Опустив голову, она коснулась легчайшим поцелуем его соска. Прерывистый вздох Дэниэла доставил ей неизъяснимое удовольствие.

– У тебя все… в порядке? – спросила она наконец.

– Больше чем в порядке. – Он улыбнулся и, подняв руку, коснулся ее щеки. – Это было лучшее из того, что случилось со мной за долгие-долгие годы.

– Со мной тоже. – Она заколебалась. – Значит, ты ни о чем не жалеешь?

И тогда он заговорил столь проникновенно, что у нее на глазах навернулись слезы.

– Ну конечно же, жалею, детка. Я просто в отчаянии, что не могу провести следующие четыре недели с тобой. Здесь, в постели.

– Когда слышишь такое от тебя, – улыбнулась Ния, – то понимаешь, что это комплимент высшей пробы. Ведь эти четыре недели – решающие в сезоне!

– Теперь уже нет.

– Нет?

– Нет! – воскликнул он и улыбнулся.

Он протянул к ней свои крепкие руки, так возбуждавшие ее чувственность, и она в мгновение ока оказалась приподнятой вверх. Затем он прижал ее к себе и вновь показал ей, на что способен.

– Это… – выдохнул он в какой-то момент, ни на секунду не прекращая ласкать ее. – Это теперь важнее всего на свете. – Он вновь одарил ее поцелуем, отнюдь не удовлетворившим ее неуемное желание, и еще долго не переставал открывать ей неиссякаемую силу своей любви. У Нии по этому поводу возражений не имелось.

К сожалению, они имелись у Харлана Маккея.

Первое, что коснулось ее слуха, когда она пробудилась, был сердитый голос Дэниэла. Не понимая со сна, что происходит и к кому обращены его резкие слова, она вскочила и уселась на постели, стараясь привести в порядок мысли и составить из разрозненных фрагментов воспоминаний цельную картину того, что произошло с ней вчера. Ее голова повернулась в сторону открытой двери в тот самый момент, когда Дэниэл снова разразился целым потоком сердитых слов.

– Да все я отлично знаю, Харлан, но уверен, что команда в течение нескольких часов сможет обойтись и без меня, в конце концов, они не дети. Ради бога, успокойся. Я буду там завтра утром. – Последовала пауза, означавшая, что настала пора высказать свои претензии хозяину команды. Когда Дэниэл заговорил снова, его голос звучал подчеркнуто официально: – Да, я знаю, что записано в контракте, но это – чрезвычайная ситуация. Насколько я помню, ты платишь помощникам тренера и за то, чтобы они в случае чего меня подменили. А сейчас как раз такой случай. – Снова пауза. – Черт бы тебя побрал, Харлан! Вовсе я не дезертирую в самый решительный момент! Это личное дело! Крайне важное. Я уже поменял билеты на завтрашний рейс. Учитывая разницу во времени, я буду в Сан-Диего задолго до начала игры. – Пауза. – Это мое дело, – голос Дэниэла обретал все более суровые оттенки, – a не твое. – Пауза. – Харлан, не глупи. Если ты заботишься о моральном духе игроков, то скажи им, что я заболел гриппом и не хочу никого из них заразить. Могу тебя заверить, что они только порадуются моему отсутствию. – Снова пауза и вздох. – Я же сказал, что буду. В десять часов по калифорнийскому времени. Будь здоров, Харлан.

Нии едва хватило времени натянуть на себя простыню, прежде чем в дверном проеме появился Дэниэл. На нем не было ничего, кроме обернутого вокруг бедер махрового полотенца. Его голова влажно блестела от воды и геля. Ния поняла, что проспала тот момент, когда он ходил в душ.

Стоило ему увидеть, что Ния уже на ногах, всю его телефонную злость как рукой сняло.

– Привет, детка, – улыбнулся он. – Извини. Это, наверное, я тебя разбудил?

Улыбнувшись в ответ, она протянула руку, привлекла его к себе и заставила присесть на край постели.

– Ничего страшного. Вряд ли бы я согласилась спать, знай, что ты уже проснулся.

– А ведь спать тебе пришлось очень даже немного, – слегка уколол ее Дэниэл, насмешливо выгнув бровь.

– Насколько я помню, – Ния ответила ему столь же насмешливым взглядом, – ты тоже не слишком долго нежился в кровати. – Потом она вспомнила, как обстоят дела, и помрачнела. – Знаешь, Дэниэл, тебе вовсе не следовало менять из-за меня свои планы.

– Вот как? А мне, представь себе, захотелось.

– Но мне не требуется от тебя всего этого. Ты должен был ехать с командой. Я всегда помнила про твою работу. – Что, разумеется, не давало поводов к бурным восторгам.

Молниеносным движением, которого Ния от него никак не ожидала, Дэниэл завладел ее руками, развел их в стороны и прижал ее к постели. Нависая над ней всем своим массивным телом, он добродушно промолвил:

– Хочу тебя поставить в известность, Антония, что я только что сообщил Харлану, что вылетаю завтра. Я уже позвонил в аэропорт и поменял билеты на утренний рейс. Так что все сделано. Причем я сделал только то, что мне хотелось сделать! Ну а теперь, – тут он намеренно тяжело вздохнул, – помнится мне, что у нас на утро было намечено одно мероприятие… Другими словами, ты готова ехать по магазинам?

Ее сердце затрепетало от радости, которая разлилась по щекам ярким румянцем. Тем не менее она отрицательно покачала головой.

– Значит, не хочешь? – Он подозрительно на нее посмотрел, заметив появившуюся у нее на губах лукавую улыбку. Ния, не соглашаясь, снова взмахнула своей каштановой с золотом шевелюрой.

– Но почему же? – продолжал допытываться Дэниэл.

Ния пожала плечами, и его губы сами собой стали складываться в усмешку. Отпустив ее руки, он потянулся к простыни, которая закрывала ее тело. Совершенно очевидно, он наконец сообразил, что к чему. Теперь, когда ее руки снова оказались на свободе, Ния призывно коснулась его тела, чтобы показать, что он мыслит в правильном направлении. По этой причине прошло довольно много времени, прежде чем они оказались готовы к отъезду.

Спустя не более двадцати четырех часов с той минуты Ния уже стояла у окна терминала в аэропорту и следила за тем, как самолет Дэниэла выруливал на взлетную полосу. Розовый воздух начала дня постепенно наливался золотом, знаменуя движение солнца вверх от линии, где далеко за пределами Бостонского морского порта сливались небо и море.

Было около семи часов утра, но они находились на ногах уже в пять. Впрочем, сон не входил в список приоритетных целей ни у нее, ни у него начиная с пятницы. У них оставалось слишком мало времени до разлуки, поэтому тратить его так бездарно не хотелось.

Ния коснулась толстого оконного стекла рукой. Глядя на удалявшуюся крылатую машину, она желала Дэниэлу доброго пути. О, ее друг был великолепен. Терпелив. Проявил целое море сочувствия. Непрестанно шутил. Можно было даже подумать, что он ее любит, если, разумеется, дать волю самому разнузданному воображению.

Большую часть субботнего дня они провели в хождениях по магазинам – покупали Нии полный гардероб, включавший в себя все – от нескольких пар обуви до кружевного белья. Кроме того, следовало сделать основательный запас продуктов, чтобы Ния не голодала в отсутствие Дэниэла, а также приобрести кое-какие вещи, необходимые Дэниэлу во время турне по Западному побережью. При этом им удавалось выкроить время, чтобы поговорить, прогуляться по лесу на задворках владений Стрэйхена – ну и, конечно, для того, чтобы заняться любовью.

Самолет Дэниэла набрал скорость, взлетел и, круто опустившись на крыло, стал делать разворот с одновременным набором высоты. Вот он пропал, вот, блеснув, появился снова – или это блеснула ее слеза? – и стал возноситься к небу, превращаясь в крохотную точку, которая по истечении нескольких секунд растаяла в небе без следа. Все было кончено. Дэниэл улетел.

Ния несколько раз подряд глубоко вздохнула, стараясь утихомирить сердце, которое в момент взлета стало колотиться как бешеное. Дэниэл увез с собой частицу ее души, и, чтобы выправить положение, нарастив недостающую часть, ей, Нии, требовалось время. За прошедшие несколько дней она полюбила его больше прежнего, и, когда настало время расставания, оно отдалось в ее душе пронзительной болью. Прежде чем она увидит его, пройдет десять долгих дней. А ведь она начала по нему скучать сразу же после того, как самолет взлетел!