– Ну же, Тара! Идем!

Ей захотелось броситься прочь, как тогда, полтора месяца назад: через окно, по лужайке, в лес. Но здесь нет леса, да и куда бежать – одной, без денег? К тому же она только что дала клятву верности перед Богом…

И Маккензи тоже поклялся сохранять верность жене – и в радости, и в горе.

Клайв Картер, из бостонских Картеров, сын ныне покойного, но прежде известного Джулиана Картера, сидел за столом в убогой таверне при столь же убогой гостинице и с отвращением наблюдал за происходящим.

Он ждал. Только это ему и оставалось в столь поздний час.

Одет Клайв был весьма аккуратно: накрахмаленная белая сорочка, синие узкие штаны, начищенные сапоги, темно-бордовый сюртук и вышитый жилет. Выражение его лица с приятными чертами не оставляло сомнения в том, что Клайв – человек респектабельный, уверенный в себе и заслуживает всяческого уважения. Темно-русые волосы были тщательно причесаны, карие глаза смотрели внимательно. Он опирался на палку с серебряным набалдашником и казался вполне спокойным.

Но в душе Клайва все кипело.

«Проклятые кретины! Подумать только, я разминулся с ней всего на час! А люди, посланные мною, так и не вернулись, И те, кого отправил за ней этот вороватый хозяин таверны, тоже куда-то провалились!»

Какая нелепость! Сколько Клайв объездил мест, пытаясь найти ее! Это следовало сделать раньше, чем Уильям сумеет прийти ей на помощь. Нельзя допустить, чтобы она исчезла… Сегодня днем Клайв наконец точно выяснил, где она находится. И вот он здесь, а подлая девчонка опять скрылась. До каких пор она будет водить их за нос! Ничего себе помощнички попались ему, будь они неладны!

Пора с этим кончать! Надо обратиться за помощью к закону, к военным. Пускай все закончится так, как и должно, – веревкой, виселицей!

Пустомеля хозяин болтал что-то о каком-то Маккензи, будто бы выигравшем ее в покер, утверждал, что девчонку уже пытались вернуть, но с этим типом шутки плохи.

Значит, она сейчас у этого сукина сына Маккензи? Час от часу не легче!

Чем дольше ждал Клайв, тем сильнее кипела в нем злость; кровь стучала в висках, а пальцы, сжимавшие серебряный набалдашник, побелели. Он неистово желал схватить беглянку, но она сейчас в руках какого-то проходимца!

И все-таки Клайв не сомневался, что настигнет ее. Девчонке некуда деться! Живую или мертвую, он отыщет ее!

А ведь можно было решить все по-хорошему, если бы она тогда захотела. Отец оставил ему немало, и Клайв поделился бы с ней всем. Почти всем…

Он обеспечил бы Тару роскошными нарядами и драгоценностями до конца жизни. А теперь ее ждут каменные стены темницы и железная дверь. Он уж позаботится об этом. Если же девчонка не попросит у него прощения, все окончится веревкой. Вот так-то…

– Эй! – Он подозвал хозяина и поднялся.

Пусть тот увидит его в полный рост и во всем величии. Увидит того, кто почти всю сознательную жизнь общался только с политиками и крупными дельцами. Клайв заговорил с Иствудом спокойным, хорошо поставленным голосом, стараясь не выдать свое волнение.

– Так кто же такой этот Маккензи? Мне нужна Тара Брент, ясно? Ее жизнь в опасности, понимаете? Я предложил вам немалую награду – так действуйте же, черт возьми! И имейте в виду, закон на моей стороне. Если не окажете мне помощи, это будет иметь для вас печальные последствия.

Иствуду не слишком нравился посетитель, прибывший, несомненно, откуда-то с Севера. Пташка из высшего общества. И надо же – чуть-чуть опоздал. Пришел бы раньше… когда Маккензи с Джеком дрались, – и застал бы свою Тару тепленькую. А так – ищи-свищи, с Маккензи лучше не связываться. Хотя надо бы ее найти, ведь этот хлыщ посулил полтыщи монет… Однако странно: говорит, будто прибегнет к помощи властей, а деньги предлагает ему, Иствуду. Зачем же такие расходы, если кому положено обязаны для него все бесплатно сделать?.. Он, Иствуд, как поглядел на девчонку в первый раз, сразу сказал себе: с этой штучкой нужно ухо держать востро. Она из тех, кто приносит только неприятности. Но и деньги тоже. Один придурок уже собирался выложить за нее триста долларов. Другой теперь – на двести больше. Если девчонка после всех передряг останется здесь, придется найти к ней другой подход. Она, видать, из курочек, несущих золотые яйца.

Да, этот господин с Севера заметно нервничает, хотя делает вид, будто спокоен, как фонарный столб. Куда она денется? Маккензи позабавится с ней и отправит обратно. Он ведь не какой-то забулдыга, а весьма известный здесь человек, отнюдь не бедный, даже, говорят, образованный, переживший какие-то передряги, о которых мало кто знает. Он часто наведывался в Новый Орлеан, а сравнительно недавно удивил всех, женившись на местной красотке и отправившись с ней к черту на рога, во Флориду. Там у него плантации, где-то недалеко от захолустного городишки Тампа. Кажется, они неплохо жили, но его красотка померла в одночасье, и вроде бы Маккензи снова пустился во все тяжкие. Во что именно, никто толком не знает. Но эта самая Тара Брент ему как пятое колесо в повозке… Это уж точно.

Как пить дать, она вернется и наверняка станет сговорчивее. Может, и ему, Иствуду, что-нибудь обломится. Если, конечно, этот серьезный джентльмен с палкой не помешает. Но в таком случае пускай выкладывает обещанные пять сотен. Это далеко не худший вариант.

– Сэр, – сказал Иствуд, – уверяю вас, мои люди разыщут и приведут ее. Или она сама придет. Куда ей деться? Что же до мистера Маккензи, то он плантатор из Флориды и…

– Я разорю его до последней нитки и пущу по миру!

Клайв Картер понял, что сорвался. Видимо, сказывалась бессонная ночь.

– Не советую, сэр. Он, возможно, и распоследний негодяй, но богат и в полном ладу с законом. А кроме того, силен, как бык.

– Я обломаю ему рога!

– Девушка вернется сюда, сэр, верьте мне.

Картер снова опустился на стул.

– Будем надеяться на это, милейший. Для вашего же блага. Потому что в противном случае я не завидую вашей участи. Так что молитесь.

Иствуд был не робкого десятка, но холодок пополз у него по спине. Покинув грозного посетителя, он пробормотал какую-то молитву, хотя никогда не отличался богобоязненностью.