Литмир - Электронная Библиотека

Марина набралась сил и, схватив Алису за плечи, с силой встряхнула ее, закричав:

– Прекрати немедленно, прекрати! – Ее пальцы впились в тело подруги и в какой-то момент причинили ей боль. Алиса попыталась освободиться от крепко держащих ее рук и постепенно переключилась на это. Она наконец замолчала, подняв испуганные глаза на Марину. Та стояла рядом бледная, едва справлявшаяся со сбившимся от волнения дыханием. Увидев, что Алиса стихла, уже негромко сказала: – Все, все! Успокойся, пожалуйста. Ты не должна распускаться, не должна. Я дам тебе воды, сделай несколько глотков, прошу тебя.

Алиса послушно выпила полстакана холодной воды. Дрожащей рукой поставила пустой стакан на стол и уставилась на него невидящими глазами. Марина запахнула ее халат, привела в порядок волосы, скрепив их в хвост обычной черной резинкой. Погладила подругу по голове, поцеловала в макушку. Алиса схватила ее руку и прижала к пылающим щекам. Теперь ей не хотелось отпускать ее, она должна была ощущать прикосновение, действующее на нее успокаивающе.

– Все, все, Мариша, я больше не буду, все, – быстро проговорила Алиса, поднимая глаза на подругу. – Я не должна. Я ведь сама говорила, что ни один мужчина не стоит наших слез.

– Я помню. Ты повторяла это, когда заканчивался твой очередной роман.

– Не роман, так, романчики. Этого было много. Я не жалею, наверное, мне тогда это было нужно. Я легко расставалась с мужчинами, которые не могли, как ни старались, заинтересовать меня. Два, три свидания, и я была сыта очередным поклонником. Безумие какое-то, не буду вспоминать. – Алиса наконец отпустила руки Марины. Та потерла ладони и вышла из кухни. Вскоре вернулась с дезодорантом и резко выпустила струю с ароматом лимона вверх. – А я собиралась еще покурить.

– Не нужно, Софья Львовна что-нибудь почувствует. И тебе, и мне попадет. Да и ничего эта сигарета изменить не может, согласись.

– Ты права. Очередная слабость, ловушка, в которую легко попасть, – согласилась Алиса. Потом помолчала немного, наблюдая, как Марина ставит на плиту чайник. В какой-то момент глаза ее снова повлажнели, но она справилась с эмоциями и тихо спросила: – Что же мне делать?

Марина повернулась к ней и пожала плечами.

– Какие тут могут быть советы, Лялька? Два варианта: первый – вы продолжаете встречаться, несмотря на то, что ты узнала, и второй – вы расстаетесь без объяснений с твоей стороны. Вы поссорились сегодня? Так вот можно плавно перейти от ссоры к полному разрыву, – ответила Марина, подумав. – Тебе решать.

– На самом деле все давно решено: он не собирается бросать семью, а я не могу быть дополнением. Я должна быть всем! – Алиса поднялась и направилась к выходу.

– Куда ты? – Марина не ожидала, что подруга вот так соберется уходить.

– Спасибо, Мариша. Я пойду выпью чего-нибудь успокоительного и засну. Утром я смогу мыслить реальнее.

– Алиса!

– Что? – она остановилась у самой двери.

– Надеюсь, ты не собираешься выпить слишком много успокоительных таблеток? – Марина пристально вглядывалась в побледневшее лицо подруги.

– Моя жизнь на этом не заканчивается. Я слишком сильная, чтобы лишить себя удовольствия посмотреть, что же со мною будет дальше. – Алиса поцеловала Марину в щеку. – Даю тебе честное слово, клянусь здоровьем мамы, я ничего такого не сотворю. Ты можешь быть спокойна и не казни себя за то, что рассказала. Я благодарна тебе.

Алиса ушла так же неожиданно, как и появилась. Марина выключила в коридоре свет, зашла на кухню и остановилась. Она смотрела на недоеденный борщ, остывшие булочки и давно кипящий чайник. На сердце было и легко, и тяжело одновременно. С одной стороны, она помирилась с Алисой, ссору с которой переживала очень тяжело, с другой – в первый же день перемирия она заставила подругу страдать. Марина прижала руку к груди, сердце закололо, неприятное ощущение не уходило, заставив ее присесть на стул согнувшись. Она так и не решила: правильно или неверно поступила. Продолжая вести с Алисой диалог, она пыталась объяснить, почему не сделала признания раньше, а только теперь отважилась. Ей казалось, что Лялька на все отвечает одной фразой: «Ты должна была это сделать гораздо раньше, Машка», – на что Марина отрицательно качала головой. Ни на день, ни на час раньше это не могло произойти, потому что все, связывавшее ее с Алисой, носило оттенок мистического провидения. Все события в их жизни предопределены – в этом Марина с некоторых пор была уверена. Что-то подсказало ей, что сегодня Алиса готова воспринимать правду из ее уст не как ревность, зависть, желание досадить.

Этот вечер стал переломным не только в отношениях Алисы и Вадима, но и Марины с Лялькой. Впервые Марина почувствовала, что может играть не только вторую роль в их дружбе. Сегодня она стала на одну ступень с казавшейся недосягаемой подругой. Ее страдания как бы уравняли их. Все, что случалось с Алисой раньше, воспринималось Мариной как неудачи, обидные промахи, но поправимые и в какой-то степени необходимые для жизненного опыта. Но то, что происходило с Лялькой последние три месяца – эта восторженность, безудержная страсть, слепота и нежелание ничего понимать, ни во что не вдумываться, должно было закончиться катастрофой. Марина почувствовала это давно, еще не зная, что Вадим женат и ведет двойную жизнь. Тайное стало явным, и в эту трудную минуту человеку необходима поддержка. Марина решила для себя, что именно она будет с Алисой, когда мир для нее вмиг перевернулся. Именно ей предначертано помочь подруге сохранить равновесие, остаться собой. Она сделает все, что сможет, она сделает даже больше. Она станет ее ангелом-хранителем. Ее трепетное обожествление Алисы полностью заслонило другие чувства. Так случалось часто, с тех самых пор, когда Софья Львовна впервые привела ее в свой дом. Она сможет отплатить благодарностью за щедро расточаемое этой семьей добро, за их поддержку и внимание.

Марина поднялась, посмотрела в окно. Она видела темноту и одиночество опустевших улиц. «Так же черно и одиноко у Ляльки в душе…» – подумала она и только тут поняла, что плачет. Она плакала беззвучно, не обращая внимания на теплые соленые ручейки. Обида за подругу разрывала сердце. Никакого облегчения слезы не приносили. – «Что за чепуха считать, что должно стать легче? Было бы легко, не было бы повода для слез». Марина решила, что сегодняшний вечер полностью исключил недомолвки, недоверие, женскую склонность к драматизации. Он показал, что связь между ними настолько сильна, что никакие обстоятельства не смогут разорвать этой дружбы. Нечто более сильное связало их раз и навсегда.

Вадим приехал домой в прескверном настроении. Он по привычке позвонил в дверь и только потом понял, что дома-то никого нет – Валя с Димкой в гостях. Белов чертыхнулся и, достав из кармана дубленки ключи, открыл замок. Зашел в прихожую, включил свет, швырнул на пол сумку, небрежно повесил вещи на вешалку. Долго не мог снять правый ботинок – шнурок безнадежно запутался в нерасплетаемый узел. В конце концов Вадим резко дернул его, порвал и с силой стащил ботинок с ноги. Грязные капли растаявшего снега вперемешку с песком и солью остались на руках. Глядя на них с брезгливостью и злостью, Белов отправился в ванну. Долго мыл руки, потом стоял и смотрел, как вода льется из крана и бесследно исчезает в отверстии раковины.

«Вот так и наш роман – был и нет. Никаких следов, словно сон. Который какое-то время помнишь, а потом…» – Вадим заставил себя не думать об этом, оборвав мысль. Он медленно закрыл кран, вытер руки мягким полотенцем, только сейчас заметив, что оно очень красивого салатного цвета. Вадим долго вертел его в руках, потом, мгновенно забыв о его существовании, сунул на батарею.

В спальне было темно. Вадим вошел, стал переодеваться, не включая свет. Он решил, что ему вполне достаточно узкой полоски света, пробивающейся в комнату из коридора. Он небрежно бросал свои вещи на стул, не заботясь о том, что рубашка упала на пол, брюки тоже сползли и черным пятном растеклись рядом. Белов поднял брови, словно удивляясь тому, что они посмели такое сделать, однако ничего поправлять не стал. Напротив, ему захотелось расшвырять непослушные вещи по комнате. Привыкли, понимаешь, к порядку, нечего! Вадим почувствовал, что он зол, зол как никогда, и самое лучшее, что он может сейчас сделать, – уставиться в телевизор или надеть наушники и слушать музыку. Так громко, насколько выдержат его барабанные перепонки.

58
{"b":"95994","o":1}