Они были внутри.

– Ну что там?

– Нормально! – отозвался я. – Пока есть время, уходим. За мной!

Мы выбрались из купе, затем из вагона. Спустились на землю. Вдоль железной дороги, справа и слева шла насыпь – ее можно использовать как укрытие, чтобы отойти от поезда подальше. Так и сделали.

Никто не обратил на нас внимание. Лишь когда мы миновали метров четыреста и добрались до какого-то непонятного одноэтажного строения, я заметил, что все сирийцы вновь полезли в поезд. Видимо, поезд вот-вот тронется дальше. Ну и пусть, нам туда не нужно.

Горящую машину подцепили тросом и бесцеремонно стащили с пути, чтобы состав мог продолжить движение. В САР это нормальное явление – догорит, может, кто-то утилизирует. А нет, так и будет лежать годами и ржаветь. В мое время таких «памятников» вокруг поселений были чуть ли не сотни… Никому оно не нужно! В Сирии собственной металлургической промышленности не было от слова «совсем» – все закупалось отдельно и ввозилось в страну как придется. А потому и брошенный металл никого не интересовал.

– Что вы будете делать дальше? – подал голос санинструктор.

Вообще, конечно, ситуация с ним интересная – он вроде и задержан во время проведения операции, но при этом пошел на сотрудничество.

Я ему не доверял. Видел в нем и его поведении несколько противоречивых моментов, да и вопросы были. К тому же у меня к нему имелось одно очень важное дело – название и местонахождение того кишлака на севере Афганистана, в одном из домов которого, осталась часть секретного архива на Калугина. Но сейчас не это главное.

– Шут, присматривай за нашим новым другом… – выбрав подходящий момент, шепнул я Паше. – У меня предчувствие, что он может выкинуть что-то паршивое!

– Думаешь? Мне он тоже не нравится, но…

– Непременно, но не сейчас! – кивнул я. – Если он что и задумал, то пока мы не выберемся в более-менее безопасный район, он так и будет изображать из себя зайца. А там не заяц, там крыса!

– Хорошо. Выяснил, почему поезд встал?

– Да. Наши не смогли выбраться без шума. Дым видишь? Это наша Тойота горит, прямо посреди переезда.

– Вот сука! – резко выругался Паша. – И что, они… там?

– Нет, ушли. Без сомнений, видимо, это было единственное решение. Но куда?

Проблема в том, что точки сбора и эвакуации у нас не обговаривались – задание иного плана, да и это не Афганистан – здесь нам не позволят летать, где мы захотим. О проведении такой операции сирийское правительство ничего не знает. Их не оповещали, чтобы не спугнуть раньше времени.

– Не знаю. Ты назначил Димку старшим. Нужно думать, как Самарин. Здесь равнина, степь. Город остался позади, туда они возвращаться не будут.

– Будь я на месте Самарина, я бы сбросил хвост, залёг куда-нибудь, пока все не утрясется, а затем отправился бы искать новый транспорт. Карта у них есть.

– Ты прав. Так нас учили.

Несколько секунд было тихо.

– Короче, Шут… – громко заявил я, оглянувшись на Петра, – сейчас идём к той группе строений. Быть может, там есть какой-нибудь транспорт, и мы сможем его арендовать.

– Это как я арендовал одежду для этого? – он указал на санинструктора.

– Вроде того. Но хватит и одного человека, всем идти необязательно. Я пойду.

– Не-а, Макс! Так не пойдёт! – рьяно возразил Корнеев. – Теперь моя очередь. Я пойду искать колеса, а вы ждите здесь. Может, заодно, узнаешь у него что-нибудь интересное… А?

Несколько секунд я размышлял.

Если Паша сказал, что сделает – он сделает. Но по-своему, не считаясь с методами и потерями. Не то чтобы меня это пугало, скорее, просто настораживало. Шут – отчаянный сорвиголова со всеми вытекающими последствиями. Скажут угнать УАЗ, он пригонит электричку.

– Хорошо, иди. Но будь осторожен, ни во что зря не влезай!

– Гром, первый раз, что ли?

И прапорщик ушел. На восток, в сторону от железной дороги. Пока не скрылся из виду, пользовался рельефом местности и попадающимися по пути строениями…

– И что, будем сидеть и ждать? – хмыкнул Петр.

Я обратил внимание, что едва он услышал, что мы решили разделиться, сразу навострил уши – кто, где и с кем… Конечно, он мог бы попробовать сбежать ещё в поезде, пока я ходил к тепловозу и выяснял причину нашей остановки. Не сбежал – из-за страха. Там мы еще были ему нужны, как защита…

Я незаметно полностью разрядил свой ПБ-1С, вернул пустой магазин на место. А сам пистолет засунул сзади, за пояс рукоятью вверх, как раз так, чтобы его можно было легко и быстро вытащить и применить по назначению.

Выглядывая Шута, я намеренно повернулся к Петру спиной, приблизился. Все, что ему оставалось, это протянуть руку и выхватить его…

Вообще, большинство людей – предсказуемы. Достаточно наблюдательности и терпения – все встанет на свои места. Я заранее почувствовал, что Петр что-то задумал. Он и без того хитрил, слишком много говорил не по делу, показывал эмоции, нехарактерные для его возраста. Местами он притворялся, где-то переигрывал, где-то, наоборот, вел себя приторможенно и глупо. Изменилось его поведение, мимика. Взгляд. Иногда он задавал наивные, даже глупые вопросы:

– А что вы другого оружия не брали?

– Нам и пистолета одного хватит.

Некоторое время было тихо. Я продолжал сидеть к нему спиной, ожидая реакции.

И все-таки он не сдержался – как бы случайно приблизился ко мне и резко выхватил ствол из-за пояса. Навел на меня.

Я замер. Медленно оглянулся.

– Ха! Что Громов, не ожидал такого, да? – самодовольно ухмыльнулся тот. – Думал, я с вами потащусь обратно в Дамаск? Хрен вам! У меня иные планы. Спасибо, что вытащили меня из города, теперь вы мне не нужны. Американцы бы не поняли. Кстати, эти ребята, что были в поезде, это израильская разведка! Ты что, не знал, что ЦРУ тесно с ними сотрудничает уже не первый год?

– Ну ты и мышь! – горько усмехнувшись, произнес я, глядя ему в глаза. – Слушай… пока не наломал дров, остановись!

– Ай, ну хватит! – теперь выражение его лица кардинально изменилось. Да и взгляд тоже – теперь не было там никакого страха, не было сомнений и неуверенности. – Я тебя обманул, понял? Медицина ‒ это так, увлечение. Думаешь, меня Калугин сюда просто так послал? Нет, не просто так. Я у него на особом счету. И я вовсе не сержант. Я вообще к армии не имею никакого отношения. У меня свои таланты.

Пистолет он навёл точно на меня, чтобы воспользоваться им при любом возможном сопротивлении с моей стороны. И он считал, что ситуация полностью под его контролем. Ну-ну.

– Ты понимаешь, что делаешь?

– Конечно! – кивнул тот. – Генерал весьма удивится, узнав, что ты его предал. Тебе же честь оказали, звание лейтенанта досрочно дали, звезду героя СССР в придачу. Подобного за такой короткий срок ещё никто не добивался. Он для тебя все сделал. А ты чем ответил?

– А я не продаюсь! – мрачно ответил я, глядя на глушитель своего пистолета. – Тем более за мешок сухарей, погоны и блестящие цацки! Ты свою страну предал! Ты и генерал твой!

Петр рассмеялся.

– И что? Может, и так, но где доказательства? Их просто нет. А меня отблагодарят. Но ты уже об этом ничего не узнаешь… Хм, а знаешь, что я с тобой сделаю?

– Отпустишь?

– Нет! – ухмыльнулся тот, даже язык высунул. – Ликвидирую из твоего же пистолета! Извини, ничего личного…

Он выжал спусковой крючок, однако выстрела не последовало – только сухой металлический щелчок, свидетельствующий о том, что нет патронов.

Нужно было видеть его лицо.

Оно выражало крайнее изумление – да-а, не ожидал он такого исхода событий. Вроде и коварный, и возраст уже зрелый, а вместе с тем наивный, как ребенок.

– Что за… – он попробовал снова. И снова. Опять не вышло.

– Облом!

Я резко рванул к нему, быстро вырвал пистолет из рук. Показал ему горсть патронов.

– Прежде чем что-то сделать, сначала все продумай, просчитай! – произнес я, глядя прямо в его ссыкливые глаза. – Гнида ты!

– Громов, Громов, ты…