Ректор был взбешен. Охотнее всего он выкинул бы прокурора в окно или подключил к линии высокого напряжения, а то и взорвал бы вместе с Чрезвычайным судом. Может, минуту, а может, и больше он смаковал эту мысль. Тем временем техники установили несколько стульев полукругом, на солидном расстоянии от НЕГО. Судьи заняли места, председатель, не отрывая от НЕГО глаз, пробормотал:

— Предлагаю сократить процедуру до необходимого минимума. Установление личности обвиняемого произведено?

— Так точно, Ваша честь, — ответил комиссар, — внешняя идентификация по методу А.Бертильона и Г.Бертильона, телеидентификация по методу Бердонне, кинеидентификация по Оттоленжи. Пороскопическую, а также дактилоскопическую идентификацию по причинам, известным Верховному суду, произвести невозможно. Тем не менее подлинность обвиняемого установлена несомненно.

— В таком случае сообщите личные данные этого… — председатель сглотнул слюну… — Личные данные, — повторил он. — Тоже мне личность!

— Обвиняемый представляет собою автомат второй категории, — сообщил комиссар, — и относится к семейству аналоговых машин.

— Хороша семейка, — съехидничал маркиз Девон, сидевший по правую руку от председателя.

— Он ведет свой род по прямой линии от выхлопной трубы моего форда, — пошутил барон У, занимавший кресло по левую сторону. — Мне кажется…

— Потом, потом, — прервал председатель. — Нет смысла затягивать это бессмысленное разбирательство. Продолжайте, господин прокурор.

— Специальность обвиняемого: расчетчик. Место работы — Королевская Академия статистических автоматов.

— Обвинительный акт. Побыстрее!

— Электронный мозг номер 67301 серии АА исказил результаты плебисцита, сообщив, что за присоединение колонии Труаны к Короне проголосовало незначительное меньшинство подданных Его Королевского Величества, а подавляющее большинство высказалось за полное отделение труанцев. В действительности было наоборот. Если бы не бдительность генерального расчетчика, господина Делокка, который обнаружил подлог, наша монархия лишилась бы навсегда самой ценной из своих… э… драгоценностей. Следствие выявило, что обвиняемый автомат в свое время был связан с оппозицией, для которой вычислял какие-то там дивиденды. Вероятно, тогда его и настроили против монархии. Я требую для обвиняемого высшей меры наказания.

— Суд удаляется на совещание, — сообщил секретарь.

— Совещаемся, совещаемся, — ворчал председатель, — два часа совещаемся и ни до чего не можем досовещаться. Смерть, смерть — это очевидно. Его надо умертвить, но как, каким образом?

— Повесить, — буркнул маркиз.

— Позволю себе напомнить: он весит две тонны.

— Тогда смочить водой. Чтоб его ржа съела.

— Отличная мысль, барон! — воскликнул судья. — Только прежде чем он проржавеет, вы сами успеете десять раз проржаветь. Вы уже ржавеете. Я предлагаю демонтировать.

— Это опасно. Он может обороняться, а наши потери в этом случае… Нет, уж лучше взорвать.

— Это исключено. Падающие сверху обломки могут ранить Короля, не говоря уж о его семье, дворе, министрах и о нас.

— Расстрелять.

— До сих пор еще никто не расстреливал машины. Впрочем, мне кажется, есть смысл попробовать. — Председатель поднял правую руку. — Я голосую за расстрел. Кто против? Никого. Благодарю.

В зал вошел взвод, двенадцать полицейских в салатного цвета касках.

— Взвод, стой!

Встали. Следующая команда — и оружие, висевшее на плечах, оказалось на животе.

— Автоматические карабины, — поморщился председатель Чрезвычайного суда. — Автоматы, расстреливающие автомат, могут отказать. Рыбак рыбака…

— Не откажут, — поднял палаш комиссар. — Це-е-ель…

— Вот именно, — сказал один из полицейских, — цель. Во что целиться? В кабели, лампы или куда попало?

— Куда попало. Це-е-е-ель…

— Минуточку, — проговорил ректор академии, — прикройте ЕМУ фотоэлементы.

— Ничего мы не будем прикрывать. Взвод, це-е-е-ель…

В зал, словно бомба, влетел генеральный расчетчик Делокк.

— Стойте! — выпалил он. — Стойте! Машина сказала правду. Это я по приказу Короля подделал результаты плебисцита.

Господин Делокк был выслан на Ангельские острова, где вскоре отдал душу богу. Король так прокомментировал известие о его смерти:

— Все сложилось удивительно удачно. Люди привыкли к тому, что их близкие время от времени умирают. Представляю себе, сколько было бы ненужного шума, если бы мы расстреляли электронный мозг!

Дом. Четыре этажа. Одни ворота, один подъезд. На первом этаже живет дворник с женой. В пятницу он приводит в порядок двор, жена моет лестницу — тридцать три ступеньки. Вторую половину моют жильцы.

Дворничиха перегнулась через перила. Крикнула мужа. Тридцать две ступеньки вымыты, на тридцать третью кто-то наплевал. Свинья. Вечно плюет на одну и ту же ступеньку, хоть бы раз плюнул на ту, что моют жильцы. Известное дело… Господь бог покарает паршивца, рано или поздно он за это поплатится.

— Поплатится, — согласился дворник и вернулся к своим занятиям.

Дворничиха спустилась в подвал. В ворота прошел высокий мужчина.

— Лестница чистая, — удовлетворенно отметил он и вздохнул, потому что к еженедельному удовлетворению добавилось какое-то новое ощущение. «Через минуту, — думал он, — через минуту случится что-то приятное, это уж точно. Готов с кем угодно побиться об заклад». Он ускорил шаг. Он жил на третьем этаже. Комната, кухня, ванная, солнце с десяти до четырнадцати, луна с двадцати до полуночи. Открыл дверь, сбросил пальто, подошел к окну.

— Минута прошла, — пробормотал он. — Неужели исполняются только дурные предчувствия?

Кто-то постучал.

— Стучит вместо того, чтобы позвонить, — удивился он. — Наверно, отключили ток.

Он поправил галстук и выглянул на лестничную клетку.

У самых дверей стояла большая картонная коробка. Под шпагатом — конверт с его именем, внутри листок:

«Исполняя ваше желание, преподносим вам телевизор новейшей марки».

— Невероятно, — поразился он, — фантастично. Три года я мечтаю о телевизоре. А может, это глупая шутка? Коробка пустая?

Он втащил коробку в комнату, развязал шпагат.

— Телевизор! — ахнул он. — Ей богу, телевизор!

В коробке был самый настоящий телевизор. «Я должен показать его Роману».

Роман занимал соседнюю трехкомнатную квартиру.

— Он вышел, — сказала его жена. — А что случилось? Вы так взволнованны…

— Телевизор. На лестнице. Невероятно…

— Почему невероятно? Ведь вы же слышали стук, значит, кто-то принес его, постучал и ушел. Телевизоры сами не стучат.

— Верно, не стучат, — согласился он и погрустнел. — Некоторые люди не переносят, когда их благодарят. Оставил подарок и убежал. Зато теперь у меня есть телевизор. Загляните ко мне вечерком. К тому времени я установлю антенну. Хорошо, Тереза? Придете?

Разумеется, они придут. Он выбежал, хлопнув дверью. Она вернулась на кухню. Прошло пять, может, десять минут. Она как раз мыла тарелки, когда кто-то постучался. «Наверно, выключили свет», — подумала она, сняла фартук и отворила дверь.

У самого порога стояла большущая картонная коробка. Тереза сразу заметила конверт. «Глубокоуважаемой Терезе Гралль», — прочла она.

— Это мне. И письмо. Боже, какое коротенькое!

«Преподносим вам электрическую плиту на четыре конфорки, новейшая модель».

Тереза втащила коробку в коридорчик. Распаковала.

— Изумительная, чудесная! — воскликнула она, хлопая в ладоши.

Когда она рассказала о неожиданном подарке соседям со второго этажа, те только пожали плечами. Они трезво смотрели на жизнь.

— Никто ничего не дает даром, — сказала Она.

— Рекламный трюк какой-нибудь фирмы, — подтвердил Он. — Утром пришлют счет.

— Нет, не пришлют, — сказала Тереза.

Уверенность, с которой она произнесла эти слова, позабавила практичных соседей. Они рассмеялись. Тереза ушла обиженная.