Боня поиграл желваками, сердито поглядел на друзей, после чего резко повернулся на пятках и размашисто ушел в темноту.

– За мной! – громко донеслось из пещеры, Люпа немедленно поспешила на зов. Сухой прохладный ветер прерывисто дул Тиму в лицо: сквозило, как в подземном переходе; Тимыч обхватил Шута рукой за талию, чтобы того не унесло. Шут мелко дрожал.

– Боишься? – удивился Тим. – Ерунда! Все утрясется.

– Вовсе не боюсь, – возразил Шутик, – это меня сквозняк колышет. Совсем затрепал, как простыню на ветру! Ты держи меня крепче, не то я потеряюсь, а без меня вам Лурду ни в жизнь не одолеть. Я – незаменимый! – гордо добавил Шут. Тим подавил смешок, но прижал человечка к себе покрепче.

Подгорный проход лаково блестел отполированными ветром стенами, смыкаясь вверху плавной аркой. Солнечный свет, отражаясь от стен, далеко освещал путь впереди, мерцая яркими речными бликами, когда солнце закрывали облака… Шли долго. Тим успел прикорнуть на мягком плече Шутика, когда Люпа внезапно остановилась.

– Что? – встрепенулся Тимыч, сонно оглядываясь. – Приехали? Где ведьма? Давайте колдунью сюда, я сейчас побеждать ее буду.

– Уймись, побеждатель, – Боня похлопал Тима по колену, – вызывай дракона, пусть нам посветит. Впереди сплошная темнота, как у Торсуна в тюрьме.

– Минутку. – Тим достал стакан, приложил ко рту и крикнул в него погромче:

– Алле! Дракон, алле! Каник!

В ответ из стаканчика донесся громкий, по-тракторному могучий храп.

– Дай мне. – Боня отобрал драконью посудину, поднес ее к глазу на манер подзорной трубы. – Спит наш Каник. В кресле развалился и спит. Верно, драконьего успокоительного переел. – Хозяйственный отдал стакан Тиму. – Худо, брат. Факелов у нас нет, дракоша почивает без задних лап и не скоро очнется. Надо что-то делать! Может, из рогатки в него стрельнуть? – предложил Бонифаций и сам же отверг свою идею:

– Нехорошо, по спящему – да из рогатки!

Шутик, с опаской поглядывая на Хозяйственного, шепнул Тимке на ухо:

– Ты про Нигу ему напомни. Она светиться умеет, будет нам вместо факела.

Тим поднял руку.

– Разрешите обратиться, сэр… или как там тебя правильно… милостивый государь Бонифаций ибн Хозяйственный?

Боня усмехнулся:

– Хватит выделываться, говори нормально! Уже можно, я опять добрый.

– Достань Нигу, – Тим показал на сумку, – попросим ее нам посветить.

Боня раскрыл сумку, заглянул в нее.

– Хм. Ей это не вредно?

– У нее и спросим, – предложил Тим, – надеюсь, не откажется.

Нига не отказалась. Сказала только, что лишь последние олухи лезут в подземелье без факелов. Еще сказала, что она не удивится, если такие бестолочи заблудятся в подземном ходе, хотя он прямой как стрела, и она больше никогда не увидит радостной вольной жизни, сгниет в темноте. И еще она сказала… Тут Хозяйственный не выдержал, топнул ногой и проревел:

– Да будет свет! – И стал свет.

Тим озадаченно почесал за ухом: где-то он уже слышал это выражение. Или читал. Да вот запамятовал, где…

Тим попеременно с Шутом, сидя в повозке, держали сияющую Нигу в поднятых руках. Ясный колдовской свет жестко заливал все вокруг, не оставляя полутонов. Впереди, как обычно, шел Боня, а перед ним, черным клинком по идеально ровному полу, колыхалась чернильная тень.

– Теперь я буду знать, как выглядит космический день на Луне, – Тимыч повернулся к Шуту, – в точности как здесь. Если свет, то ослепительный. Если тень, то чернее некуда.

– Ты что, на Луну собрался? – с завистью спросил Шут. – Захвати и меня!

– Там воздуха нет, – возразил Тим, – сдуешься.

– Да? – удивился резиновый человечек. – Надо же! Я думал, воздух есть везде… Хорошо, сейчас соображу, что с Луной сделать, – он передал Нигу Тимке и задумался, обхватив голову руками – наверняка о том, как бы устроить на Луне атмосферу.

Бонифаций остановился и предостерегающе поднял руку.

– Люпа, стой. Там, впереди, похоже, кто-то есть.

– Кто-то или что-то? – осведомился Тим. – Возможно, ты выход на волю увидел?

– Не думаю, – покачал головой Боня. – Свет вовсе не дневной, больше похож на факельный. И тени… Человеческие тени, – уточнил Хозяйственный, до рези в глазах вглядываясь в темноту. – Вот, остановились. Нас ждут? Нига, у тебя зрение острое. Посмотри, кто там?

– Интересно, как это я могу поглядеть? – возмутилась Нига. – Я ведь сейчас свечусь! Сама себя ослепляю.

– А ты погасни, – посоветовал Тим.

– Больно умный, – фыркнула книжка, – я в темноте не больше вашего вижу. Пошли лучше вперед. Там разберемся, что да как.

– Пошли, – неохотно согласился Боня. Он на ходу вытащил из ножен меч, пощупал пальцем заточку, поморщился:

– Не меч, а дубина железная.

Свет вдалеке становился все ярче: действительно, навстречу им кто-то шел, и шел не один. Тим и Шут соскочили с повозки, пристроились к Хозяйственному по бокам: Тимыч по-пиратски, клинком вверх, держал в кулаке скакулий кинжал; Шут размахивал над собой Нигой.

– Ты зачем? – прошипел Боня человечку. – Кончай дурачиться!

– Я сигналю, чтобы убирались, – тоже шепотом пояснил Шутик, – пусть видят, что у нас есть. Не то сожжем их сейчас молниями!

Таинственные фигуры приблизились настолько, что их уже можно было ясно разглядеть. В деталях.

У Тима задрожал кинжал, в животе похолодело: одну из фигур он узнал. Еще бы не узнать! Тимыч видел все серии «Кошмара на улице Вязов» и потому спутать Фредди Крюгера с кем другим он никак не мог. Двое спутников Крюгера мальчика ничуть не заинтересовали: один был безобидным лысым толстяком в мятом белом костюме и с раздутым портфелем в руке, другой – хилый карлик с короткой седой бородкой, в красном балахоне. Карлик держал над собой чадящий факел и гнусно улыбался, выставляя над нижней губой острые клыки.

– Это Фредди! – заверещал Тим, поворачиваясь к Боне и судорожно хватая его за куртку.

– Это Красный Морок! – взвыл Шут, ныряя под мышку к Хозяйственному.

– Каюк, ребята. Это Королевский Ревизор, – простонал рыцарь-кладовщик и закрыл лицо руками.

– Вы о чем? – звонко спросила Нига. – Ничего не вижу. Никаких ревизоров, мороков и фредей. У вас что, групповая галлюцинация?

– Какая еще галлюцинация! – истерично воскликнул Шут. – Вот же он, вот! Факелом в мою сторону тычет! Не хочу умирать. Я еще не готов! Не трогайте меня, я больше не буду! А-а-ах. – Шут сдулся, уронив на себя волшебную книгу. В тот же миг карлик заколыхался, словно отражение на воде, покрылся рябью и растаял. Тимыч оторопел. Что-то здесь было не то.

– Нету впереди никого, – задушевным голосом увещевала в это время Нига рыцаря. Но Боня, не слыша ее, тупо мычал сквозь пальцы о каких-то съеденных крысами накладных, украденных консервах и недостачах. Нига повысила голос:

– Проход совершенно свободен! Совершенно!

Тим, не спуская глаз с мерзкой обгорелой физиономии под мятой шляпой, сделал робкий шажок вперед, навстречу хозяину кошмаров. И тот шагнул к мальчику, приветственно помахивая над собой рукой с когтистой перчаткой.

– Нига, – слабо воскликнул Тим, – передо мной точно никого нет?

– Никого, – заверила книга, усиливая свое сияние, – Олафом клянусь!

– Но ты говорила, что ничего не видишь, когда светишь! – недоверчиво заметил Тим.

– Мало ли что я говорила, – отмахнулась Нига, – шутила я. А вот сейчас говорю без всяких шуток – никого впереди нет. Не бойся, сделай еще один шаг и убедись в этом! Главное, перебори свой страх.

Тим глубоко вздохнул, как парашютист перед прыжком, и, глядя прямо в глаза монстру, шагнул к нему. Точнее, в него. Потому как Фредди тоже сделал шажок, выставив перед собой стальную ножевую пятерню, нацеленную мальчику в сердце: они оказались вместе на одном пятачке.

В глазах у Тима замерцали разноцветные вспышки, тело охватил колючий жар. Внезапно неприятные ощущения исчезли: киноужастик растаял, как и испугавший Шута уродец.

– Привидение, – с облегчением сказал сам себе Тимыч. – Пустышка пугальная. А я поверил! – мальчик повернулся к Боне. Хозяйственный все так же стоял перед фантомным Ревизором и каялся в своих финансово-отчетных грехах. Слезы текли по Бониному конопатому лицу, дождевыми капельками падая с вислых усов.