Но в тот критический момент сам Рём пребывал в Боливии. Бывший капитан рейхсвера оказался в штабе Боливийской армии, где получил чин лейтенанта-полковника. После обвинений Людендорфа он охотно уехал в Южную Америку, где требовался опытный военный советник. Рём был очень доволен работой военного советника, но в Боливии он очень страдал из-за фактического отсутствия в этой стране гомосексуалистов. Подобные переживания он описывал в своих письмах другому гомосексуалисту – доктору Хаймзоту: «Я бедный дурак, который не знает, что делать. Я мечтаю вернуться обратно в печально красивый Берлин, где может быть счастлив мужчина». Хаймозота он просил найти мужскую порнографию и выслать ему несколько фотографий в Боливию.
Но Рёму не пришлось долго переживать свой «сексуальный упадок». Осенью 1930 года Гитлер отправил в отставку фрондера Пфеффера фон Заломона и сам встал во главе штурмовых отрядов. Ситуация в СА стала накаляться. В Берлине полыхнул мятеж. Теперь «гомосексуалист из Ла-Паса», как за глаза называли в то время Рёма, стал просто необходим, чтобы успокоить и реорганизовать 100-тысячную коричневую армию. В январе 1931 года Гитлер написал «дорогому Эрнсту», что тот мог вновь занять пост руководителя штаба СА. Но теперь закавыка состояла в том, что фюрер назначал Рёма именно начальником штаба, а не главнокомандующим штурмовых отрядов, который обладал бы всей полнотой власти.
3 февраля 1931года Гитлер сделал несколько заявлений, тон которых не оставлял никаких сомнений – он готовил возвращение Рёма. «Верховное командование СА рассмотрело множество сообщений и обвинений в адрес штурмовиков и различных чинов СА, которые в основном сводятся к констатации их неприличного поведения». А дальше шло поразительное заявление, что подобные наветы совершаются по политическим мотивам либо же личными врагами штурмовиков. Или другие высказывания Гитлера на этот счет: «Некоторые штурмовики ожидают от командования СА принятия решений по вопросам их личной и частной жизни. Я категорически отвергаю подобные намерения»; «Очень много времени, которое можно было бы посвятить борьбе за свободу, я трачу на то, чтобы доказать, что штурмовые отряды это формирование, созданное с определенной политической целью. Это – не институт для благородных девиц, где следуют определенным моральным установкам. Это – отряды закаленных бойцов. Совать нос в их жизнь можно лишь только с одной целью – установить, действительно ли тот или иной штурмовик выполняет свои официальные обязанности в СА. Его личная жизнь не может быть объектом наблюдения, если в своей деятельности штурмовик не противоречит основным принципам национал-социалистической идеологии».
На время Гитлер согласился с подобными установками. «Старая гомосексуальная гвардия» СА вновь собиралась в мюнхенской пивной «Братвурстлгок». Гитлеру с трудом удавалось сдерживать негодование штурмовиков. После мятежа Вальтера Стеннеса берлинские СА чуть вновь не восстали, когда к ним одним из командиров был назначен Карл Эрнст, гомосексуалист из окружения Рёма. И снова потребовалось личное вмешательство Гитлера.
Но в марте 1932 года разгорелся новый скандал. В прессу просочились «жалостливые» письма, написанные Рёмом в Боливии. Именно в тот момент партийный «судья» Вальтер Бух пожаловался своему старому другу, штурмовику-ветерану, головорезу Эмилю Данцайзену, что штурмовые отряды превращаются в притон гомосексуалистов, которые только позорят партию и дискредитируют идеи национал-социализма. Данцайзен решил исправить ситуацию. Он тут же сформировал «эскадрон смерти», который возглавил безработный архитектор Карл Хорн. Заговорщики намеревались расправиться с наиболее видными гомосексуалистами, оказавшимися с СА. Вначале планировалось убить некого Георга Белла, затем сотрудника штаба штурмовых отрядов Ула, а потом должна была наступить участь Эрнста Рёма. Но заговор провалился. Было проведено внутреннее расследование, выявлена причастность к планируемому убийству Вальтера Буха, который выдержал нелицеприятный разговор с Генрихом Гиммлером, тогда уже ставшим рейхсфюрером СС.
Но сохранить завесу тайны над этим делом не удалось. Члены «эскадрона смерти», миновав партийный трибунал, попали под обычный государственный суд. В той ситуации Эмиль Данцайзен взял на себя всю ответственность за подстрекательство к убийству, за что получил шесть месяцев тюрьмы. Эрнст Рём и Георг Белл, всерьез опасаясь за свои жизни, предпочли на время скрыться.
Одновременно с этим Рём послал своего информатора к бывшему сослуживцу Карлу Майеру, дабы выудить компрометирующие его письма с гомосексуальными признаниями. Проблема заключалась в том, что Майер состоял в республиканском «Имперском знамени», а стало быть, был политическим противником Рёма. В то же время Рём начал проводить свое собственное расследование, намереваясь расправиться с теми, кто хотел его убить. Информатор Рёма опасался за свою жизнь. Действительно, он был опасным свидетелем. Именно поэтому письма, все-таки полученные от Майера, он отдал не Рёму, а в социал-демократическую газету «Форвартс!». Опубликовав их, он снабдил материал небольшим комментарием, который обличал верхушку штурмовых отрядов. Цель подобной публикации была банальной – таким образом информатор пытался обеспечить себе безопасность. Произойди с ним что-нибудь, всем бы стало ясно, что с ним расправилось руководство СА.
Дело зашло настолько далеко, что зять Вальтера Буха, Мартин Борман, направил письмо Рудольфу Гессу, своему непосредственному шефу, в котором просил повлиять на фюрера. Но фюрер разобрался с Рёмом и штурмовикам только два года спустя. В тот момент Гитлер выпустил листовку, в которой решительно заявлял, что Рём оставался и останется руководителем штаба СА, а письма, опубликованные социал-демократами, назвал фальшивкой. Но Гитлер допустил ошибку – он потребовал провести расследование по факту дискредитации его партии. И вот во время судебного заседания Рём под присягой заявил, что все опубликованные письма принадлежали именно ему. Гитлер оказался в крайне дурацкой ситуации. Факт гомосексуализма Рёма был оглашен чуть ли не на все страну. В тот момент ультрареакционный издатель Леман, давно уже поддерживавший НСДАП, направляет ультимативное письмо фюреру с требованием избавиться от Рёма и его окружения. Письмо заканчивалось фразой: «Рыба гниет с головы».
Но гниение в тот момент не интересовало Гитлера. Он очень нуждался в способном командующем и не мог подвергать опасности свой политический успех из-за морализаторства отдельных субъектов. Для прихода к власти ему требовался весомый аргумент наподобие коричневой частной армии. Но, даже став рейхсканцлером, Гитлер не сразу смог избавиться от Рёма. Он вряд ли бы смог удержать полмиллиона штурмовиков, которые были угрожающей силой не только для политических противников, но даже вооруженных сил. Рём же, упиваясь своей властью, хотел показать «гражданским свиньям», что «революция будет выиграна не обывателями, не фанатиками, а революционными борцами». Он не мог позволить, чтобы «штурмовики стали марионетками морально извращенных эстетов (!)».
Весь 1933 год и начало 1934 года Эрнст Рём провел в возлюбленном им Берлине, проводя ежедневные оргии в казино «Клейст», «Силуэт» или «Турецких банях». Штаб СА перестал быть командным пунктом коричневой армии. Там можно было нередко заметить полупьяных смазливых юнцов. Но этого Рёму показалось мало, и он начинает подготовку ко «второй революции». Гитлер решил, что пришло время избавиться от верхушки СА.
Всю вторую половину июня 1934 года в Германии стояла удушающая жара. 29 июня небо вдруг покрылось тучами, приближалась гроза. К вечеру она разразилась, на землю обрушился ливень, и немного посвежело. Говорят, именно тогда Гитлер принял решение, от которого уклонялся уже не один месяц.
Ночью на трехмоторном самолете он вместе с Геббельсом и еще четырьмя верными людьми вылетел из аэропорта «Хангелер». 30 июня в четыре часа утра самолет приземлился в Обервизенфельде, недалеко от Мюнхена. Едва фюрер сошел по трапу, как заявил присутствовавшим офицерам рейхсвера: «Это – самый тяжелый день в моей жизни. Но я поеду Бад-Висзее и буду держать там строгий суд». Еще в полете рейхсверу был дан приказ занять партийную резиденцию нацистов, «Коричневый дом». Около пяти часов утра Гитлер и его свита, сопровождаемая эсэсовцами, агентами гестапо и военными, отправились на машинах в Бад-Висзее. Длинную колонну машин прикрывал бронеавтомобиль рейхсвера – предосторожность явно излишняя, так как на всем пути длиною в шестьдесят километров им не встретилось ни одной, хотя бы незначительной, вооруженной группы. Когда около семи часов утра караван прибыл в Бад-Висзее, маленький городок на берегу озера мирно спал.
