Вечером вся семья в сборе. Влад вернулся с работы пораньше и даже Кирилл сегодня с нами, а не с Аленой. Но это еще не точно. Возможно, он поедет к ней после ужина.

— Ты чего такая грустная? — Влад подходит ко мне на кухне, когда я заканчиваю готовить ужин, и обнимает со спины.

Вздыхаю.

— Дети так быстро выросли.

Мои слова вызывают у Влада смех.

— Ты это сейчас к чему?

— Да просто... Кирилл все свободное время с Аленой, а Саше одноклассник подарил цветы, — выпаливаю наболевшее.

— Сын этой, как ее... — пытается вспомнить. — Из родительского комитета?

— Да. А ты откуда знаешь?

— Я как-то видел, он провожал Сашу до подъезда после школы и нес ее тяжелую сумку с учебниками.

— Когда? — изумляюсь.

— Может, месяц назад. Я заехал домой с работы по делам. Выходил из подъезда, а они шли по двору. Ну я и познакомился с ним. Вроде неплохой мальчик. По крайней мере мне понравилось, что он после уроков провожал ее до дома и нес сумку.

Я разеваю рот от изумления.

— И ты не сказал мне!?

— Я думал, ты знаешь.

— Откуда? Ты же знаешь, какая Саша скромная и стеснительная. Она не будет обсуждать такое ни с подружками, ни со мной. Саша все чувства держит в себе.

Влад целует меня в макушку.

— Вик, успокойся. Дети взрослеют, это нормально.

Да, нормально... Но как с этим смириться?

За ужином у меня то и дело слезы на глаза наворачиваются. Кирилл уже ну совсем взрослый парень. Сейчас он особенно сильно похож на Арсения. Такие же длинные светлые пряди, падающие на лицо, такие же голубые глаза. Даже голос похож. Иногда, бывает, задумаюсь о чем-то своем, а Кирилл скажет что-нибудь громко, и я дергаюсь как от кипятка, думая, что это Арсений.

Мы с Владом приложили максимум усилий к тому, чтобы Кирилл знал и помнил своего родного папу. И у нас получилось. У Кирилла есть несколько воспоминаний о Сене, хотя сыну тогда было всего два года. Он называет Влада по имени. Иногда может сказать «папа Влад», но не часто. В основном только в общении с сестрами, которые долго не понимали, почему Кир не зовет папу папой.

О, а для Саши и Леры он любимый старший брат, защитник и помощник. Кирилл тоже очень любит сестер. Ему было шесть лет, когда родилась Саша, и тринадцать, когда родилась Лера. Он помогал мне с обеими дочками. Я легко могла оставить даже шестилетнего Кирилла с новорожденной Сашкой и, например, быстро сбегать в магазин или в душ. И сейчас за столом он шутит с Сашей, спрашивает о школе Леру. Она пошла в первый класс. Кирилл принимает большое участие в жизни сестер, они идут к нему за советами и за помощью.

После ужина дочки помогают мне убирать со стола. Лера очень любит мыть посуду. Встает на стульчик, потому что сама до раковины еще не дотягивается, и тщательно намывает тарелки. Как жаль, что любовь к мытью посуды со временем у детей проходит. Это занятие в раннем детстве любил даже Кирилл. А сейчас его не заставишь помыть за собой кружку.

— Мам, я поехал, — на кухню заглядывает сын.

— Куда? — изумляюсь.

— Мне надо вернуться в мотошколу, а потом я к Алене. Кстати, мы с ней решили вместе жить, так что я начну потихоньку перевозить вещи в свою квартиру, которая от папы осталась. Ладно, мам, до завтра.

И он уходит. Сообщив мне о переезде словно между прочим. Словно это ничего не значащий пустяк.

Дочки идут в свои комнаты делать уроки на завтра, а я погружаюсь в тоску. Влад посмеивается надо мной. Мол, ты только заметила, что Кириллу двадцать лет? А я не понимаю, как он может быть так спокоен, когда еще вчера дети были маленькими и нуждались в нас, а сегодня они уже взрослые и самостоятельные. Только Лерочка еще остается маминой-папиной дочкой, но, чувствую, это не на долго.

— Хватит хандрить, — в постели Влад притягивает меня к себе и просовывает руку под ночную сорочку.

— Как они успели так быстро вырасти?

— Вика!

— Что?

Вместо ответа Влад жадно целует меня.

— Ну если тебя расстраивает, что Кирилл и Саша уже взрослые, то давай четвертого ребёнка. Давно у нас никто не орал по ночам.

— Ты прикалываешься!? — изумляюсь.

— Я серьезно.

— Нет! Иначе тогда я точно засяду домохозяйкой, а я не хочу. И опять все прелести первого года жизни. Нет-нет-нет, — отмахиваюсь.

— Тогда предлагаю расслабиться и просто ждать внуков.

Хорошее предложение. Разумное. Влад именно так и поступает. Откидывается на подушку и засыпает. А я не могу глаз сомкнуть. Ворочаюсь в кровати из стороны в сторону. В итоге встаю и тихо крадусь в гостиную. Зажигаю свет, достаю из шкафов альбомы с семейными фотографиями и начинаю смотреть.

Первый — с маленьким Кириллом. Здесь также много фотографий Арсения. С грустью рассматриваю лицо погибшего мужа. За столько лет оно стерлось из памяти. Остался только общий образ Арса: высокого, худощавого, светловолосого парня с лучезарной улыбкой. Да, Кирилл сильно на него похож.

Следующий альбом с Сашей. Она больше похожа на Влада, но некоторые мои черты тоже есть. Рассматриваю снимок с выписки из роддома. Влад приехал за мной вместе с Кириллом. Я держу на руках конверт с Сашенькой, а Влад держит Кирюшу. Он смотрит не в камеру, а на сестру. Много фотографий годовалой Саши. Как она вся в каше. Как она заснула на детском стульчике. Как она в песочнице. Как едет на самокате. Я листаю страницу за страницей, глаза то и дело застилают слезы, из-за чего фотографии размываются.

Третий альбом с фотографиями Леры. Младшая дочка тоже больше похожа на Влада. Вообще, почему-то никто из моих троих детей на меня не похож. Обидно. У Леры много смешных фотографий. В младенчестве она любила строить гримасы, и я только и делала, что успевала их фотографировать. У Леры была очень подвижная мимика: она и хмурилась, и язык показывала, и губы трубочкой складывала. Возможно, поэтому дочь рано заговорила. В полтора года она произносила полноценные слова.

Когда заканчиваю смотреть третий альбом, слезы уже вовсю струятся по лицу. Вытираю их наспех и шмыгаю носом. Дети растут, это нормально, так должно быть. Когда-то и мы были хорошенькими детьми, которых друзья родителей трепали за щечки. А потом мы выросли и стали не очень хорошими взрослыми. Я совершала много ошибок и много необдуманных поступков. Я часто была не права. Меня есть, за что судить со стороны. И тот, кто узнает мою историю, обязательно меня осудит. Ну и пусть меня осуждают эти идеальные люди в белых пальто, которые никогда не совершали ошибок. Я ни о чем не жалею. Каждая моя ошибка делала меня сильнее. Каждая моя ошибка привела меня туда, где я сейчас, — в дом, наполненный уютом и любовью.

Мы все не идеальны, но только на одно остается надеяться: чтобы наши дети были лучше, чем мы. Да-да, наши дети обязательно будут лучше, чем мы.

Меня зовут Виктория‚ мне тридцать девять лет, и это была моя история.

Конец