— Поэтому он себя так ведет? — задумчиво произнес отец.

— Скорее всего, — пожал плечами Алан, — но тут я уже ничего не мог поделать, Никки его не замечала.

— Ты же помнишь правила, — нахмурился отец.

— Прекрасно помню, а вот ты, кажется, нет. Там четко написано: если девушка не отвечает взаимностью, то она считается свободной.

Отец вздохнул.

— Собственно, меня это сейчас интересует мало, разбирайтесь сами, — он перевел взгляд на Никки, — но мне интересно, как ты собрался жениться и что вообще собираешься делать. Мы обязаны выдать её.

Глаза Никки забегали, и она опустила голову.

— Отец! — Алан старался сдержаться. Порой они ссорились, не сойдясь во взглядах, но сейчас не хотелось портить встречу.

— Что отец? — возмутился Алексей Михайлович, — ты же знаешь законы не хуже меня. Вот и спрашиваю, что ты собрался делать? Не может быть, чтобы ты не думал об этом.

— Думал, конечно, — Алан сжал губы, — но можно хотя бы не сейчас?

— Ну извини, сын, обрадовал ты нас.

— А ну перестань, — услышали они тихий, но твердый голос матери и изумленно уставились на нее. Она никогда не перечила мужу и всегда принимала его сторону. Но не сейчас. — Как ты можешь? — уже громче произнесла она, нахмурив брови. — Эта девочка спасла жизнь твоему сыну и готова вылечить тебя. А ты сидишь, словно индюк напыщенный, и говоришь о том, что мы должны её отдать. В кого ты превратился?

Алексей Михайлович удивлённо смотрел на жену, но та демонстративно отвернулась и, протянув руку, положила ее на плечо Никки.

— Не бойся, девочка, никуда он тебя не отдаст. Стареет, видимо, голова работать перестала. Она зло покосилась на мужа. Тот сидел, оторопев и не зная, что ответить.

Никки подняла голову и благодарно улыбнулась Тамаре Сергеевне, она была спокойна.

— Я понимаю, что будет, если меня обнаружат. Но до сегодняшнего дня мне удавалось скрывать свои способности. Просто я не могла дать Алану умереть, и, скорее всего, мне придется платить за это, но я не жалею, — она спокойно смотрела в глаза Алексею Михайловичу, — я не совершила ничего плохого.

— Да что вы все, — с досадой воскликнул Алексей Михайлович, — я же не враг вам. Мне просто интересно, что вы будете делать дальше. Ситуация сложная. Никого я не собрался выдавать. И я благодарен Никки за спасение сына. Но если мы не выдаём тиасорса, то Алан рискует оказаться за решёткой и не на три года, а на тридцать.

— Почему? — с ужасом воскликнула Никки.

— Потому что он кроникс и отвечает за всё, что происходит в этом районе. Если докажут, что он знал и не выдал тебя, ему грозит серьёзный срок.

— Отец, хватит! О том, что она тиасорс, знает только наша семья и Тимур. Я ему доверяю. Никки уже много лет не показывала свою силу и продолжит жить так же.

— Да делайте что хотите, — махнул рукой Алексей Михайлович. Если честно, на твоём месте я поступил бы так же, — улыбнулся он, — а ты, — он посмотрел на Никки, — не обижайся на меня. Беспокоюсь за этого обормота.

Никки улыбнулась.

— Можно я вас осмотрю?

— Осмотришь? — растерялся Алексей Михайлович.

— Да. Ваша болезнь, возможно, я смогу помочь.

— Ты такая молодая…

— И поэтому вы думаете, что я не смогу вас вылечить? — Никки заулыбалась.

— Я не знаю, от чего у вас, тиасорсов, зависит всё это.

— Только от силы. Я достаточно сильна, чтобы вылечить даже старые болезни.

Алан заметил, как в глазах матери промелькнула радость.

— И что для этого нужно? — поинтересовался Алексей Михайлович.

— Ничего особенного. Мне нужно осмотреть вас.

Глава 19

Алану пришлось помочь отцу раздеться — снять пиджак, рубашку — и уложить его на диван в гостиной. Никки, аккуратно прикоснувшись к его груди, закрыла глаза и замерла на несколько секунд, а потом с ужасом уставилась на Алексея Михайловича.

— Что, девочка, не под силу вылечить старика? — усмехнулся он, пытаясь натянуть рубашку.

— Мне нужно осмотреть вашу спину, — сдержанно ответила Никки, придерживая его за руку.

— Не сдаётся, — с трудом проговорил Алексей Михайлович. — Помоги, — обратился он к сыну.

Алан осторожно перевернул отца на живот и аккуратно поправил его ноги, с любопытством наблюдая за Никки. Когда из него вытаскивали яд, он был почти без сознания и ничего не помнил. Сейчас она молча держала руки над спиной отца. Спустя некоторое время её пальцы начали двигаться, словно перебирая клавиши на невидимом пианино.

Алексей Михайлович тихо застонал и попытался повернуться.

— Держи его! — внезапно вскрикнула Никки.

Алан вспомнил, как его удерживали Игорь и Тимур, и с силой прижал отца к дивану.

— Да… пусти! — сопротивлялся Алексей Михайлович, но бесполезно.

Никки скрючила пальцы, будто вонзила их в спину, и начала тихо шептать что-то неразборчивое. Алан взглянул на мать — та стояла, прикрыв рот рукой, в её глазах застыл ужас. На щеках блестели слёзы. Отец сделал рывок, пытаясь вырваться, и заорал так, что даже Алан вздрогнул. Но затем резко затих, повиснув в крепких руках сына.

Никки держала руки сжатыми в кулак, а когда разжала их, все увидели два небольших круглых шара, поблескивающих зеленоватой энергией.

— Сняла, — с довольной улыбкой сообщила она.

— Что это? — удивлённо спросила Тамара Сергеевна, уставившись на непонятные предметы.

— Зажимы, — Никки изящно взмахнула руками, и зажимы, подлетев в воздух, сразу же растворились, блеснув напоследок зелёными искрами.

— Зажимы? — переспросил Алан, отпуская отца.

Никки не ответила, лишь пощупала руку Алексея Михайловича.

— Он проспит минут двадцать. Я всё вам расскажу.

Алан перевернул отца на спину, заботливо подложил ему под голову подушку и прикрыл лёгким одеялом, а потом, приобняв обеих женщин, увлёк их к столу.

Никки подождала, пока все усядутся, и начала рассказ:

— С сегодняшнего дня Алексей Михайлович пойдёт на поправку.

— Правда? — Тамара Сергеевна вцепилась ей в руку.

— Да, — Никки довольно улыбнулась.

— Так что это за зажимы? — нахмурился Алан.

— На позвоночнике твоего отца стояли два зажима. Как ты понимаешь, поставил их виронт. Именно поэтому он не мог ходить.

Алан переглянулся с матерью.

— Но кто это мог быть? — изумлённо спросил он.

— Этого я не знаю. Скажу только одно: этот человек не обладает большой силой, скорее, он даже слаб. Зажимы я сняла легко. Но он прекрасно разбирается в медицине и знал, что делал.

— И что, отец теперь будет ходить? — было заметно, как Алан нервничает.

— Да, — кивнула Никки, хитро улыбаясь, — бегать будет. Но не сразу.

— Почему?

— Мне надо ещё раза три или четыре встретиться с ним. Хотя зажимы и сняты, но они стояли слишком долго. Мне нужно восстановить всю систему. Но вы должны понимать, что даже потом он не начнет сразу ходить, его мышцы не работали столько лет. Потребуется реабилитация, и я помогу, чтобы все процессы происходили быстрее.

— Милая моя, — Тамара Сергеевна не выдержала и расплакалась, — я даже не знаю, как тебя благодарить. А ты! — она посмотрела на сына, — только попробуй её обидеть!

Алан рассмеялся — он впервые видел мать такой.

— Тамара, — послышался голос, и, обернувшись, все увидели, что Алексей Михайлович проснулся.

Он сидел на диване и с изумлением смотрел на свои ноги.

Тамара Сергеевна тут же бросилась к мужу. Алан тоже. Только Никки осталась сидеть на месте и, подперев руками подбородок, с улыбкой смотрела на них.

— Они… они двигаются, — Алексей Михайлович перевёл взгляд на жену, а потом на сына.

— Ты можешь двигать ногами? — воскликнул Алан.