— Я настаиваю, — сухо сказал я. — Те, кто идет против моих союзников, идет и против меня. Глава Дарет заверил меня в том, что он не принимал «пилюль бессмертия» или аналогичных зелий. И по нему это видно: подобные снадобья всегда оказывают долговременное воздействие на организм, а Лейт был здоров, когда я видел его последний раз.

Глава Летучей Мыши чуть склонил голову и промолчал.

— Конечно, обидно, когда сперва подмастерье Дуба побеждает мастера — а потом и подмастерье Ручьев делает то же. Но судьба бойца непредсказуема, порой и более сильный боец может проиграть тому, кто слабее, но удачливее, или оказался более ловким, — сказал я. — Мой отец всегда учил меня относиться к этому с подобающим смирением. И сам он, кстати, тоже погиб от руки более слабого бойца, над которым одержал победу.

— Понимаю, — снова кивнул глава Летучей Мыши. — Мы уже отправили в Школу Дуба и лично госпоже Он подарки с нашими извинениями. После ваших объяснений я считаю нужным также отправить посланцев и в Школу Ручья.

— Своевременная мысль.

Мы еще немного поторговались, но в целом прийти к взаимопониманию оказалось очень легко. Я даже сперва не понял, почему так легко — неужто он так впечатлился бегством Соннота? Но потом до меня дошло, что ситуация несколько сложнее.

Дело в том, что, оказывается, во время Большого Турнира Школа Последнего Заката несколько перенапряглась. Их мастер Левин Фаэс — кстати, из семьи, приближенной к главной — погиб от руки Ориса. Их главная семья, Эйл, вроде бы была очень стабильной: трое взрослых женатых сыновей, наполовину выросшие внуки… Но, как оказалось, Лейт Дарет убил младшего из братьев Эйл, это так повлияло на их отца, что его хватил удар, в результате которого у него оказалась парализована половина тела — еще и поэтому Эйлы так взбесились! В бою у озера Исс участвовал один из старших братьев Эйлов, его победил и убил мастер Олер, дядя Айны. И последний оставшийся Эйл вроде как заправлял всем на Турнире, но тут соседние Школы почуяли слабину — причем застрельщиком тут выступала Школа Ясного Полудня, которая враждовала с Последним Закатом с момента своего основания. В общем, еще до конца Турнира, спустя пару поединков чести и несколько открытых нападений, роды Последнего Заката потеряли всех своих мастеров и подмастерий. После этого без лишних церемоний их собственность была поделена, а ученики изгнаны, казнены или (младшие) проданы в рабство.

Именно поэтому Школа Ясного Полудня явилась выяснять отношения и с нами: захватив владения Последнего Заката, они оказались в одной с нами провинции и хотели свести знакомство, проверить, с чем нас едят, так сказать. И заодно заверить в том, что их политика — это не политика Последнего Заката.

В общем, Школа Последнего Заката была уничтожена, и вроде бы это выглядело как цепь случайностей. Одной из этих случайностей, даже не самой главной, было то, что некоторую роль в конфликте, приведшей к гибели старших Эйлов, сыграла Лела Он — подмастерье Школы Дуба.

А теперь еще и глава Школы Ясного Полудня опозорился до последней степени: вызвал на бой пацана заведомо слабее, а потом вдруг чего-то испугался и сбежал от драки! Это был бы позор, даже будь бой обычным, но речь-то шла о поединке чести! То есть мужик заведомо утратил свою честь, да еще и сбежал. Скорее всего, главой Школы ему больше не бывать — а если его род оставит его в этом качестве, вся Школа будет опозорена!

Короче, если смотреть на все это со стороны, то выходило вот что.

Орис Коннах был убит при запутанных обстоятельствах, в которых какую-то роль сыграла Школа Последнего Заката в лице мастера Левина Фаэса, а какую-то — Школа Ворона (на деле, Школа Ворона была вообще не при чем, если говорить конкретно о смерти Ориса, но мы ведь говорим о том, как ситуация смотрелась со стороны, так?). После этого Школа Ворона была буквально в течение полугода уничтожена, причем преимущественно чужими руками. Прошло еще чуть больше двух лет — и та же участь постигла Школу Последнего Заката. Причем и там, и там прослеживалось участие Школы Дуба! Пусть даже во втором случае оно было менее явным.

Грубо говоря, мне приписывали составление «хитрого плана», благодаря которому семейство Эйлов потерпело крах и утащило за собой всю их Школу.

А я ни одного этого Эйла даже в глаза не видел, что самое смешное!

После этого представитель Школы, захватившей собственность Школы Последнего Заката согласно моему хитроплану, попытался на меня бычить — возможно, чтобы сорваться с крючка или заранее отвергнуть обвинения в сговоре между нами. И тут же потерял честь, хуже, чем погиб. Страшный, страшный человек Лис Коннах! Не прощает ни одной ошибки!

Ну что ж, таким подарком судьбы грех не воспользоваться. Так что на словах я все отрицал, однако не слишком искренним тоном. А на деле постарался спокойно и как должное принять то, что все окрестные Школы явились ко мне с этакой «Декларацией о ненападении». Мол, дорогой, милый Лис Коннах, мы тебя очень уважаем и планируем обходить десятой дорогой, так что если вдруг тебе покажется, что мы что-то насчет тебя умышляем, ты сначала у нас спросишь, а не будешь нас сразу стирать с лица земли, ладно?

А ведь именно за этим они и приехали — даже Школа Тростника! Хотя с ними, я был уверен, получится сложнее: как-никак, между мною и Эрасом Бергином все еще стояла смерть его сына. И моего дяди Элиса Коннаха, если уж на то пошло.

Все эти мастера попытались заверить меня, что демарш Соннота был исключительно его идеей — и плодом его неуравновешенности. Я также многозначительно покивал и сказал, что злые духи могут овладеть любым, если человек завистью, гневом и высокомерием откроет в своей душе дверь. И хорошо, что молитва позволила изгнать одержимого злыми духами без кровопролития.

Мастера переглянулись — и не стали развивать тему дальше.

Короче, дипломатические переговоры прошли успешно. И даже относительно быстро — всегда бы так! К вечеру того дня, в который у меня не состоялся поединок с Соннотом, уже закончили. А на следующее утро гости отбыли. И всего-то убыли, что у меня голова с утра трещала: пришлось все же выставить угощение с пресловутыми ягодными наливками. Я старался почти ничего не пить, учитывая и свой возраст, и отсутствие привычки к алкоголю — но все равно немного пришлось, за компанию с гостями.

Вино — зло! Надо будет в свои заповеди внести, что ли?.. Хотя лучше не стоит. Исторический опыт показывает, что сухой закон никогда ни к чему хорошему не приводит. Там, где запрещают и делают действительно недоступным алкоголь, люди начинают массово выращивать грибочки — или чего похуже.

Однако несмотря на трескучую голову я нашел в себе силы подняться пораньше — и не только чтобы проводить гостей. Меня ждало одно очень важное дело, которое ну никак нельзя было откладывать.

…Поженившись, Герт и Рида не стали переезжать в отдельный дом, а заняли «семейные» покои на том же этаже, что когда-то занимали Орис и Тильда, но в другом крыле. Те, хозяйские комнаты, кстати, Тильда освободила и с Ульном переехала в другие, по соседству — как раз и предназначавшиеся для овдовевшей госпожи!

В старые их семейные комнаты должен был въехать я — но пока остался у себя. Большие хозяйские покои мне вроде бы не требовались. Конечно, после свадьбы нам с Сорой придется там поселиться: традиции!

На самом деле подходящих «семейных» (то есть состоящих из двух-трех комнат) апартаментов в поместье Коннахов было не так много. По сути, покои для «старшей пары», «вдовьи покои», апартаменты для «молодой пары» и «роскошные покои для гостей». Правда, еще имелись хорошие комнаты для «молодых господ», и вот их довольно много; в принципе, часть из них можно было объединить между собой лишними дверями, переделав в апартаменты. Но пока этого не требовалось: семья Коннахов не была так уж велика, даже с учетом Ренов.

Покои для «старшей пары» Тильда как раз освободила и они стояли пустые, покои для «молодой пары» заняли Герт с Ридой, а Фиен с Айной жили в «роскошных покоях для гостей». Айна периодически заводила разговор, что им бы надо вернуться в свой дом — но Тильда (теперь с помощью Риды) тут же принималась ее уговаривать задержаться еще. Мол, тот дом заперт, слуги его периодически проверяют, и в случае чего вернуться туда очень легко. «А пока Ульн не женился, место есть!» — обычно заканчивала Тильда этот спор, и Айна соглашалась.