– Идёшь ты по лесу, а сзади — шорох. Оборачиваешься — никого. Потом — снова шорох. И голос… тихий-тихий, прямо в ухе: «Не бойся… отдай мне свой шум… станет так легко…». Он шепчет тебе самые тёмные мысли, которые ты сам в себе боишься признать. Оборачивает тебя против самого себя!

Он судорожно сглотнул, и его панцирь издал скрежет.

– А потом… появляется он. Бледный, как смерть, с пустыми глазницами. Идёт и улыбается. Широкая, неестественная улыбка, от уха до уха. Идёт и шепчет: «Хочешь… Тишины?». Он не нападает. Он просто… предлагает. И самое ужасное — ты начинаешь ХОТЕТЬ этого. Потому что его шёпот — это уже такая пытка… что тишина кажется спасением!

Он вдруг схватился за голову, как бы пытаясь заглушить воспоминание.

– Я… я тогда убежал. Споткнулся, упал в ручей… и он отстал. Вода… Я заметил, что она как-то мешает им. Преломляет сигнал, что ли… Не знаю. Больше я на ту тропу не ходил! – выдохнул он и посмотрел на нас взглядом, полным боли. – Так что, дети мои, если увидите бледного улыбающегося мужика без глаз, который шепчет вам гадости на ушко — БЕГИТЕ. Не оглядывайтесь. И ищите воду!

В хижине наступила тягостная пауза. Даже Алёша дёрнул плечами, будто представил эту картину. Видимо, и он остался впечатлён этим рассказом.

– Спасибо, что предупредил, дружище, – нарушил молчание Николас. – А где здесь у тебя туалет?

– Выходишь, и любой куст твой! – спокойно сказал Дед.

– Понял! – кивнул Ник и пошёл на выход.

– Влад! – обратился ко мне Дед, глядя на меня.

– Да? – перевёл я на него взгляд и… стало как-то жутковато. Он будто смотрел куда-то сквозь меня! Или внутрь меня.

– Расскажи мне о… о прошлом!

«Ухты! – подумал я. – Неожиданный вопрос! Но что сказать? Что в 2к26 году люди тратили зарплаты на кредиты, потому что покупали телефоны и автомобили? Отдавали немыслимые деньги каждое утро за раф-кофе и маффин? Что у нас целое молодое поколение бомжей, которые не могут взять квартиру даже в ипотеку? Что на зарплату можно жить первые два дня после неё? Что рассказать-то? Что-то я так задумался и уже даже не знаю, чей мир безумнее?! Но тут я по-настоящему задумался: а хочу ли я домой?»

– Чего молчишь? – выдернул из нирваны Дед уже меня.

– Даже не знаю, как охарактеризовать мой мир! – выдал я с улыбкой. – Главное, что могу выделить, так это спокойствие! Люди были беззаботные и чаще всего с трудностями не сталкивались! На широкую ногу мало кто жил, но… Но все жили, зная, что из-за угла не выбежит мутант!

– О как! – покивал Скрипун. – Ну а люди какие? Добрые, злые, завистливые? Расскажи мне об обществе!

– Общество разное, на самом деле! Всяких хватало, но чтобы прям злых или завистливых я в жизни своей не встречал! Всяких хватало!

– Понятно! – снова закивал Дед.

– С чего мне начать свою тренировку? – задал я Скрипуну вопрос. – Как научиться обходиться без обруча?

– Ты должен уметь делать так, чтобы, когда ты снимал обруч, шёпот возвращался в твою голову только по твоему желанию!

– Кажется, понял! – кивнул я, смотря в стол, но боковым зрением видел, как Дед буквально сверлил меня взглядом. Что он пытается сделать? Зачем так пристально смотреть? Не уж-то он из этих?! Осуждаю! – Осталось понять, как это сделать! – заключил я с улыбкой.

В это время дверь открылась, и Николас зашёл внутрь. Лицо было суровым и задумчивым. Похоже, в его голове вертелась какая-то мысль, и он её думал! И даже её выдал:

– Дед, а вот если бы на твоём пути встала Тишина — чтобы ты делал?

– Бежал бы — не оглядываясь!

– Скажи, Дед, – спросил Николас, сделав лицо очень серьёзным. – Ты слышал про западные территории КэЭма?

– Слышал! – покивал Скрипун головой.

– Слышал о том, что его также называют «дикий запад»?

– Да, это название прижилось ещё в моей юности! – закатил Дед глаз наверх, погружаясь в воспоминания.

– А ты слышал про Неуловимого Джо? – в который раз Николас вытащил Деда из нирваны.

– Неуловимого? – удивился с улыбкой Дед. – Почему же он Неуловимый?

– Потому что он никому не нужен был! – выдал Николас и засмеялся. И как этот старый анекдот до этих времён дожил?! Но затем Ник успокоился и спросил уже более серьёзным голосом, но с улыбкой: – А ты слышал о самой быстрой руке дикого запада? О Николасе Митчелле?

– Нет, не слышал! Кто это?

Тут лицо Ника напряглось, приобретя злые нотки: брови нахмурились, нос растопырился, губы надулись.

– Я — Николас Митчелл!

С этим словом Ник буквально за четверть секунды вынул из кобуры пистолет и…

БАМ!

Выстрелил Скрипуну прямо в лоб. От головы не осталось ничего. Она просто разлетелась вдребезги! Всё содержимое головы Деда, все его знания — были на стенах, на мне, на Диане, на столе. Уголок окрасился в красный цвет!

– ЗАЧЕМ?! – заорал я на всю хижину.

– Обруч, что одет на твоей голове, — первый прототип был изобретён в 2089 году, соответственно, своровать его он не мог, когда убегал из КРЭЧ! Нас в КэЭм предупреждали, что если мы видим кого-то с этим обручем, то лучше не связываться! Потому что мы ещё точно не знали, как он работает! Но тогда о дате первого прототипа мы не знали! Дату узнал уже я, как раз на той первой базе КРЭЧ, в одном из документов! Думай дальше — у него на улице тумбочка зарыта в землю, дверцами вверх, в нём консервы и другие разные продукты! Откуда он их берёт? Или ему их привозят и оставляют на дороге в грузовике? Дальше: столько лет сидит здесь и ни разу не натыкался на Тишину? Не натыкался на неё, но знает, как она работает? И Тишина ни разу не пришла за ним? Странно! В его хламе много всего валяется, а также очень старая одежда. Очень дряхлая! На одной из вещей я увидел нашивку с выцветшей, но читаемой надписью «Леонид Тихомиров», а ниже под именем: «LT-1». Тихомиров! Можете говорить всё что угодно, но я точно уверен в том, что его кличка была Тихий! А теперь, дамы и господа, внимание — я только что уничтожил Тишину!

Глава 16. Матильда. Часть 1

Слова Николаса повисли в гробовой тишине, нарушаемой лишь шипением догорающих в печи дров. Я сидел, не в силах пошевелиться, с лицом и одеждой, залитыми тёмной, вязкой жидкостью, которая ещё секунду назад была мозгом Скрипуна. Диана застыла с широко раскрытыми глазами, прижав ладонь ко рту. Алекс стоял у двери, его руки были сложены на груди, а лицо выражало крайнее удовлетворение.

– Ч… что? – выдавил я, наконец отрывая взгляд от кровавого месива на стене и глядя на Николаса. – Ты… ты утверждаешь, что этот… этот чокнутый дед… и… и… и… и… и был… «Тишиной»?

– Ага! – коротко ответил Николас, заряжая в револьвер патроны. Правда, потом всё-таки расширил свою версию: – Всё было на виду. Он сам нам всё и рассказал, просто мы не хотели слушать.

Николас убрал ствол в кобуру, подошёл к столу и грубо стёр рукавом кровь с планшета.

– Люди для мутантов — это такие очаги шума в пространстве! Невидимые, но мы их чувствуем! Быть может, кто-то даже слышит! Сейчас я понял, что это происходит из-за внутреннего диалога, но… Он не питался их мыслями! Он просто терроризировал ближайшие поселения и долгие годы, видимо, внушал жителям, что если они будут думать, то привлекут внимание Тишины, поэтому он сказал им перестать думать, а когда те не слушали — приходил и делал что-нибудь плохое: нападал, воровал людей и прочее всякое разное! Поэтому Тишина и ворует мысли — не любит ментальный шум. А кто у нас тут постоянно жаловался на ментальный шум и нацепил на тебя глушитель? Чтобы ты не почувствовал, КТО он на самом деле! «Оно не вездесуще. У него есть тропы». А кто составлял детальные карты и знал все перемещения? Тот, кто их и создавал. «Шептун», «Предвестник»… Это всё был ОН. Он разыгрывал целый спектакль, чтобы держать жителей и нас в страхе и под контролем. Чтобы мы добровольно остались здесь, в его «безопасных» владениях, но для чего? Я не знаю, чем он питался, кроме консерв. Но он определённо поехавший и частично обезумевший мутант, который боролся за выживание своего разума. Быть даже может, раздвоение личности, кто его теперь знает?!