– Она меня точно бросит и вернется домой в Хайдес! – воскликнул Ашер и рванул следом за женой.

Вместе с горничной мы проследили, как он исчез в коридоре. Мимо раскрытых дверей прошмыгнул слуга, с интересом посмотрев внутрь комнаты.

– У драконов не принято закрывать двери? – недовольно спросила я на талусском.

– У нас не закрывают двери, если собираются вернуться, – внезапно на моем родном языке ответила Ренисса, и немедленно стало ясно, почему именно ее отправили прислуживать иноземке.

– А они собираются? – охнула я. – Закрывай немедленно! И на замок запри. Иначе я сегодня не умоюсь.

Однако музыка тишины и спокойствия играла недолго. Точно подгадав, когда я закончу завтрак и поставлю опустевшую чашку с кофе на блюдце, раздался вкрадчивый стук. Мы с горничной настороженно посмотрели на двери.

– Думаешь, вернулись? – спросила я.

– Не открывать? – уточнила Ренисса.

Стук повторился, но деликатность из него исчезла, зато появилась настойчивость. Снаружи тонко намекнули, что не уйдут ни за какие золотые слитки… Ну разве что за золотые слитки.

– Открывай, – смирилась я.

И горничная впустила в покои знакомого господина, вчера устроившего мне демонстрацию собранных по дворцу туфель. Он вошел бодрой походкой и пожелал наисветлейшего дня. Следом четверо слуг внесли два скромных, но до боли знакомых дорожных сундука с бирками на ручках. Именно с этим багажом я приехала на службу в королевский дворец.

– Вайрити Власова, с утра из Талуссии доставили ваши вещи, – объявил господин и суетливым жестом приказал слугам поставить дорожные сундуки прямо на светлый ковер в центре комнаты.

Оказалось, его звали Тиль, он служил смотрителем дворца, «следил за порядком, вел разные архиважные дела и исполнял приказы кейрима». А тот велел во всем помогать будущей супруге, но сначала устроить ей, то есть мне, экскурсию по новому дому. Слово «дом» у меня ассоциировалось исключительно со старым родительским особнячком на Речной улице в получасе ходьбы от академии, но не с драконьим дворцом. Однако спорить я не стала и не отказалась от услуг улыбчивого, разговорчивого гида.

Ренисса осталась разбирать багаж, а мы со смотрителем отправились изучать место, в котором мне предстояло провести следующие четыре месяца. В отличие от резиденции короля Талуссии, где каждая деталь кричала о богатстве, в гостиных и залах драконьего гнезда Риардов не возникало ощущения дворцовой показухи, только сдержанная элегантность, перемешанная с традициями.

Как ни странно, воздух был не сырым, а просто прохладным. В каждом помещении на стойках висели изящные курильницы. Они не дымились, но вокруг витали запахи кожи, смолистого ладана и можжевельника. Видимо, за долгие годы стены впитали запахи благовоний.

Главный зал встречал высокими потолками и витражными окнами, через которые солнечный свет рисовал на дубовом паркете разноцветные тени. Не заметив, что Тиль торжественно распахнул двустворчатые двери в соседнее помещение, я вышла на широкий балкон с высокой, мощной балюстрадой и мраморными фигурами драконов, словно вырастающими из широких перил.

Светило солнце, нежаркое и негустое, каким оно становится в начале осени. Сверху просматривался внутренний двор, выложенный каменными плитками, и крепостная стена, но вид на окрестности открывался чудесный. В полупрозрачных лучах блестело кольцо воды, отделяющее дворец от рассыпавшегося на противоположном берегу города. Дома в нем были каменные и вытянутые, увенчанные черепичными крышами.

– Мы на острове, – встав рядом, пояснил Тиль и вкрадчиво сложил руки в замок. – Дворец с городом соединяет мост, но он на западной стороне.

– Красиво, – вздохнула я.

– С Авионом не бывает постепенной любви. Или влюбляешься с первого взгляда, или не принимаешь до конца жизни, – пояснил распорядитель. – Что вы чувствуете?

– Что наконец согрелась, – честно ответила я. – Почему во дворце так холодно?

– Наш кейрим, ветра его крыльям, огненный маг. Горячая кровь, понимаете? – Тиль посмотрел на меня таким взглядом, словно я должна была проникнуться объяснениями и громко от холода не страдать. – Он ненавидит, когда в комнатах душно.

– Начинает плеваться огнем? – фыркнула я.

– Заставит плеваться огнем вас, – сдержанно поправил Тиль. – Продолжим экскурсию?

Мы вышли в соседней зал и оказались в семейной галерее с многочисленными портретами рода Риард. Развешаны они были парами. Невольно я притормозила рядом с изображениями Ашера и Эмрис.

– Добрачный портрет вайрити прислали из Хайдеса, – пояснил Тиль, видимо, намекая, что он резко отличается по цветовой гамме от остальной экспозиции. – В драконьих землях рисуют портрет, если девушка готова к замужеству.

В общем, с азартом в миндалевидных темных глазах, словно только ждал возможности посплетничать, смотритель рассказал, что Эмрис – дочь советника кейрима южных земель. И Ашер похитил будущую супругу буквально на глазах у ее отца. Скандал поднялся по обе стороны Каменной гряды, отделявшей Хайдес от Авиона, но будущие супруги исчезли на две недели, а вернулись…

– С черными брачными письменами, – понизив голос, заговорщицким тоном проговорил Тиль. – Понимаете? Письмена проявляются, когда молодые становятся супругами в полном смысле этого слова. Только после этого брак считается заключенным.

– Нас с кейримом Зорном тоже разрисуют… вот этим всем? – насторожилась я. – Обручальными кольцами, как в Талуссии, не обойдемся?

– Кейрим – хранитель традиций…

И кажется, у меня к этому хранителю только что появился очередной принципиальный вопрос.

– А где сейчас он? – не особо вежливо перебила я.

– Улетел.

– Но он ведь обещал вернуться?

С блаженной улыбкой Тиль покачал головой и объявил:

– Он ничего не обещал, но к брачному обряду точно будет.

– В таком случае выдайте мне книгу о драконьих традициях. Похоже, я упустила массу крайне важных деталей.

Дворцовая библиотека пряталась за дубовыми дверьми в одной из башен. Узкие лестницы вели между стеллажами из черного дерева, забитыми книгами в кожаных переплетах. Напротив большого камина находился по виду удобный диванчик, на столе в беспорядке валялись свернутые трубочками и придавленные томиками раскрытые карты.

Возле окна стоял одноногий квадратный стол с двумя кожаными креслами. Крышка представляла собой разлинованное поле для игры. На клетках был выставлен миниатюрный замок и крошечные человеческие фигурки из черненого серебра, лежали плашки с чеканными изображениями плавных рек, дорог и крутых перекрестков.

Настольная игра называлась эграмм, что с валлейского переводилось, как «покорение замка», но у нас ее прозвали по-простому «валлейскими шахматами». С настоящими шахматами она, правда, ничего общего не имела.

– Кто играет в эграмм? – поинтересовалась я, с любопытством изучая начатую партию.

– Кейрим Зорн, – пояснил Тиль.

Сама от себя не ожидая, я открыла шкатулку с бронзовыми фигурками, вытащила из деревянного отсека крошечный замок с острым реалистичным шпилем и выставила на игровое поле в том самом месте, где противник мог бы построить собственный город. Но я его опередила.

На следующий день в покоях возник художник, объявивший, что ему приказали написать мой добрачный портрет, который непременно повесят в семейной галерее в пару с портретом кейрима. А на игровой доске в библиотеке появился крошечный храм в трех клетках от поставленного накануне замка. Похоже, Зорн вернулся во дворец, обнаружил, что в игре обзавелся реальным противником и принял вызов. Он начал захватывать мои земли!

Художник заявил, что работа над портретом займет не меньше недели, и трудился не покладая рук, кистей и деревянной палитры. Писал вдохновенно с самого утра и до полудня, пока не менялся свет. Покои начали пахнуть, как художественная мастерская, хотя Ренисса беспрестанно проветривала комнаты.