Отмечались в основном дома. Иногда в школах, столовых, реже в дворцах культуры. Ресторан – это уже для самых обеспеченных.

Я, конечно, только один раз женился, многое уже подзабыл – всё-таки сколько лет прошло… Ладно военные вопросы – нет, нет, да сталкиваешься с ними то в той ситуации, то в этой.

В общем, в восьмидесятые годы, когда молодая советская пара решала, что они будут семьёй, выбирали время и приходили в отдел записи актов гражданского состояния, где становились на учёт. Определяли дату. Срок ожидания обычно составлял три-четыре месяца, но в небольших населенных пунктах, при отсутствии очередей для этого дела, процесс иногда шел немного быстрее.

Три месяца давалось вовсе не потому, что у них там графики были сложные и загруженность работы большая, а для того, чтобы пара не передумала, окончательно закрепила свое решение. Прошло три месяца, желание создать семью только укрепилось? Пожалуйста, мы вас «объединим».

Однако я хорошо знал, что существовали некоторые исключения для военных, а уж наличие звезды Героя СССР и других весомых наград, только способствовало тому, чтобы руководство ЗАГСа пошло навстречу и нашло свободное окошко «на побыстрее». Все потому, что тогда хорошо понимали: у военнослужащих может вообще не быть времени столько ждать – сегодня ты тут, а через три месяца на другом конце Союза. Знали, что армейский человек себе не принадлежит, сегодня он свободен, а завтра к медведям в тайгу уехал. Или, если будущая невеста была в положении.

Сейчас все, конечно, иначе. К сожалению, во многих госучреждениях, особенно бесплатных, редко идут навстречу людям в погонах, а чаще всего смотрят на них с таким взглядом, мол, чего ты сюда припёрся?! Тыкаешь своими бумажками, а сами хорошо зарабатываете. Вас так много стало, не то, что раньше.

Да, реальность удручает. Удручала. Раньше. А потом я перестал обращать на это внимание.

Быть может, в этом времени все будет иначе? Возможно, на обладателя удостоверения участника боевых действий будут смотреть не как на попрошайку с бумажкой, дающей скидки, а как на документ сильного человека, символизирующий, какой ценой он был получен. Впрочем, вряд ли. Обесценивание наград уже началось.

– Макс! – окликнул меня Дима, когда мы вошли внутрь. – А я чёт не понял… Да ты никак жениться собрался?

– Можно и так сказать! – загадочно отозвался я, обернувшись к товарищу. – Тоже хочешь?

Самарин активно замахал руками, отрицательно качая головой.

– О! Не, не, не! У меня и девушки-то нету! Не дождалась. Давно уже дело было.

– Да? Ты не говорил! Соболезную!

– Угу… – чуть нахмурившись, вздохнул Димка. – С восьмого класса вместе были, портфель за ней носил в школе, за одной партой сидели. Мороженое вместе трескали, лимонад пили в парке. Да ты ее знаешь, наверное. Катя Селезнева из пятой школы…

Я смутно вспомнил такую. Из прошлой жизни. Правда, самого Самарина я не знал тогда, но имя девушки все-таки всплыло в закромах памяти.

– Ну да, вроде помню! – прищурился я. – С кудряшками, темненькая, да? У нее ещё отец в автомобильной аварии погиб, да?

– Она самая. Все у нас с ней было замечательно. Да только мамаше ее я не нравился, вечно ворчала и косилась. Выгоняла. Меня это тоже не радовало, но я молчал. Зря, конечно. Нужно было ещё тогда объясниться с ней! Вывалить ей всю правду и будь, что будет. Но я же скромный был.

– И что случилось? – спросил я. Меня заинтересовала история Самарина.

– Так в армию меня забрали же. Ну, Катя клялась, что ждать будет, письма писать. Что два года ‒ это ерунда, любовь все переживет! А мамаша ее ой как обрадовалась, когда узнала. Ну и переехали они из центральной части Батайска в Ростов куда-то. Спустя несколько месяцев, точно не знаю. Она только один раз мне письмо написала и по телефону созванивались. А потом пропала. Вот. А через девять месяцев мне мать написала, что та уже с пузом ходит. Под ручку с каким-то армянином. У того и машина иномарка была, и перстни золотые на пальцах. Зачем ей Димка, у которого ничего толком и нет?

История стара, как мир. Мамаше нужен был зять при деньгах, а чего там доча хотела ‒ её вообще не волновало. Был бы отец, вправил мозги. А так… к черту чувства, главное ‒ деньги.

– А ты что? – спросил я.

– Ничего. Мы ж тогда обучение в учебном центре заканчивали. Кто бы меня выпустил? Я проблему постарался забыть. Так проще.

– Ну, тоже верно. Я по тебе тогда и не заметил, что ты расстроился.

– А некогда расстраиваться было. Да я и не умею. Потом у меня краткий отпуск был, я домой ездил. Видел ее, уже – с коляской. Столкнулись случайно, да почти сразу молча разошлись. Все же ясно было. Мамаша ее, получается, своего добилась.

– Димон, значит, не судьба! – я ободряюще похлопал здоровяка по плечу. Сам едва не проболтался, что и у меня будущее-прошлое с женой было хреновым.

У военных, особенно у офицеров, кто постоянно меняет место службы или мотается по командировкам, редко семьи бывают крепкими. Далеко не каждая женщина готова годами мотаться по гарнизонам, чтоб в один прекрасный день увидеть за окном белого медведя, пингвина и бесконечную полосу снега до самого горизонта. А годы-то идут и сам не замечаешь, как молодость прошла ‒ здравствуй, пенсия. Заходит к тебе соседка по офицерскому общежитию, тоже чья-то жена и уныло так говорит:

– Ну что, старая, куда пойдем пенсию тратить?

Для женщины подобный выбор означает согласиться на то, что живя в небольшом гарнизоне, будешь месяцами и годами видеть одни и те же лица, дети не будут оторваны от современного мира. Полтора человека на три километра. Ни нормальных школ, ни больниц, ни игровых площадок. Все строго ограничено тем, что есть – только самое необходимое. А про отпуск можно только вспоминать с грустной улыбкой…

И вроде только-только прижились, а тут раз – и команда ехать в новое место, ещё хуже предыдущего. Ещё холоднее, ещё более дикое. И все заново.

А если командировки, так жена все время одна, дети фактически без отца. Измены, недоверия и прочие ужасы. Наверное, поэтому и со мной развелись.

Впрочем, это я в другое время забежал, в самом конце восьмидесятых и особенно девяностых и двухтысячных годах это было нормой.

Я знал очень многих офицеров, кто вынужденно пошел по этому пути. И нужно отдать должное стойкости и мудрости их жен – добровольно загонять себя и семью в изоляцию…

– Знаю! – улыбнулся тот. – А вы когда успели заявление в ЗАГС написать?

– Мы не писали. Пока еще. Это только моя инициатива. Хочу неожиданно кольцо подарить и спросить ее согласия!

– О! – удивился Дима. – А разве так делают?

Я не стал говорить, что подобное пришло с Запада. Придёт. И очень скоро. Объяснил тем, что просто хочу удивить необычным подходом и внести что-то новое. Тем более, девушка у меня непростая. И в огонь, и в воду. И пахнет вкусно.

Самарин воспринял мое объяснение с беспечной осторожностью.

– Ну, может, ты и прав! А девушка поймет? Хм… Ладно, выбирай свои кольца, а я снаружи подожду. Душно тут.

Он покинул магазин, а я прошел к центральному прилавку.

За мной наблюдала полная женщина лет сорока. В очках, с кудрявыми волосами и заинтересованным взглядом. Продавец и ювелир.

– Военный? – улыбнувшись, спросила она, глядя на меня, отложив в сторону журнал «Огонек».

– Разве так заметно?

– А то! У меня муж военный летчик. Да и потому что здесь аэродром под боком, на контингент уж я насмотрелась. Многие, кто улетают или прилетают, здесь часто бывают. Считай, вся улица ‒ одни магазины и гастрономы. Обычно солдатики просто так повздыхают и уходят. С офицерами по-другому. А ещё вас по причёске, внешнему виду узнать можно. По походке. И рюкзаки у вас сами за себя говорят.

Это верно. Вещевые мешки ‒ эдакий ориентир. Молодые, спортивные и короткостриженые парни с вещмешками? Однозначно – люди армейские.

– Ну да, точно! – согласился я, затем перешёл к вопросу посещения. – У вас кольцо купить можно?