Она слыхала, одни путешественники говорили, что дорога до Греймист Фейр занимает считаные часы, а другие утверждали – целые дни. Рассказывали, будто некоторые купцы и странники проходили весь лес от края до края, но так и не попадали в деревню, хотя дорога шла ровнехонько через нее. Что до самой Хайке, то она не мешкая добиралась от дома до моста через Пустопорожнюю реку за полтора часа, и обратный путь занимал в точности столько же времени.

Слева, меньше чем в десяти шагах от моста, раскинулись заросли багряники, почти полностью скрытые густым подлеском. Неделю назад Хайке обнаружила, что кусты вдоль дороги усыпаны ягодами, хотя появиться те, вообще-то, должны были только весной, а сейчас близилась зима. Справа от моста тоже росла багряника, даже ближе к дороге, и Хайке чуть раньше выкопала саженец и попробовала посадить рядом с домом, но тот захирел и, так и не принеся ни единой ягодки, усох – будто, покинув лес, лишился жизненных сил.

Сегодня Пустопорожняя река текла под каменным мостом лениво, словно чувствовала приближение зимы и готовилась к спячке. Сойдя с дороги, Хайке торопливо подошла к кусту. Она откинула крышку корзинки и принялась дрожащими руками собирать в нее красные ягоды размером с большой палец. Ноги у девушки тряслись, желудок скручивало, и она плотно сжимала губы, сдерживая нервный смех. С ветви над головой взлетела какая-то птица. Хайке захлопнула крышку, отскочила обратно на мостовую и похихикала над собой, упершись ладонями в колени, чтобы не упасть.

Снова выпрямившись, она заглянула в корзинку: всего половина. Едва ли хватит, чтобы сделать ту роскошную красную краску, которую так любила матушка, – для оттенка побогаче нужно еще. Волоски на шее стояли дыбом. Хайке посмотрела в направлении Греймист Фейр, туда, где фонари подсвечивали лес бело-голубым сиянием. Потом перевела взгляд в другую сторону, на выгнутый дугой мост через Пустопорожнюю реку. Мурашки побежали по плечам и вниз по рукам. За мостом виднелись кусты, усеянные ягодами. Они ничуть не испортились за минувшую неделю и росли совсем близко к дороге. Лучше уж все-таки дойти.

Хайке направилась через мост. Холодная и глубокая Пустопорожняя река медленно струилась внизу, с берегов ее свисали оголившиеся древесные корни и мох. Здесь, на мосту, завеса листьев раздвигалась, открывая полоску серого неба. Даже суровая бездна зимы не могла сковать льдом эти воды. Хайке слышала от рыбака Фалька немало историй о всплывавших в Сером озере телах злополучных путников, свалившихся в реку. Обычно утопленники застревали в прибрежных корнях или их выбрасывал на берег прибой, распухших, бледных, безглазых – рыбья работа, – и запах у них был такой же гнилой, как и вид.

Вот и сейчас, переходя через мост, Хайке вдруг учуяла вонь гниющей плоти. Воображение у нее, конечно, было хорошее – тем более когда нервы натянуты до предела, – но не настолько же! Дорога, окаймленная фонарями, тянулась за мост, деревья в вышине вновь смыкали кроны. Под ближайшим к реке фонарем лежала темная фигура. Хайке осторожно спустилась с моста, держась противоположной обочины и подбираясь все ближе.

Темное нечто оказалось причудливо разложенной одеждой – казалось, будто это человек спрыгнул с моста и неудачно приземлился. Штаны из темной плотной шерсти, куски разорванной льняной рубахи. Кровь и ошметки внутренностей растекаются по трещинам между булыжниками. Пустые ботинки. А тела нет.

Хайке зажала рот рукой, сдерживая подступающую рвоту. Эти ботинки были хорошо знакомы девушке: она лично доделала их всего-то на прошлой неделе. Они принадлежали Томасу, подмастерью плотника, на два года младше ее. Несколько дней назад тот установил перед домом Хайке новую вывеску для ее швейной мастерской. Сам вырезал.

Лишь одна лесная тварь убивала, оставляя от человека только одежду, – злобные ведьмины создания, варги.

Хайке вытерла рот и оглядела ближайшие деревья. Неподвижный лес не выдавал возможных преследователей, но уроки матери не прошли даром: развернувшись к деревне, девушка сразу пустилась бежать.

Разбросанные по узкой долине домики и хижины Греймист Фейр сшивались в единое целое мощеными улицами и тепло лучащимися фонарями на гнутых столбах. Свет от огня в очагах выплескивался наружу сквозь пыльные окна. На клумбах возле дверей росли полевые цветы, за ними заботливо ухаживали и позволяли им виться и ползти по фасадам.

Хайке опрометью промчалась по западной дороге мимо таблички, приветствующей путников в Греймист Фейр, мимо ближайших домов. За одним из них жевала жвачку крупная, довольная жизнью корова. На крыше другого устроились в ряд черные дрозды, проводившие Хайке неодобрительными хриплыми криками. Та уже мчалась по центру, мимо Ады Бош и следующих за ней рука в руке семерых детишек, мимо Готтфрида с его начищенным охотничьим ружьем и трусящим рядом немецким догом Герцогом. Затем выбежала на деревенскую площадь, где ее друг Венцель подметал каменные ступеньки перед входом в таверну и напевал песни, знакомые им обоим с детства, с той поры, когда все было проще, а Венцеля звали по-другому.

Завидев девушку, он крикнул:

– Хайке? Хайке!

Она пронеслась мимо большого каменного колодца в самом центре Греймист Фейр и побежала дальше, на другой конец деревни, к рассыпанным по северным холмам хижинам. Жилище плотника Ульриха было самое обширное и стояло дальше всех к северу, на небольшом расчищенном от леса участке. Сам Ульрих колол чурбаки на вершине холма. Дюжий мужчина с темной кожей, густой бородой и здоровым почтением к лесу, Ульрих был одним из тех немногих жителей Греймист Фейр, кто отваживался заходить в чащу. Увидев несущуюся к нему Хайке, он опустил топор.

– Томас! – выдохнула она, как только подбежала достаточно близко. Спутанные, мокрые от пота пряди липли к лицу, лента едва держалась в косе. – Томас… на западной дороге… он… – Девушка уперлась ладонями в колени, по телу пробежала судорога. Перед глазами всплыла картина растекающейся лужи крови. Хайке была привычна к виду крови и запаху подгнившего мяса, но ведь не человеческого… Сдержать тошноту не вышло, девушку вырвало прямо на потертые носки Ульриховых башмаков. Ульрих бросил топор и положил большую теплую ладонь ей на плечо.

– Хенрике. Говори помедленнее. Что случилось с Томасом?

Хайке рассказала о своей лесной находке. Не успела она договорить, как Ульрих, не подобрав топора, быстро направился за дом. Девушка рухнула на землю рядом с кучей дров. Ноги у нее онемели целиком, от бедер до стоп. Холодными пальцами она выдернула ленточку из волос и прошлась ладонью по косе. Считаные мгновения спустя Ульрих появился верхом на лошади с пристегнутой к упряжи дровяной тележкой и поехал вниз, в деревню.

С того места, где Хайке сидела, ей было видно, как люди высыпают на улицу, переговариваются, указывают на дом Ульриха, в сторону которого она пронеслась. Ульрих скрылся между хижинами, а минуту спустя появился темной точкой на западной дороге, чтобы вновь исчезнуть за деревьями вместе с несколькими последовавшими за ним мужчинами.

– Хайке!

Длинные ноги быстро принесли Венцеля на вершину холма. Его смуглая кожа посерела от тревоги, черные брови над теплыми карими глазами сошлись на переносице.

– Не подходи близко, – предупредила Хайке. – А то меня и на тебя стошнит.

– Что стряслось? Ульрих что-то брякнул про убийство, когда мимо ехал, велел мне звать Доктора Смерть. – Венцель оглядел ее взмокшее лицо, облепленные грязью башмаки, растрепанные волосы. – Хотя знаешь, пойдем-ка лучше в таверну, там все расскажешь.

– Не уверена, что смогу идти, – сказала она.

Венцель развернулся, присел и указал себе на спину:

– Запрыгивай.

Они делали так в детстве, только тогда Хайке таскала маленького Венцеля на закорках. Теперь, ухватившись за его плечи, она подтянулась, а он подсунул руки ей под колени. Мерные качающиеся шаги сделали свое дело, и Хайке немного расслабилась. Корзинка для ягод билась ей о бок. Йоханна и Дагни, хозяйки деревенской пекарни, проводили их удивленными взглядами, сначала уставившись на подоткнутые юбки Хайке, а потом и на нее саму. Аптекарь при виде такого зрелища вздрогнул и выронил из рук охапку трав.