— Я давно живу один, — напоминает. — По-твоему, чем я питаюсь?

— Пиццей, роллами и пельменями из «Вареничной № 1», — отвечаю незамедлительно.

Это именно то, что тем летом Влад заказывал чаще всего, пока не было его родителей. Теперь его очередь смеяться. И я вдруг понимаю, что не смеялась вместе с Владом... Сколько я не смеялась вместе с ним? Все те же три с половиной года. Вместо ответа Влад встает со стула, закатывает рукава на рубашке, берет деревянную доску, нож и принимается нарезать овощи для салата. Я отхожу в сторону и с любопытством наблюдаю.

— В тебе жил скрытый талант, — иронично роняю.

Влад ухмыляется.

В дверь на кухню раздается стук, и заглядывает няня:

— Мы закончили.

Иду провожать ее в прихожую. Пока няня одевается, задаю вопросы про Кирилла. Она хвалит сына, а я растекаюсь лужицей, слыша комплименты в адрес своего ребенка. Конечно, мой сын самый умный, самый сообразительный, самый чудесный мальчик на свете.

Когда возвращаюсь на кухню, Кирилл сидит на руках у Влада и увлеченно с ним болтает. Это уже привычная для меня картина. Мне иногда кажется, что я этим двоим мешаю. Такая у них идиллия. Перевожу взгляд на столешницу. Рядом с моей пастой стоит салат. Ну просто диво дивное. Соболев больше не заказывает коробки пицц, а готовит сам. Где это записать? Побыстрее бы пришли с работы родители, и мы сели ужинать. Я обязана попробовать салат Влада.

Глава 76. Жизнь продолжается

Время до лета пролетает быстро. В июне я сдаю сессию и перехожу на последний четвертый курс. Близится первое июля — годовщина смерти Арсения. В этот день мы соберемся всей семьей, поедем на кладбище, потом будут поминки. Но накануне я еду на могилу Арса одна. Я часто сюда приезжаю. Рассказываю Сене про свои дела, про Кирилла. Мне кажется, так он меня слышит. А сейчас просто молчу. Смотрю на фотографию Арса на памятнике и не знаю, что сказать. Я чувствую себя виноватой перед мужем. Не только в том, что в тайне за его спиной любила Влада. Много в чем. Мне кажется, я была холодна и груба с Арсом. Много от него требовала и мало давала.

Почему осознание таких вещей приходит к нам, когда становится слишком поздно? Чувство вины перед Сеней грызет меня каждый день. Кручу на безымянном пальце правой руки обручальное кольцо. Я не снимала его год. Недавно мама мягко напомнила, что мне всего двадцать два, и моя жизнь продолжается. Родители боятся, что я не устрою свою личную жизнь и до старости останусь одинокой. А я даже думать об этом не хочу. И уж точно у меня нет желания ходить с кем-то на свидания. Еще Влад не перестает крутиться рядом. У меня уже нет в его сторону столько негатива, как раньше. Я нормально с ним общаюсь. Наверное, у нас какое-то подобие дружбы. Я всегда могу обратиться к нему за помощью, и он не откажет. Многое он делает для нас с Кириллом сам, без просьб с моей стороны. Влад, кстати, договорился с Ниной о стажировке для меня. Вакансий у них в банке нет, тем более для студентов без опыта, а вот на практику летом согласились меня взять. Мне ничего не заплатят, так как стажировка бесплатная, но зато получу какой-никакой опыт и строчку в резюме.

Практика началась сразу, как я закрыла летнюю сессию, и продлится до августа. Няни летом нет, она, как обычно, уехала на дачу возделывать огород. Так что я вожу Кирилла в сад на полный день. Думаю, так и оставлю. Ребенок хорошо адаптировался в детсаду, болеет намного меньше, поэтому в няне, в общем-то, больше нет необходимости. Так и не проронив ни слова, встаю с лавочки и подхожу к памятнику. Провожу по нему рукой, сглатываю тугой ком в горле. Склоняюсь лбом, невесомо целую губами.

— Прости меня за все, Сень, — шепчу. — И спасибо за сына.

Смахнув с щек слезы, тороплюсь на выход из кладбища. За его воротами вдыхаю полной грудью. Как говорит мама: моя жизнь продолжается. Поэтому вызываю такси и еду в банк. Сегодня шестой день стажировки. Начальник нормальный, коллектив нормальный, но я все равно, как огня, боюсь опоздать хоть на минуту.

Помимо меня летнюю практику проходят еще три студента разных вузов. Нам дают различные задания, мы их выполняем. Важное, естественно, не поручают. Я стараюсь проявлять инициативу, а не тупо, как болванчик, выполнять, что велели. На то, что после стажировки мне предложат остаться, надежды не питаю. Вакансий действительно нет, отдел маркетинга полный. Но зато стажировка помогает мне понять: я не ошиблась с выбранной профессией. Мне нравится то, что я делаю.

Первого августа я получаю от начальника документы об успешном прохождении стажировки и рекомендательное письмо. Теперь можно немного отдохнуть перед началом учебного года и вдоволь провести время с сыном. Я перестаю водить Кирилла в сад, каждый день мы проводим вдвоем. Или втроем, если к нам присоединяется Влад.

Соболев предлагает свозить Кирилла в аквапарк, в зоопарк, на детские аттракционы. У Влада всегда есть идея, как и чем развлечь ребенка помимо площадки во дворе дома. Кирилл в полном восторге от придумываемых Владом активностей, а значит, и я довольна. Только меня немножко коробит, что со стороны мы можем выглядеть, как семья. Я даже слышала, как Кириллу сказали: «Мальчик, тебя папа зовет», имея в виду Влада. Сын сразу поправил, что это не папа, а дядя Влад. Кирилл знает и помнит своего настоящего отца, я каждый день рассказываю ему про Арсения и показываю фотографии.

Я не задаюсь вопросом, зачем Влад проводит с нами столько времени и так возится с моим сыном. Подсознательно, конечно, понимаю причину. Но мне все равно сложно поверить, что у Соболева остались ко мне какие-то чувства. Столько лет прошло. А если быть точными, то ровно четыре года. Он что, до сих пор влюблен в меня? Это что-то из области фантастики. После меня он долго встречался с брюнеткой-Барби Настей. Да и сейчас наверняка не одинок. Мне больше нравится думать, что Влад возится с нами из чувства долга перед Арсением. Тем более Соболев не делает никаких откровенных поползновений в мою сторону. Мы общаемся как хорошие друзья.

В последние десять дней августа мы едем на море в Грецию. Влад тоже с нами. И это навевает на меня воспоминания из детства, когда Соболев проводил каникулы с моей семьей, и мы вместе ездили отдыхать. Только сейчас с нами добавился еще один человек — мой сын.

Нам всем нужен был этот отдых, чтобы прийти в себя после очень тяжелого года. Я отсыпаюсь, объедаюсь фруктами и ни о чем не думаю. Лежа на шезлонге под зонтиком, лениво дремлю, слушая шум моря. Мне нравится купаться после захода солнца. Людей на пляже почти не остается, я плаваю одна. Ну как одна. На песке обычно сидит Влад и караулит, чтобы я не утонула. Это вызывает у меня смех.

— Слушай, тебе не обязательно меня сторожить, — говорю, вылезая из воды. Влад подает мне сухое полотенце. — Я умею плавать.

— Ты забыла, как много лет назад здесь на Крите чуть не утонула?

Это одно из самых неприятных воспоминаний. Был случай, когда мы отдыхали на Крите, я плавала, и у меня свело ногу судорогой. Влад вытащил меня.

— Сейчас нет таких волн, как тогда. И я плаваю возле берега.

— Что за развлечение ты себе придумала — купаться ночью? — недовольный тон.

Медленно вытираюсь полотенцем. Влад продолжает сидеть на песке и следит за каждым моим движением. В свете луны и тусклых фонарей я плохо его вижу. Он меня, наверное, тоже.

— Не знаю. Мне правится. Днём мне хочется спать под зонтиком, а ночью появляется желание плавать.

Влад неодобрительно качает головой. Я надеваю поверх мокрого купальника пляжный сарафан. Соболев поднимается с песка, берет сумку, и мы направляемся к отелю. Кирилл с родителями, мама, наверное, уже уложила его спать. На этаже прощаюсь с Владом до завтра и иду в номер папы с мамой. Тихо стучу в дверь, родительница открывает. Папы в номере нет, наверно, ушел куда-то.

— Кирилл спит? — шепчу, проходя в номер.

— Да, минут пятнадцать назад уложила.

Сын лежит посреди кровати родителей, раскинув руки и ноги в разные стороны.