Виктор Алексеевич щурится, отчего черты его лица обретают ещё больше схожести с голодным хищным котом.

– Какие планы на Новый год?

– Это вопрос с подвохом?

– И да, и нет, – глядит на меня с таким выражением, будто проверяет мою стрессоустойчивость. – Мне нужна невеста.

– И какова моя роль в этой истории? Я должна вам её найти? Но я не сваха…

– Нет, Надя. Вы должны ею стать.

Дыхание перехватывает. Рот глупо открывается. Моё лицо, вероятно, изображает смесь удивления, паники и попытки подавить нервный смех.

– Простите, что?

– Не обольщайтесь, Метельская. Мне нужна фиктивная невеста. На пару дней. Мне необходимо предоставить своей семье убедительное доказательство своего благополучия на личном фронте. И вы подходите на роль моей невесты.

– Потому что я умею варить кофе?

Морозов морщится так же, как на новость о кишечном гриппе.

– Кофе вы варите на редкость отвратный, однако у вас есть ребёнок, что добавляет достоверности этой истории и повышает фактор серьёзности наших гипотетических отношения. К слову, меня совершенно не интересуют сами отношения и все эти розовые сопли. Меня устраивает моя жизнь такой, какая она есть сейчас. Но, к сожалению, моя мать имеет иные взгляды на то, как мне следует жить.

Я киваю, стараясь выглядеть вовлечённой в диалог, хотя это всё звучит как начало латиноамериканской мелодрамы.

– Мама серьёзно занялась вопросом поиска идеальной невесты для меня. И я скажу честно, это был худший этап моей жизни. Этот кошмар продолжался до тех пор, пока я, в порыве отчаяния, год назад не сказал, что по уши влюблён.

Уже даже не пытаюсь скрыть недоумение.

Морозов и по уши влюблён?

Это же оксюморон, которых мир ещё не слышал! Как его мама вообще поверила в подобный бред?

– И это сработало?

– На время, – Виктор Алексеевич сжимает пальцами переносицу. – Но теперь мама решила, что прошло достаточно времени для проверки моих чувств и настоятельно требует, чтобы я привёз невесту на Новый год для знакомства с семьёй.

– И…?

– И невесты у меня, как вы понимаете, нет, – пялится на меня с усмешкой во взгляде.

– Поэтому вы хотите арендовать меня и моего сына?

– Пусть так, если вы предпочитаете столь упрощённую формулировку. – Он откидывается на спинку кресла и сцепляет пальцы на груди в замок. – Я хочу арендовать вас и вашего сына. Назовём это деловым соглашением. Вы получите денежную компенсацию, я – необходимую репутационную поддержку и решение своей проблемы. Всё просто.

О, проще некуда!

– Какая сумма вас устроит? Учитывая нестандартность данной просьбы, скупиться я не стану. – Он хватает ручку, отклеивает стикер и царапает на нём цифры. Двигает стикер по столу ко мне. – Столько?

Зажмуриваюсь.

Боже… Я таких денег в руках никогда не держала!

Но Виктор Алексеевич трактует мою реакцию по-своему.

– Нет? Ладно, накинем сверху, – зачёркивает предыдущее число, пишет новое. – Столько?

Мне страшно смотреть!

– Надя, это достойная оплата?

– Д-да…

Вздыхаю, чувствуя себя загнанной в угол. Ведь деньги мне и правда не лишние. На них я смогу оплатить маме всех врачей и, возможно, даже на мою маленькую мечту останется.

– Можно вопрос?

– Можно, – моргает Морозов, однако с таким выражением на лице, что лучше бы мне помолчать.

– Почему я? Разве у вас нет на примете других девушек? Более… Подходящих?

Виктор Алексеевич подаётся вперёд и всей мощью своей мускулистой груди наваливается на столешницу.

– Надежда, у меня полно женщин, которые с радостью сыграли бы роль моей невесты. Проблема лишь в том, что ни одна из них не остановится после того, как я скажу: «Стоп, снято». Мне нужна девушка, которая не заинтересована во мне как в мужчине, – продолжает он, глядя на меня как-то уж слишком оценивающе. – И я уверен, что вы, Метельская, – именно такая.

– Лестно, – сухо комментирую.

– Весь этот фарс должен пройти спокойно и никак не повлиять на мою дальнейшую жизнь. К тому же, вы… – босс мнётся, тщательно подбирая слова, и наконец выдавливает из себя с неохотой: – Вы симпатичная.

Шокировано моргаю.

Ну ничего себе! Это что, комплимент от Морозова?

– Вы интеллигентная, хорошо воспитанная, добропорядочная. Именно такая, какой мама рисует себе в воображении мою избранницу, – добавляет он, стараясь сгладить неловкость. – Уверен, за вас мне не придётся краснеть перед родителями.

– Это всё, конечно, крайне заманчиво, – не могу скрыть иронии в голосе. – Однако я планировала провести Новый год в кругу семьи.

Брови Виктора Алексеевича взлетают вверх.

– Так вы и проведёте. В кругу моей семьи. Ещё и подзаработаете. Можете считать это рабочей командировкой, если так вашей совести будет спокойней. От себя могу гарантировать, что никакие отношения, кроме деловых, нас связывать не будут. Как женщина вы меня абсолютно не привлекаете.

Это его признание, сказанной с такой ненавязчивой простотой, больно бьёт по самолюбию.

Не то, чтобы я хотела бы нравиться этому угрюмому мужлану, однако слышать о том, что тебя и за женщину-то не считают… Такое себе удовольствие.

– Я рада, что у нас всё взаимно, – прячу разочарование за лёгкой улыбкой.

– Да, и ещё один важный момент. Моя мама не должна узнать правду. В противном случае её посягательства на мою личную жизнь возобновятся, и это будет уже не худший этап моей жизни, а ад на земле.

– А если узнает?

– Вы не получите свои деньги.

– Пан, или пропал?

– В жизни, как и в бизнесе, всегда так. Пан или пропал. Нужно рисковать, Метельская.

– У меня есть время, чтобы подумать?

Пауза.

Морозов скребёт щетинистый подбородок и прищуривается.

– У вас нет этого времени. Ответ мне нужен прямо сейчас.

Надя.

Едем в машине Морозова. В огромной, пугающей своими размерами машине. Изо всех сил стараюсь не разглядывать салон, и уж тем более не открывать шокировано рот. Не такой уж он ослепительно роскошный!

Ну ладно, он именно такой.

А сам факт того, что Виктор Алексеевич вдруг стал настолько внимательным и милым, что вызвался меня подвезти, выбивает из колеи.

Шесть месяцев я работала у него, и ни разу он даже не предложил мне пораньше уйти домой, когда я приходила с простудой и чихала без перерыва весь рабочий день. А тут – пожалуйста. Стоило согласиться стать его фиктивной невестой, как он сама услужливость.

– Не думайте, Метельская, что это будет приятно и весело. Никакой сказки о Золушке. Никаких радужных пони и прочих глупых соплей. – Вдруг произносит Морозов с видом человека, зачитывающего смертный приговор.

– О, что вы, встретить Новый год в кругу вашей семьи —это и есть предел моих мечтаний, – фыркаю я, но он игнорирует мой сарказм.

– Вы должны знать, к чему готовиться. Мама. Мама у меня очень интересная. Скорей всего к вам отнесётся с негативом и скепсисом. Будет уверять вас, что вы меня не достойны, и лучше бы вам поискать себе жениха у ближайшего алкогольного магазина.

– Блеск…

– Ничего, её можете не бояться. Никакой реальной угрозы она не несёт, но очень любит поднимать шум и раздувать из мухи слона. Папа. Мой отец – серьёзный человек. Бизнесмен. Солидный, собранный. Но когда в его организм попадает хоть капля алкоголя, ему срывает крышу. Он начинает шутить. Глупо, много и безудержно. Потом громко смеётся над собственными шутками, и в конце концов тащит всех танцевать.

– Отлично, ваш папа мне уже нравится.

– Это ещё не всё. Бабушка. Моя бабуля – шикарная женщина, но очень своеобразная. С виду божий одуванчик, но если она заметит хоть одну фальшивую ноту, вцепится в вас, как бульдог. Чтобы ей понравиться, нужно очень постараться.

– Как вдохновляюще, – мой правый глаз подёргивается в нервном тике.

– Ах да, – добавляет он как бы между прочим. – У бабушки есть два любимца.

– Собачки? – Спрашиваю с робкой надеждой хоть на что-нибудь милое.