Барбара, вынужденный оставаться после высадки на сушу при короле, сослался на страшную усталость и скрылся в палатке. Его поведение показалось Люперкати более чем подозрительным, начиная с той минуты, когда начальник эскадры велел погасить огни фелюги, из-за чего отстали и растерялись все остальные суда. С тех пор Люперкати зорко следил за Барбарой. Ему показалось, что лишь только они сошли на землю, как Барбара послал куда-то одного из матросов с неизвестным поручением. Маркиз даже спросил об этом у Барбары; последний с легкой заминкой ответил, что, опасаясь близкого полицейского или таможенного поста, послал матроса на разведку. Люперкати не удовлетворился этим ответом. Его подозрения ничуть не рассеялись, а, наоборот, усилились, и он решил подежурить и убедиться в том, действительно ли вернется посланный из разведки или же нет. Для этого маркиз спрятался за большие ящики с провиантом и стал терпеливо ждать.
Около десяти часов Люперкати заметил со своего поста, как из палатки Барбары вынырнула какая-то тень и направилась к утесам. Он тоже вышел из своей засады и последовал за этим ночным пешеходом; последний так уверенно шел по незнакомой местности неприятельской страны, что ясно было, что у него есть твердо намеченная цель. Мысль об измене все больше утверждалась у Люперкати. Но что он мог предпринять? Поднять тревогу и поставить лагерь на ноги? Разбудить короля? Схватить этого человека? Все эти меры были более чем рискованы. Может быть, дело шло о простом дезертирстве. Поэтому Люперкати счел за лучшее самому проследить за незнакомцем и в точности узнать его намерения.
Остановившись на этом решении, маркиз осторожно последовал за тенью, прилагая все старания, чтобы не произвести ни малейшего шороха. Добравшись до вершины холма, он остановился на мгновение. Площадка была довольно велика и надо было обезопасить себя на тот случай, если бы незнакомцу пришло в голову оглянуться. Но к своему крайнему изумлению, он увидел, как последний достал из-под плаща фонарь, зажег его и, светя перед собой, снова пустился в путь. Этого времени было достаточно: маркиз узнал, что это был Барбара, который шел к какой-то твердо намеченной цели.
Сомнений не было: начальник эскадры, человек, которому Мюрат вверил свою жизнь и корону, а также жизнь всех смельчаков, отстаивавших его права, – этот самый человек направлялся теперь к его злейшим врагам с целью предать его, спящего, и, быть может, привести с собой вооруженных людей.
В первое мгновение Люперкати решил немедленно застрелить изменника, но мысль, что он своим выстрелом предупредит врагов, заставила его отказаться от этого намерения. Кроме того, он был бы лишен возможности узнать замыслы Барбары.
Поэтому маркиз решился на более опасное и трудное: он решился проследить за Барбарой до конца, выслушать переговоры и в том случае, если Барбара выдаст врагам место якорной стоянки Мюрата, поспешить вернуться тем же путем раньше предателя и предупредить короля и верных ему людей.
Люперкати рассудил, что ему хватит времени, чтобы вернуться даже в том случае, если его постигнет неудача и он будет замечен врагами. Лишь бы ему удалось добежать до вершины холма, а там он уже сумеет выстрелами и криком поднять тревогу в лагере короля и побудить его к немедленному бегству.
Итак, Люперкати бесстрашно последовал за Барбарой. Море шумело, и поднялся ветер, что значительно облегчало его задачу, так как заглушало шаги.
Приблизительно после получасовой ходьбы Барбара внезапно свернул в сторону, и несколько мгновений спустя свет фонаря погас и он сам исчез, словно сквозь землю провалился. Вокруг снова воцарилась глубокая, зловещая тьма.
Люперкати осторожно двинулся в том направлении, где в последний раз мелькнул свет фонаря, и вскоре нашел крутую, узенькую каменистую тропинку, спускавшуюся к морю. Стараясь изо всех сил не произвести шума, Люперкати стал осторожно спускаться по тропинке. Когда он стал уже совершенно ясно различать шум прибоя о прибрежные камни, до него одновременно донесся и звук оживленно беседующих голосов.
Маркиз опасался продолжать свой путь, чтобы внезапно не оказаться на виду у собравшихся, но, с другой стороны, ему было необходимо слышать все, что будет говориться этими злоумышленниками, и узнать те планы, которые они строили против своей жертвы – Мюрата. С громадными усилиями ему удалось добраться до выступа большого утеса, прикрывавшего нижнюю часть тропинки, и приникнуть к нему ухом.
Разговаривающих было человек пять-шесть. Не вызывало сомнений, что среди них находился Курран. Его легко можно было узнать по характерному, резкому и отчетливому голосу, покрывавшему все остальные.
– Все уже условлено, – сказал он, – завтра после снятия с якоря, я отделюсь от Мюрата, и уже ничто не будет в состоянии снова соединить нас.
Вмешался незнакомый голос:
– Что касается меня, то я отвечаю за своих молодцов: они слушаются меня беспрекословно. Я скажу им, что Мюрат отказался от своих планов, и они тотчас же согласятся вернуться со мной на Корсику.
Говорили и другие заговорщики, но их слова Люперкати не удалось разобрать. Может быть, причиной тому был внезапно поднявшийся ветер, а может быть, просто потому, что они дальше сидели. Поэтому он решил вернуться обратно и предупредить Мюрата о злобных замыслах окружающих. Но подниматься было еще труднее, чем спускаться; несмотря на крайнюю осторожность Люперкати, у него под рукой оторвалась глыба утеса, сбила его и с шумом скатилась вниз, увлекая его вслед за собой. Все это произошло так быстро, что Люперкати не успел ни удержаться, ни уцепиться. Мгновение спустя он разбитый и окровавленный лежал уже в котловине, служившей местом сборища заговорщиков.
Угрожающие возгласы раздались вокруг распростертого Люперкати. Его схватили, грубо поставили на ноги, приставили ко лбу дуло пистолета, а к груди кинжал.
– Это Люперкати, – сказал Барбара. – Ты шпионишь за нами, негодяй?
– Ему необходимо вырезать язык, – предложил Джакометти, – таким образом ему ничего не удастся передать!
– Выколем ему глаза, – прибавил Моддеи, – пока он не разглядел нас!
Заговорщики расхохотались и стали совещаться.
– Нет, – вмешался Барбара, – зачем излишние убийства! Вспомните, что вы королевские слуги, и настоящего – заметьте! – короля, его величества короля Фердинанда. Мы люди чести и правосудия и не должны прибегать к мерам бандитов.
Послышался ропот недовольства. Моддеи и Джакометти ближе подходили именно к последней категории, и их жестокие души были разочарованы тем, что у них отнимали добычу.
Но Барбара остался непреклонен.
– Он изменник! – сказал он, указывая на Люперкати, которого успели уже связать и засунуть в рот платок. – Да, он изменник, который хочет смуты в государстве и низвержения короля Фердинанда. Для наказания подобных государственных преступников в Неаполе существуют суд и тюрьмы. Нам же не годится превращаться в палачей. Твоя фелюга, Моддеи, идет прямо на Неаполь, – обратился он к одному из присутствующих, – в таком случае возьми маркиза Люперкати на свое судно и сдай его законной власти! Ты будешь щедро вознагражден. Теперь нам нужно спешить. Я вернусь обратно в лагерь, где легко могут обнаружить мое отсутствие; если Люперкати промолчал о нем уходя, – добавил он, – я вернусь, и мы немедленно снимемся с якоря. Там я разберусь, предупрежден ли король Мюрат или нет. Разойдемся же и поступим так, как было решено. За наградой дело не станет. К общему списку ваших заслуг вы можете присоединить сегодняшнюю ночь и ту добычу, которую она предоставила нам. Смелей, друзья! До Неаполя! А ты, Моддеи, гляди в оба за своим пленником!
Все заговорщики разошлись. Люперкати перетащили на фелюгу Моддеи, которая немедленно пустилась в путь. Барбара же направился к лагерю. Там. все было тихо и мирно. Ясно, что Люперкати не успел предупредить короля.
Барбара тихо пробрался в свою импровизированную палатку и начал мечтать о тех почестях и наградах, которые ожидали его за выдачу королю Фердинанду того, кто был королем неаполитанским и собирался снова утвердиться в своих правах.
