Как мы видим, существовало два различных идеала немецкой женственности. Разделительная линия между ними проходила по границе: простой гражданин– представитель новой элиты. Романтичный Гиммлер пытался совместить в Возвеличенной Женщине качества кокетливой королевы Елизаветы, коварство мадам Помпадур и плодовитость императрицы Марии Терезы. Как-то этот идеал он обрисовал одной фразой: «Эти женщины должны иметь такие качества, как спортивное изящество, культурную образованность, деликатные чувства и тонкость выражения их». Но все это оставалось в планах. Программа женского образования, равно как и воспитания в рейхе вообще, вряд ли позволяла развить подобные женские качества.
В целом почти все высшие эсэсовские чины были поголовно озабочены одной проблемой: появление потомства у их подчиненных. За год до прихода к власти (!) Гиммлер издал следующий приказ: «СС – это союз немцев нордического типа, отобранных по особым критериям.
1. В соответствии с национальным социалистическим мировоззрением и сознавая, что основой будущего нашего народа является отбор и сохранение расово чистой и наследственно здоровой крови, я ввожу для всех неженатых членов СС, начиная с 1 января 1932 года, процедуру получения официального разрешения на брак.
2. Конечная цель – наследственно здоровый, полноценный род немецкого, нордического типа.
3. Разрешение на брак дается или нет единственно и только по критериям расовой чистоты и наследственного здоровья.
4. Каждый эсэсовец, намеревающийся жениться, должен получить официальное разрешение рейхсфюрера СС на этот брак.
5. Члены СС, проигнорировавшие отказ в официальном разрешении на свой брак, исключаются из рядов СС.
6. Задача надлежащего рассмотрения заявлений о вступлении в брак возложена на Расовое Управление СС.
7. Расовым Управлением СС ведется специальная «Родословная книга СС», в которую заносятся данные о семьях членов СС, после получения ими официального разрешения на свой брак или после утверждения их заявления о включении сведений о своей семье в эту книгу.
8. Рейхсфюрер СС, руководитель Расового Управления и служащие этого Управления обязуются своей честью не разглашать полученные ими сведения.
9. Для СС является неоспоримой истиной, что с изданием этого указа сделан шаг огромного значения. А потому, мы недосягаемы для насмешек, издевок и непонимания. Будущее – за нами!».
После прихода к власти Гиммлер с маниакальным упорством развивал это направление. Нередко карьера того или иного эсэсовца зависела от количества детей в его семье. Но в некоторых случаях попытка сыграть на этой слабости рейхсфюрера СС, могла стоить очень дорого. Это наглядно показывает нам пример уже упомянутого выше эсэсовского врача Зигмунда Рашера.
В литературе Рашер изображается как отвратительнейший извращенец, проводивший по заказу Гимлера опыты в лагерях над заключенными. Казалось, что перед ним открывалось великое будущее, однако перед ними открылись двери эсэсовских казематов, куда он попал на этот раз не как врач-экспериментатор, а как заключенный.
Что же произошло? Рашер пал жертвой собственного тщеславия. Но эту историю лучше рассказать поподробнее. Утром 23 марта 1944 года мюнхенский выпуск партийной газеты «Фёлькише беобахтер» («Народный обозреватель») опубликовал объявление, в котором говорилось о пропаже маленького ребенка. Несколько часов спустя мюнхенская полиция начала искать свидетелей, которые могли видеть в районе Хольцкирхенского вокзала женщину с грудным ребенком в сопровождении мужчины. Описание женщины было тут же опубликовано во всей мюнхенской прессе. Следы привели к квартире фрау Каролины Рашер (Нини Диль). 28 марта туда отправилась полиция, но ее, видимо, предупредили о визите, так как в квартире был задержан только ее супруг, Зигмунд Рашер. Вначале Рашер наотрез отказывался называть местопребывание супруги. Это он мотивировал своим эсэсовским званием и секретными разработками. Несмотря на угрозы и ссылки на рейхсфюрера СС, Рашер был доставлен в президиум мюнхенской полиции. В протоколе от 28 марта значилось следующее: «На основании имеющихся сведений существует подозрение, что фрау Рашер завладела чужим ребенком с целью выдать его за собственного. Цели ее поступка непонятны, их планируется выяснить после допроса».
Когда выяснявший обстоятельства похищения президент мюнхенский полиции барон фон Эберштейн доложил подробности дела Гиммлеру, тот был вне себя от ярости. Нет, ярость была обращена не против Эберштейна, начавшего дело против любимца рейхсфюрера, а выплеснута на самого Рашера и его супругу. Это уголовное дело вскрыло всю порочность и мелочность Зигмунда Рашера и его жены. Так что же произошло на самом деле?
В 1936 году 43-летняя вдова мюнхенского театрального режиссера Оскара Диля, Каролина (сценический псевдоним Нини) познакомилась в одной из клиник с молодым ассистентом хирурга, 27-летним Зигмундом Рашером. Между ними сразу завязались любовные отношения. По мнению их друзей, эта странная пара подходила друг другу не только физически, но и душевно, так как они давали друг другу чувство полной защищенности. Стесняясь того, что ее любовник был значительно моложе ее, а она сама уже не могла иметь детей, в 1939 году Нини симулировала беременность. Чтобы маскарад был более убедительным, она решила похитить чужого ребенка и выдать его за собственного. Она поехала в Прагу, где нашла сговорчивую акушерку, которая оформила ей документы на ребенка по имени Петер Генрих Диль, который якобы родился 25 ноября 1939 года. С этим ребенком она возвратилась в Мюнхен. Несмотря на все ухищрения, Рашер вскоре узнал, что ребенок не принадлежал ни ему, ни его подруге. Что делать? Одобрить заговор Нини? В пользу этого решения говорили несколько обстоятельств. Во-первых, Рашер был более чем зависим от бывшей певицы, а потому не мог проявить сколько-нибудь серьезного сопротивления. Во-вторых, Рашер прекрасно знал, что Гиммлер любил многодетные семьи, а потому он мог использовать Нини в своих собственных целях, пытаясь приблизиться к рейхсфюреру СС.
Нини, знакомая с Гиммлером еще с двадцатых годов, хитро использовала свои старые связи, чтобы выгодно подать себя, своего мужа и свою семью. Она хитроумно использовала мелкобуржуазные представления о семейном счастье, которые охотно тиражировались нацистской пропагандой. С одной стороны, она еженедельно писала Гиммлеру письма, полные пустоватой женской трепотни. С другой стороны, хладнокровно и расчетливо выискивала будущих матерей, которые были готовы отдать ей ребенка на попечение. В то время, как Рашер ненадолго оказался в 1941 году на североафриканском фронте, Нини решилась еще на одно похищение. Так у нее 19 апреля появился второй сын. Восхищенный Гиммлер тут же прислал «счастливой матери» букет цветов, а она кротко написала в записке, что ее сын родился здоровым, хотя роды и были преждевременными. Вернувшись с фронта, Рашер «сердечно благодарил» рейхсфюрера СС за щедрое и постоянное снабжение его семьи фруктами, которые «были столь необходимы для мамы и ребенка», и как бы невзначай прислал ему фото обоих детишек.
То, что Рашер пошел на риск со вторым ребенком, подчинившись женщине, с которой он даже не состоял в законном браке, демонстрировало его алчность: сожительствуя с Нини, он мог рассчитывать на ее пособие, которое она получала как вдова. Он мог разорвать любовную интригу с увядающей певицей, но ее авантюры и махинации настолько затянули его, что бросить ее было более чем затруднительно. Однажды Гиммлер намекнул ему, что неплохо было бы подумать о супружестве, и обещал, что в случае заключения законного брака его возлюбленная не потеряет пособия вдовы.
Но и на этом хитроумный спектакль не подошел к концу. В начале 1942 года, когда Рашер начал эксперименты в Дахау, его жена продолжала пресмыкаться перед Гиммлером, Брандтом и Зиверсом. Она смогла добраться до Гиммлера, которому пожаловалась, что очень боится предстоящей операции. «Я знаю, что во время войны человеческая жизнь не так уж много значит, – говорила она, – но я важна для нашего маленького кружка [1]… Мой муж, который как хирург может предпринимать хладнокровные меры, становится нерешительным, когда речь идет о его жене». После таких слезливых тирад Гиммлер сделал все возможное, чтобы его старую подругу со «времени борьбы», к которой он относился с большой симпатией, прооперировали лучшие врачи Германии. 20 марта 1942 года он прибыл в дом Рашеров, естественно, захватив с собой «скромный» подарочек. В гостях он пообещал супружеской чете прислать из Больцано четыре ящика с яблоками и инжиром. В каждый из своих визитов глава СС заносил Рашерам такие презенты, как шоколад и кофе в зернах (в годы войны эти продукты были более чем дефицитными). Не обошлось и без ответных показательных благодарностей в адрес «многоуважаемого любимого рейхсфюрера». В одной из открыток прожженная авантюристка писала: «Что Вы сделали для нас, Ваших друзей! Так много хороших дел! Это дало нам возможность долгое время готовить для детей вечернее пюре. Петер всегда так беспокойно дергает ножками, когда приходит пакет, словно отгадывая, от кого он пришел и есть ли в нем шоколад. Ваш шоколад полезен и моему мужу, который работает в Дахау». Поразительная смесь наивных строчек с конкретными просьбами о дальнейшей поддержке супруга, и комментариями к садистским опытам.
