– Решетка, череп и зачеркнутый Олаф, – громко прокомментировал увиденное Тим.

– Прирожденный волшебник! – всплеснул руками Олаф. – Гений! Чудо природы.

– Я такой, – скромно согласился Тимыч.

– Вот что, чудо природы, – Боня снял рюкзак, – сходи лучше на разведку за решетку. Погляди, что там да как. Заглянешь, и немедленно назад.

Тим скинул рюкзачок, неторопливо подошел к решетке. Олаф и Хозяйственный внимательно следили за ним, готовые в случае опасности сразу же оттащить мальчика от магического заслона. Тимыч глубоко вздохнул, словно перед прыжком в воду, и шагнул сквозь черную решетку. Ничего не случилось, только слегка дрогнуло что-то внутри Тимки. И то скорее всего от страха.

Тим прищурился – после темноты драконьего храма здесь было ярко. Мальчик стоял в просторной неглубокой пещере, прямо перед ним был выход, за которым тускнело маленькое багровое солнце. Кроме солнца Тим ничего больше не рассмотрел. Впрочем, и этого было достаточно: Тимка повернулся и шагнул назад.

– Как там? – хором спросили Боня и Олаф.

– Нормально, – Тим развел руками, – во какая пещерина! Сухая. И солнце в небе! Жить можно.

– Очень хорошо, – Боня подтащил рюкзаки к волшебной решетке и один за другим покидал их сквозь нее. Потом обратился к Олафу:

– Вроде все. Давай, колдуй меня.

– Выпей, – Олаф достал из кармана фляжечку.

– И что будет? – с подозрением спросил Боня, принимая из рук волшебника склянку с зеленым снадобьем. – Я чуть-чуть умру?

– Вроде того, – согласился Олаф, – крепко уснешь. Мертвым сном. А Тим тебя на ту сторону переправит. Я же отсюда ему помогу, подтолкну тебя в случае чего.

– Эх-хо, – обреченно вздохнул Хозяйственный, прилег на спину поближе к решетке и с отвращением глотнул из фляжки. – Вкусно, как помой… – он не договорил: его рука безжизненно упала на песок, уронив пустую фляжку; открытые глаза остекленели. Олаф склонился над Хозяйственным, сосредоточенно пощупал пульс на его шее.

– Все, можно идти, – волшебник выпрямился, полез в другой карман куртки и достал из него стеклянный шприц, наполненный голубоватым раствором. – Вколешь ему на той стороне, прямо через штаны. Иначе он не очнется.

– Куда вколю? – у Тима отвисла челюсть. – Я раньше никогда… Об этом прежде и речи не было…

– Куда-куда, – Олаф похлопал себя пониже спины. – Сюда, разумеется. Не волнуйся, у тебя получится. А не говорил я раньше только потому, что тогда наш бесстрашный Хозяйственный наверняка от похода отказался бы. Он этих иголок боится пуще арбалетных стрел! Все, хватит разговаривать. Иди!

Тим пожал плечами, хватко взял Боню за руки и волоком потащил его за собой в другой мир.

Бонифаций перекатился на спину, сел, с наслаждением потянулся и широко зевнул. После суетливо сунул руку под себя и что-то пощупал.

– Болит, – недоуменно сказал он, – на колючку, что ли, напоролся?

– Наверное, – согласился Тим, косясь на темный закуток пещеры, куда только что забросил использованный шприц. – Слушай, а может, ты на скорпиона сел?

– Где? – взревел Хозяйственный, вскакивая как ужаленный, – где скорпион?

– Пошутил я, – хихикнул Тимыч, – колючка это была. Честное слово!

– У! – Боня показал Тиму кулак. – Шу-утник.

Хозяйственный, покряхтывая, надел большой рюкзак на плечи и направился к выходу из пещеры. Тим подхватил свой рюкзачок, взглянул напоследок в сторону заколдованного прохода. Внутри темного пятна клубились чернильные завихрения мрака, словно ил в потревоженной луже. Тимыч сплюнул:

– Как сквозь грязь пролезли. Выкупаться бы теперь! – и поспешил за Боней. Возле выхода Хозяйственный остановился, предостерегающе махнул Тимке рукой – не шуми! – и встал, оглядываясь; Тим на цыпочках подкрался к товарищу, замер и тоже осмотрелся.

Красное, словно предзакатное, маленькое солнце высоко висело в грязно-сером небе. Перед пещерой на одинаковом расстоянии друг от друга, словно солдаты в строю, стояли высокие гладкие деревья с листвой непонятной расцветки – то ли коричнево-синей, то ли красно-зеленой; непривычный солнечный свет сильно искажал естественные цвета. Воздух был прохладным и пах… Ничем он не пах! Тим пошмыгал носом, высморкался:

– Похоже, у меня насморк, – шепотом пожаловался он Боне, – запахов не чую.

– Я тоже. Тихо! – прошептал в ответ Хозяйственный. Тимыч переступил с ноги на ногу, в неправдоподобной тишине были слышны лишь хруст щебня под его ногами да тихое позвякивание внутри рюкзака.

– Мертвый мир, – вполголоса проговорил Хозяйственный и шагнул вперед, на еле заметную тропинку: тропинка ныряла в невысокий кустарник между деревьями и там пропадала.

Тим шел за Хозяйственным, опасливо поглядывая по сторонам. В странное место они попали! Все какое-то ненастоящее, бутафорское какое-то… Словно шли они сейчас через огромный склад пыльного театрального реквизита, сквозь забытые декорации к какому-нибудь спектаклю про лес. Или про сад.

– Вишневый сад, – сказал Тим. – Есть такой спектакль, папа говорил.

– Какие там вишни! – не понял его Боня. – На таких деревцах небось даже гусеницы не живут. А ты говоришь: вишни. – Хозяйственный что-то еще пробубнил себе под нос и ускорил шаг. Вскоре Тим услышал слабое журчание, первые звуки в дивном «красном мире» – так Тим назвал про себя место, где они очутились.

– Ручей, – Боня приложил ладонь к уху, – точно, ручей. Ну наконец хоть что-то живое и булькающее. Сейчас дойдем и сделаем небольшой привал. Чаю хочу выпить, что-то в горле пересохло, – Хозяйственный сипло прокашлялся.

Шагов через десять деревья расступились – через широкую поляну, перечеркивая ее волнистой лентой, тек ручей. Серьезный такой ручей, быстрый и глубокий. Скорее даже – маленькая речка. На берегу речки, с удочкой в руке и спиной к тропинке, в классической позе рыболова сидел невысокий широкоплечий человечек. Боня остановился с занесенной в шаге ногой, медленно ее опустил. Тим затаил дыхание. Человечек воткнул удочку ручкой в землю, тяжело поднялся, неуклюже запрыгал на месте разминая ноги. И Тимычу сразу стало ясно, что перед ними или гном, или карлик – настолько маленьким был рыболов. На голову ниже самого Тимки.

– Я кому сказал! – зычно рявкнул рыбак и погрозил речке кулаком. – Кому сказал – лови рыбку большую и маленькую! А ты что мне подсовываешь? Старый башмак – раз, три гнилые консервные банки – два, ухо от шапки-ушанки – три! Что же мне, голодным теперь быть? Последний раз предупреждаю, – карлик наклонился к воде ближе и повысил голос, – желаю, чтоб немедленно у меня была рыба! Не то яблок больше не дам! – и замер в ожидании.

– Здрасте, – приветливо сказал Тим, – а вы с кем разговариваете? У вас что, дрессированный дельфин в речке живет?

Карлик подпрыгнул от неожиданности, резко повернулся к тропинке и, поскользнувшись на мокром бережке, тут же плюхнулся спиной в воду и погрузился в нее с головой.

– Ты с ума сошел, – ахнул Боня, сбрасывая рюкзак, – утонет ведь! Балда, разве можно так пугать, – Хозяйственный кинулся к речушке, влез в нее по пояс и стал шарить руками под водой.

– Помогай! – крикнул он Тиму, пятясь спиной к берегу. Тимыч подбежал к Боне, ухватил его за пояс и сильно потянул к себе. Хозяйственный, держа на руках бедолагу-рыболова, вылез на сухое место и положил карлика на траву.

– И что теперь мне с ним делать? – расстроено спросил сам себя Боня, разглядывая безжизненное тело. – Утоп, однако.

– Надо похоронить, – деловито ответил Тим, – сейчас мы его в землю закопаем.

– Только сначала накормите, – подал голос карлик, не открывая глаз, – лопать страсть как хочется. А после пожалуйста, хороните.

– Так ты живой! – обрадовался Хозяйственный. – Тогда нечего лежать. Сейчас чай организую, колбасы нарежу, то да се.

– Эх, хорошо! – человечек немедленно вскочил, повернулся к Тиму, упер руки в бока и ворчливо сказал:

– Колбаса, конечно, штука замечательная. Хотя за то, что ты, негодный мальчишка, так меня напугал, одной колбасой с чаем вы не отделаетесь. Хочу еще кофе, шашлык, пирожков с повидлом, шоколадку, миску борща, леденец на палочке… э-э… чего бы еще такого пожелать? – карлик задумался. Тим с улыбкой оглядел «утопленника»: в мокром красном кафтане на голое тело и красных штанишках, с нечесаной седой бородищей и всклокоченной, тоже седой, шевелюрой – он был исключительно похож на Черномора, вредного колдуна из сказки «Руслан и Людмила». Тим однажды видел фильм с таким названием, и он ему очень понравился.