Вера молча покивала. Уж чего-чего, а споров у неё всегда хватало. Может, её отправят в командировку? Интересно посмотреть, как будет кусать локти Шиловский, если их отправят вместе.

И на Марусю будет любопытно посмотреть, если их отправят вместе.

– Руну Райдо также используют в любовной магии для создания пути от одного человека к другому, – торжествующе закончила подружка.

– Только давай про магию сегодня не будем, – предложила Вера в надежде встретить Новый год без кровавых распрей на тему существования потустороннего. – Чего тебя так в эти скандинавские дебри понесло?

– Ой, Вер, это так интересно! А скандинавские боги! Такие брутальные! Тор, Один…

Кот сморщила нос свинкой:

– Фу! Концентрированный пафос! Вот Локи – да, Локи красавчик, – припомнила она диснеевский блокбастер. – Я б дала. А вот это остальное… – Вера скривилась и показала рукой на мешочек и камешки с рунами. – Ну, Оль, ну это же смешно!

– Как ты можешь так говорить?! Это же многовековая мудрость народа!

– Народ, конечно, мудр. Я не спорю. Но верить во всю эту чушь, прости меня, может лишь человек с отрицательным айкью.

Подруга надулась.

– Я не про тебя! – примирительно поправилась Кот. – Я вообще, в целом.

– Есть многое на свете, друг мой Вера, что неподвластно въедливым мозгам! Понимаешь, есть ещё интуиция, чувства, эмоции. Магия, в конце концов! Ты просто не знаешь историю! Магия всегда жила в нашем мире. А Фрейя, которая принесла её богам, была…

– Оль, я ни на что не намекаю, но сейчас будут бить куранты, – зевнула Вера.

– Так, полная готовность! – засуетилась приятельница, переключила канал, где появилось изображение Спасской башни, и помчалась на кухню за собственноручно испечённым тортом.

Вера не знала, как впихнуть его в желудок, но всё же освободила под сладкое место на столе и отодвинула рунные камушки к краю. Оля торопливо поджигала на тортике свечки-ёлочки. Кто бы сомневался: его поверхность тоже была украшена рунами. Наверняка какое-то магическое пожелание на удачу. Скандинавские письмена перемежались свежими ягодами, которые в конце декабря стоили на вес золота. Между тем подруга бросила взгляд на часы и подняла бокал.

– Чтобы всё сбылось! – провозгласила она. – Быстро пьём и задуваем свечи!

– Чтобы всё сбылось, – не стала спорить Вера. – За Новый год! – с усмешкой добавила она, поднесла к губам фужер и… промахнулась!

Промахнулась мимо рта, криворукая ворона! Оля уже задувала свечи, а Вера, костеря про себя неуклюжесть, схватила левой рукой со стола салфетку, чтобы промокнуть облитую одежду, и нечаянно смахнула руны на пол.

Треньк! – стукнулся о пол первый камушек. Треньк. Треньк.

Вера Кот успела сделать глоток под последний удар часов, и перед глазами потемнело.

Олаф Рыжий, потупившись, стоял перед старейшинами. Старейшины сидели перед ним за длинным столом, полном явств, и сурово хмурили брови. А не будь стола, они бы сейчас орали, Олаф это хребтом чуял. И до подзатыльников бы дошло, хотя обычно старейшины отличались сдержанным нравом. Ну правда, в этот раз Олаф немного перегнул палку. А кто знал, что отправлять обряд празднования Дня рождения Фрейи будет не подслеповатый годи Ульф Бородатый, а сам ярл? Ярла Стюра Грубого в этот день вообще не должно было быть в Священной Роще. Собирался же уехать из Хильдисхофа! Нет, припёрся тряхнуть викинговой удалью! Видите ли, удачи ему не хватает! Решил её себе напеть!

Не соврал. Не хватает. Хватало бы – сидел бы дома, в ус не дул. А теперь и дуть-то не во что…

Ничего ужасного Олаф устраивать не собирался. Ну просто подменил традиционный ритуальный напиток на крепкую брагу. Ульф бы проглотил и не поморщился. Зато какие бы песнопения потом были – Фрейя бы заслушалась! Ну и кабанчику жертвенному Олаф немного пива в еду подлил. Исключительно в гастрономических целях, ради вкуса и аромата! Все знают: мясо в пиве – мировое блюдо! А Стюр Грубый такое веселье испортил!

Ярл был викингом суровым, чувства юмора и тяги к прекрасному не имел отродясь, и гениальную задумку Олафа не оценил. Стюр Грубый вышел к алтарю, на котором горел священный огонь, поднял рог с напитком, дабы окропить им дары, сделал глоток… Нет, ярл был крепким викингом и бывалым воином. Просто он не ожидал такой разницы между предполагаемой и реальной крепостью напитка. Оттого поперхнулся и закашлялся. Да прямо в сторону огня! Пламя возьми да полыхни! А Стюр-то, когда закашлялся, вперёд наклонился. Так борода, тоже брагой намоченная, и занялась!

Ярлу бы лицом в снег, но он, будучи викингом не только суровым, но и гордым, не мог себе позволить прилюдно в снег лицом пасть. Оттого рог с напитком наземь бросил и давай по бороде руками бить и ногами притаптывать. Непонятно, зачем, наверное, просто для ритма. Но выяснилось, что под алтарём пригрелась местная кошка. Кошка – священное животное Фрейи, годи её там подкармливал. А Стюр, когда рог кидал, как раз под алтарь и попал. Напуганная кошка спросонья выскочила прямо под ноги ярлу. Тот если бы стоял, всё бы обошлось.

Но он притаптывал же!

И прямо кошке по хвосту!

Кошка заорала. Ярл тоже заорал, потому что ничего нет хорошего в том, чтобы на День рождения Фрейи обижать её священное животное. Это и в обычный день делать чревато. В общем, кошка, вырвав хвост из-под могучего сапога Стюра Грубого, рванула оттуда когти. А вокруг люди галдят, руками машут! Свободно только в направлении загона жертвенного кабана! Она туда и помчалась, вопя во всю свою кошачью глотку. Прямо на священную сосну. С кабанчика туда и сиганула!

Кабанчик, между прочим, мирно спал после пива и внутренне готовился к ответственной миссии. Но когда по нему промчалась орущая кошка, встрепенулся и тоже спросонья хотел рвануть когти, но у него оказались копыта. И вес немногим меньше, чем у ярла. И пиво в крови.

Глаза кабанчика налились кровью, а все знают, что взбесившийся кабан и медведя затопчет. Жерди загона его не удержали, и он понёсся прямо на Стюра Грубого. Тот ещё с бородой не справился и от кошки не отошёл, поэтому от кабана попятился. И когда тот взрыл снег копытом, бошку свою наклонил лобешником наперевес и понесся на врага, ярл пятой точкой на жертвенный камень-то и приземлился от неожиданности.

Да не просто приземлился, а прямо в огонь!

Хорошо, что портки у ярла были кожаные. Только это и спасло Олафа от быстрой расправы. Месть отодвинулась на некоторое время, пока Стюр Грубый не оправится от полученных травм, физических и душевных.

Смягчающим обстоятельством для Олафа Рыжего служило то, что кабанчика именно он и остановил и в жертву заодно внепланово принёс, хотя алтарь кровью, как положено, окропил. Годи Ульф Бородатый с воодушевлением завершил блот песнопением. Кабанчика зажарили. Всё прошло весело и закончилось хорошо. Но ярл Олафу шутку не простил. И хотя доказательств тому, что шутником был именно Олаф, не было, они и не требовались особо. Потому что другого такого шалопая в округе не было. Не иначе как сам Локи его добрым батюшке с матушкой подкинул!

Старейшины ярла Стюра Грубого уважали. Но Грубым его не за покладистость характера прозвали. Поэтому старейшины, при всём уважении, его не любили. Опять же, стол, накрытый усилиями Олафа, немного смягчил их суровый настрой. Поэтому Олаф Рыжий в глубине души надеялся обойтись малой кровью. Хотелось бы кровью того самого кабанчика, но, скорее всего, этого будет недостаточно.

– Олаф Рыжий, – возвестил старейшина Хройдгерд Зоркий. – Ты нанёс оскорбление Прекрасноликой Фрейе, Хозяйке Фолькванга, ты заслужил суровое наказание!

– Вообще-то, это был не я, – на всякий случай попытался отбиться Олаф. Потому что, во-первых, и правда не он. Это был ярл. Во-вторых, и что подстроил это всё он, никто с уверенностью сказать не мог. Олаф не такой дурак, чтобы попадаться на своих проделках.

Он дурак, конечно. Но не такой!