Он, конечно, сам участвовал в ритуалах, порой таких, которые предусматривали связывание и опьянение. Но это все были ритуалы плодородия. Ну а если иногда рабыню-другую забивали плетьми до смерти… что ж, дело житейское — даже освященное богами. В конце концов, для этого рабынь и покупают.

Но мужчину — ножами — и вот так!

— Это был не ритуал, ваше священное величество! Они заверили меня, что это делается, чтобы помочь этому человеку, и что он сам дал согласие.

— Сам дал согласие⁈ Должно быть, псих или бедняк, и они заплатили его семье!

— Он сам заплатил за это — это, что они называют «операцией»! Заплатил полновесным серебром — и немало. Я видел расписку. Ему лишь немного скостили цену за то, что он разрешил наблюдение в учебном театре.

— Да эта женщина ведьма! — Энгеларт почувствовал, как отвращение в нем сменяется страхом.

— Я тоже так подумал, ваше священное величество! И, хотя я содрогался от ужаса и брезгливости, я решил все же дождаться конца.

— Этот бедняга долго мучился?

— Он остался в живых! Не прошло и часа, как Боней зашила рану, после чего довольно скоро этот человек пришел в себя! Он сказал, что очень хочет пить, но его живот больше не болит, и он чувствует себя гораздо лучше! А Великий мастер заявила, что теперь он должен провести день или два в отдельном кабинете ее лечебницы под присмотром сиделок из числа Цапель, после чего может отправляться домой.

Энгеларт растерянно поглядел на своего цензора. Он просто не знал, что сказать на это!

— Иными словами, мой император, я решил, что мне не стоит настаивать на исполнении вашего пожелания, выраженного до того, как вы получили всю информацию о происходящем у Цапель, — закончил Рохар свой доклад.

Энгеларт медленно кивнул.

— Да… — пробормотал он. — Да… Это… следует обдумать.

* * *

Свадьбу было решено играть сперва в Тверне, потом — в поместье Коннахов. Дело было хлопотное и затратное, но иначе не получалось: нужно было «бросить кость» и нашим сельским, и городским Школам. А учитывая антагонизм между ними, приглашать тверянцев в поместье Коннах или жителей графства Флитлин и в целом нашей провинции в Тверн — та еще затея.

Но стараниями Герта, чудо-управляющего Сорафии мастера Эткина и самой Сорафии свадьбу удалось подготовить в рекордные сроки. Я тоже приложил руку, но в основном в рассылке и сборе приглашений.

Сами свадебные ритуалы в этом мире просты: жених и невеста предстают перед жрецом, жених дарит невесте брачный подарок и называет ее своей женой, невеста склоняет голову и этот подарок принимает (обычно у богатых людей он имеет форму какой-то цацки, надеваемой на шею, у бедняков ее роль играет расшитый платок). Свадебная цацка обычно такого же вида, как помолвочная, но больше и роскошнее. Помолвочную цацку потом носят как повседневную, словно обручальное кольцо на Терре. Свадебную — хранят и надевают по особым случаям. Кроме того, при разводе она остается женщине, поэтому принято, чтобы это украшение было как можно дороже.

На помолвку я ничего Соре не дарил, потому что помолвку как таковую мы не заключали. Однако, когда приехал в Тверн второй раз, заказал здесь у ювелира кулон в виде желудя, но не из золота, а из сапфира (под цвет ее глаз) в золотой оправе. А на свадьбу решил немного выпендриться и подготовил аж два подарка — ну, раз две свадьбы. Во-первых, ожерелье с сапфирами и топазами, вставленными как бы в желуди. Во-вторых, роскошную тяжелую тиару, похожую на корону, с такими же камнями. Получился гарнитур. Влетело мне это в приличную сумму, даже по моим нынешним меркам — захудалую деревню можно купить. К счастью, замирительные подарки от других Школ помогли это позволить.

Сора пришла в ужас, когда увидела это великолепие.

— Милый, что за пускание пыли в глаза на старости лет⁈ Куда я это надену⁈ Только что на прием у императора!

— Именно туда и наденешь, — спокойно сказал я. — И да, это именно пускание пыли в глаза! Считай, это как роскошный автомобиль, дорогие часы и секретарша модельного вида в наших реалиях. Как будто на свадьбу глав двух Школ, один из которых Великий мастер, можно обойтись чем-то скромнее! Или с памятью Соры тебе это не очевидно?

Алёна прислушалась к себе.

— Пожалуй, очевидно… — пробормотала она. — И я даже не буду отрицать, что в этих украшениях Сора с ее внешностью будет смотреться действительно по-королевски… Но как меня давит жаба!

— Сенсация, гигантское земноводное одолело Великого мастера, читайте во всех газетах Тверна! — усмехнулся я. — Не поддавайся. Деньги уже все равно уплачены.

— Вообще-то, тут почти всегда можно вернуть такие вещи назад!

— Как и в нашем мире ювелирку такого уровня, да еще заказную. Но с дисконтом. Радость моя, в чем дело? Как будто я раньше тебе ничего такого же дорогостоящего не дарил?

— Дарил, но… — Алёна нахмурилась. — Не знаю даже. Как будто сейчас мы в кольце врагов, и должны все ресурсы пускать на то, чтобы выжить и победить, а не вот на это вот.

Я вздохнул.

— Да, мы в кольце врагов. Но это наша жизнь. Возможно, до конца. Или, во всяком случае, очень надолго… — я осторожно взял ее за руку. — Сама знаешь — очень важно не только выживать, но и находить время для мелких радостей.

— Да, конечно… — Алёна вздохнула. — Однако меня бы больше порадовала новая хорошая лаборатория, а не цацки.

— Ладно, если уж совсем начистоту, то цацки нравятся мне, — «сознался» я. — Особенно, когда их носишь ты. Ты знаешь, я большой ценитель технической стороны «женских чар»!

Алёна рассмеялась.

— Да, я помню, ты всегда умел поддержать застольную беседу о прическах и косметике с женским контингентом, когда я не справлялась!

— Вот-вот. Хотя теперь ты понимаешь в этом лучше меня.

— Увы! — вздохнула Сора. — По крайней мере, что касается местных средств. И застольную беседу тоже умею поддержать на любую тему. Хотя, честно говоря, предпочла бы практиковать мои прежние навыки!

— Ты еще получишь такую возможность, обещаю. Лабораторию получше тебе обязательно оборудуем, не так уж это и дорого. Расширение производства я по-прежнему планирую на следующий год, после этого денежный поток увеличится. А уж когда мы твой проект до ума доведем, то будем в золоте купаться.

— Мой проект еще несколько лет может не сработать. Говорила же тебе: там такая прорва штаммов, пока выявишь нужные — никаких кроликов не хватит!

— Кролики быстро плодятся, — я поцеловал ее руку. — И я в тебя верю. И в твоих учениц. Вы обязательно справитесь.

Насчет Алёниного проекта: когда мы с ней все-таки нашли время подробнее сравнить достижения и неудачи — кто из нас чем занимался эти четыре года — я осознал, что моя жена тоже время не теряла и прогрессорствовала потихоньку! Ну, про внедрение хирургии я уже понял, но этим дело не исчерпывалось. Алёна, в отличие от меня, привычного к магии и магической диагностики, почти сразу поняла, что без антибиотиков или хотя бы стрептоцида нормально медицину в этом мире не поднять.

Со стрептоцидом она наткнулась на тот же пробел, что и я: Алёна получила очень хорошее фундаментальное медико-биологическое образование, но — она выучила и сдала фармакологию примерно полвека назад! И уже почти ничего не помнила. Она призналась мне, что когда-то даже читала в журнале занимательную статью о кустарном получении сульфаниламидов, но забыла, что там было, хоть плачь. Смутно помнила, что как-то использовалось, во-первых, электричество (ну, этому горю я мог бы помочь), во-вторых, редкоземельные катализаторы. Но не помнила, какие.

И даже знай она название этих металлов на нашем, орденском языке, память Сорафии, скорее всего, не позволила бы подобрать аналог — в металлургии та не разбиралась. Опять же, не факт, что эти металлы уже были тут найдены и описаны, а как распознать их в «дикой природе», Алёна тем более не знала.

Зато с пенициллином дело обстояло иначе: в студенческие годы Алёнка подрабатывала на кафедре микробиологии в своем институте, даже задумывалась, не пойти ли в биологические исследования вместо хирургии. К моему счастью, не пошла, а то я бы с шансами не дожил до сегодняшнего дня. Да плюс еще в детстве читала историю создания антибиотиков в какой-то чуть ли не художественной книжке, но с хорошей проработкой матчасти. Так что она прекрасно знала и помнила, как и что нужно делать.