне понравилась осторожность, с которой вы подошли к анализу случившегося и к диагнозам. Но меня интересует, что же все-таки случилось с Генарром. Расскажите мне все, что вы думаете, — неофициально, не для протокола. Мой кабинет экранировав, и вы можете говорить, не опасаясь, что нас услышат.

— Боюсь, что мой доклад, каким бы осторожным он ни был, полно и правдиво описывает инцидент, — сухо сказала д'Обиссон. — Мы совершенно не знаем, что случилось с командором Генарром. На его сканограмме мы обнаружили только чрезвычайно незначительные изменения, которые не соответствовали ни одному известному нам заболеванию. К тому же эти изменения оказались обратимыми и быстро исчезли.

— Но ведь с ним что-то случилось?

— Да, вы совершенно правильно выразились. К сожалению, мы тоже можем всего лишь констатировать: «что-то случилось».

— Не могла ли это быть какая-то форма чумы?

— У него не был обнаружен ни один из известных вам симптомов.

— Но прежде сканеры и интерпретация сканограмм были довольно примитивными. Несколько лет назад вы не смогли бы обнаружить симптомы, которые легко замечаете сейчас. Значит, легкая форма чумы все же не исключена, не так ли?

— Можно сказать и так, но у нас нет никаких доказательств. Как бы то ни было, сейчас Генарр совершенно здоров.

— Мне кажется, правильнее было бы сказать, что он выглядит здоровым, но нельзя поручиться, что спустя некоторое время не произойдет рецидив болезни.

— Точнее, также и у нас нет никаких оснований предполагать, что рецедив наступит.

— Вы стараетесь нарочно перечить мне, — в голосе комиссара появились признаки легкого раздражения. — Между тем, вы прекрасно знаете, что Генарр занимает очень важный пост. Обстановка на станции продолжает оставаться нестабильной, потому что мы не знаем, не разразится ли снова эпидемия чумы. Мы всегда считали, что Генарр невосприимчив к чуме, но после всего случившегося едва ли можем и впредь полагаться на его иммунитет. С ним что-то произошло, и мы должны готовить ему замену.

— Решение о замене будете принимать вы, комиссар. Я же могу только еще раз сказать, что с медицинской точки зрения необходимости в такой замене нет.

— Но я надеюсь, что в любом случае вы будете внимательно наблюдать за здоровьем Генарра, не забывая, что необходимость в назначении нового командора станции может возникнуть.

— Это мой профессиональный долг.

— Хорошо. Между прочим, хотел бы подчеркнуть, что, если нам придется менять Генарра, я намерен предложить руководство станцией вам.

— Мне?! — Д'Обиссон не сразу сумела погасать радостное удивление.

— Да. А почему бы и нет? Всем известно, что я никогда не был сторонником колонизации Эритро. Я всегда считал, что человечество должно быть мобильным; мы не можем позволить себе снова стать рабами большой планеты. Тем не менее мне представляется разумным попробовать освоить Эритро, но не для расселения людей, а в качестве богатейшего источника ресурсов — примерно так, как мы эксплуатировали Луну в нашей старой Солнечной системе. Но мы не можем приступить к освоению планеты до тех пор, пока над нами висит угроза чумы, не так ли?

— Конечно, не можем, комиссар.

— Следовательно, сначала мы должны решить эту проблему. Пока что мы добились немногого; чума лишь на время утихомирилась, а нас это успокоило. Однако последний инцидент с Генарром показал, что опасность еще не миновала. Неважно, пострадал Генарр от чумы или нет; факт остается фактом: что-то подействовало на него неблагоприятно. Я хочу, чтобы решению проблемы чумы было уделено самое пристальное внимание. Мне представляется разумным, если работы по борьбе с чумой возглавите вы.

— Я не боюсь ответственности и буду только рада. В любом случае борьба с чумой — моя обязанность, а большие полномочия означают и более широкие возможности. Правда, я не уверена, смогу ли быть достойным командором станции.

— Как вы сами сказали, решать буду я. Полагаю, вы не откажетесь, если вам предложат эту должность?

— Нет, комиссар. Почту за честь.

— Да, конечно, — сухо заметил Питт. — А что случилось с девочкой?

Такое резкое изменение темы, казалось, застало д'Обиссон врасплох.

Чуть ли не заикаясь, она переспросила:

— С девочкой?

— Ну да, с той девочкой, которая была на планете вместе с Генарром и скинула свой защитный костюм.

— С Марленой Фишер?

— Да, так ее зовут. Так что же с ней произошло?

— С ней ничего не произошло, — заколебалась д'Обиссон.

— Так говорится и в вашем докладе. Но я спрашиваю вас, с ней действительно ничего не произошло?

— Ничего, что можно было бы обнаружить на сканере или другими методами.

— Вы хотите сказать, что Генарр пострадал, будучи в защитном костюме, тогда как эта девочка, Марлена Фишер, и без костюма осталась невредимой?

— Совершенно невредимой, — пожала плечами д'Обиссон. — Мы не обнаружили никаких последствий.

— Вам не кажется это странным?

— Она вообще очень странная девушка. Ее сканограмма…

— Я слышал о ее сканограмме. Я также знаю, что она обладает необычными способностями. Вы заметили это?

— О да. Конечно, заметила.

— И какое впечатление произвели на вас ее способности? Вы решили, что она читает мысли?

— Нет, комиссар. Это невозможно. Телепатия — это чистейшая утопия.

Признаться, я бы предпочла, чтобы она обладала только телепатическими способностями. Это было бы не так опасно, свои мысли можно контролировать.

— Что же вам кажется в ней более опасным?

— Очевидно, она способна читать язык жестов, а этим мы не можем управлять. Любое наше движение о чем-то говорит, — сказала д'Обиссон с сожалением, что Питт не преминул отметить.

— Вам приходилось испытывать на себе ее способности? — спросил Питт.

— Конечно, — мрачно ответила д'Обиссон. — Невозможно находиться рядом с этой девушкой и не ощущать некоторой неловкости от ее привычки все замечать.

— Согласен, но что именно между вами произошло?

— Ничего серьезного, но это было неприятно. — Д'Обиссон покраснела и на мгновение плотно сжала губы, как бы собираясь бросить вызов допрашивавшему ее Питту, но быстро передумала и тихо, почти шепотом продолжила:

— Я встретилась с ней после обследования командора станции Генарра. Она спросила как он себя чувствует. Я ответила, что серьезных повреждений у него нет и что с полным основанием можно надеяться на полное выздоровление. Она спросила: «Тогда почему же вы недовольны?» Я растерялась и ответила: «Я недовольна? Я очень рада». Она сказала: